Он, вроде как, к этому готовится. Из страны в страну, из города в город, из имени в имя. По съемным квартирам, пустым домам, брошенным коробкам стен - там, где не попросят документов, не зададут вопросов, там, где нет необходимости быть реальным человеком. Вещи, ограниченные одной сумкой, вырванные из личностного контекста, ничего не значащие, ничего не весящие. Он тоже - ничто, обесцвеченная оболочка. Мать твердой рукой вырывает корни, желания, амбиции, даже пубертат, оставляя в сухом остатке лишь выкрученный до предела инстинкт выживания. А потом умирает - мучительно, грязно, и оказывается, что вся эта хуйня бесполезна, не умрешь сейчас - умрешь потом. Подначиваемый откровением, что прошедшие восемь лет были всего лишь отсрочкой, Нил начинает совершать ошибку за ошибку с азартом самоубийцы, приближаясь к развязке уже по накатанной. Ничего, это правильно. Сорвать пластырь, ррраз!

Разве можно так устать к девятнадцати годам? Пора бы уже заканчивать. Но с нюансом в виде игры в поддавки с памятью: приходится красть тут и там, кусочничать с общего лисьего стола - голова Дэн в шлеме, прижатая к его лбу, тычок в бок от Никки, замечания Кевина, грубость Эндрю, горячие губы Эндрю, тяжелая рука Эндрю на его члене - пока есть время, три месяца, два месяца, неважно, отнимать по мелочи, по жесту, чтобы потом, когда Мясник будет отрезать от него лоскуты плоти - а Нил был уверен, что отец не позволит ему умереть быстро - развернуть скопленное хлипким убежищем, чтобы спрятаться там, у себя в голове, и принять конец со своими людьми, на своих условиях. Принять безропотно, потому что его смерть, вроде как, избавит от проблем не только его, и так, наверное, будет проще.

3 2 1 0
Со сроками его наебывают знатно. От подготовки остается примерно ничего, кроме дикого всепоглощающего страха, оглушительной скорби, неподъемного сожаления. Мысли об Эндрю остаются тоже, он пытается в них вцепиться зубами, удержаться на плаву, только ничего не выходит - спираль прикуривателя целует щеку, и еще раз, и еще раз, убежище крошится-крошится-крошится, грозит похоронить под собой остатки самообладания, а Нил вдруг четко осознает, что, вообще то, не готов умирать. Только не сейчас.

Газовый резак, принесенный Диммачио, говорит о том, что Натаниэль здесь ничего не решает. Тем более, ничего не решает Нил, которого не существует.

Агент Браунинг зло жмет на сигнал, автомобиль дергается, Натаниэль - или Нил? со вторым он прощается после третьего прижигания татуировки Лолой, а первого хоронит еще раньше, так кто? - ударяется лбом об дешевый пластик, все тело немедленно отзывается болью. Он выжил, отец - нет. Это знание никак не желает встать в полный рост, словно где-то в происходящем запрятан подвох, словно все - ФБР, Стюарт Хэтфорд, падающее тело отца на пол подвала - очень сложный и жестокий прикол, что Натан Веснински, на самом деле, бессмертен, или, что более вероятней, Натаниэль просто слетает с катушек в какой-то момент, и что он все еще там, дома, и Балтиморский Мясник вот-вот прекратит всю эту игру своим тупым тесаком, и Натаниэля - Нила - не станет, по-настоящему не станет. Ждешь меня, Младший?

Но вот они, Лисы, побитые, но теплые, громкие, существующие, готовые за него драться - Нил ждет худшее, потому что заслуживает худшего, и сплоченность команды обескураживает, открывает какой-то новый эмоциональный уровень, от которого хочется кричать и никогда не останавливаться, а после пытаться оправдать доверие. В тот момент, когда Нил думает, что все, финиш, больше и ярче просто невозможно чувствовать, в номер входит - прорывается с боем? - Эндрю, прикованный наручниками к тренеру.

Они почти ничего не говорят друг другу, но происходит какая-то ебанная магия - Нил чувствует, как вываливается из временного потока, звуки глохнут, остаются требовательные пальцы Эндрю на краю его толстовки, а больше ничего не остается. Наверное, проходит час, день, год, но, вроде бы, минуты три.

- Уведи меня отсюда, иначе я сойду с ума, - очень надеется, что говорит вслух, собственное тело ощущается переполненным, автономным. - Они не будут против, ведь так? - это уже агенту, непонятно кто закатывает глаза громче, Браунинг или Таунс, но от двери они все-таки отходят, протягивая ключ от наручников. Полчаса.

Этого хватит, чтобы узнать единственно важное.

Если Эндрю скажет уехать - Нил уедет. Вряд ли выживет, но уедет.

Отредактировано Harry Potter (2023-08-30 18:17:57)