— У меня было много имён.

Синдар звали тебя Гортаур Жестокий, Майар — Майроном, Келебримбору — слышала — предложил Аннатара, дары несущего, а на юго-западе нуменорцы запомнили Зигур, колдуна. Имена ты шепчешь другим как подношение: себя, таинства, того, что они хотят услышать.

— Я не знала, что ты такое.

В Линдоне тебя приняли как короля, усомнившись. В Нуменоре — медленно угасающем — пришлось преклонить колено, кивать, прожёвывать слова, неугодные Мириэль, слушать твои советы, пока в горле жглась обида. В Нуменоре было так же, как и Линдоне: Саурона нет, прекрати цепляться за призраков, что могут принести эльфы, если не войну в угасшем прошлом?

— Я не знала, с кем говорю.

Свет тут бестелесный, не такой звонкий, солнце ложится на плечи, но без мягкости, трава уступает ступням, но всегда вниз, босыми они проваливались в мох и траву, ноги надёжно укутаны — нет между телом и зеленью пропасти, всё одно, и играли они так же — смешавшись с водой, голосами, солнцем на небе.

Кораблик рассекает воду и остальных царапает, не больно, так, першение в горле — они плюются камешками, смешки журчат в такт ручью, обида вспыхивает, как феаноров горн.

Улыбаешься: света этого, мягкого, давно не видать, и Финрод, вобравший пару теней дерева, всё равно им окутан. Волосы журчат, словно солнце, вокруг зелено, душица, луговые травы, белые цветы огибают ступни. Поднимешь голову — увидишь того, что похоронен где-то внутри, давно и горько, но так давно, что это забылось. Рука такая мягкая на голове — мысли уходят ещё глубже, забудь их. Он наклоняется ближе, слова твои кроткие, податливые, как детское наставление, посмотришь ему в глаза — и видишь отражение, если придвинуться, тень сменяется светом.

— Коснись ещё раз темноты.

Твой шёпот — слишком тихий, слишком близкий, придётся запомнить его, выпотрошить воспоминание. Не это ли делаешь со всеми нами? Искажаешь. Даришь своё подобие — щедрое, как новые возможности, ухватиться бы за них, выпотрошить тебя, ты в её голове, но твоя огорожена, приблизишься — умрёшь или сойдёшь с ума, начнёшь петь гимны Эру, вывернутые наизнанку. Хочешь, мы споём гимны тебе, спасителю Средиземья? Солнце вторит: спой, начни с первых нот, и он подхватит.

— Мой брат мёртв. Из-за тебя.

Роса, непрошенная, но по замыслу Эру звенящая на заре, слёзы и проглоченный страх — может, спеть бы тебе гимн, и ты вспомнишь, Финрод, чьи мы дети и чему мы принадлежим.

Успеваешь сделать пару шагов, прочь от песен, брата, солнца и наваждения. Ноги касаются плота.

Плот невозврата, отмеченный в твоей голове чем? Шансом? Протянутая рука, милость побеждённой, утратившей, готовой забыть себя, оставившей место на корабле, уходивший в Валинор. Её готовы простить, но за что? За то, что жжётся внутри, что морозным ветром хлестало по лицу при подъёме на гору — твою гору, обезображенную и больную, оставленную вами, как наречение. Кидают ли нуменорцы монетки в реку, чтобы вернуться после долгого плавания? Ты оставляешь там чудовище, не укрощённое твоим отсутствием, свои метки, незримую часть тебя. Предостережение.

— Ты знаешь, кто я. Я твой друг.

Медленно поворачиваешься, море спокойно, но таков замысел не Эру — твой.

— Ты друг Моргота.

Который разжал кулак, окольцевавший твой шею. Моргот повержен. Неподвижный, медленный рассвет, первый его отблеск — ты воспет светом Его.

Сжимаешь губы так, что слова, сомкнутые во рту, еле различимы.

Разве не был я честен — о зле, что сотворил, разве не ты сказала мне, что прошлое не имеет значения? Против нашего будущего.

— Нет такого будущего.

Волны, образумившись и подчинившись тебе, замирают. Их отражение — въедливое, бьющее в самую голову, самое сердце, завораживающее; что это, если не перспектива?

Ветер швыряет в лицо путанные волосы, тусклые, мёртвые — вне былого великолепия, Феанор бы зло рассмеялся — такие ему ни к чему. В уголках покрасневших глаз — это тоже его желание, плутовство, посмотри на то, чего мы достигнем, воспой это в плаче, искреннем, горьком, хорошая — зарождаются слёзы. Прикрываешь глаза, но от него не скрыться.

— Все смотрят на тебя c недоверием.

Халбранд — дар нам и Средиземью, Халбранд Спаситель, Халбранд, Рассеивающий тьму, утраченный король, пустоте враг и злу гроза. Так будут тебя звать отныне — если сказать да. Саурон переродится, будет предан самому безжалостному забвению, потому что мы подарим землям свет, отобранный по ошибке, так же, как прикосновение солнца Эру — у тебя. Если сказать да.

Путь начнётся здесь: в прикосновении клинка, в союзе ладоней.