Завтраки, впрочем, как и обеды, и ужины в этом доме проходили шумно и даже весело. В рамках приличия, разумеется. За длинным столом, в просторной столовой собирались жёны и дети Канцлера Фоксфорда, и вносили то определённое очарование, кое пристало лишь беспечным — серебристый смех, суета движений, детская возня. Обычно Уилфорд выходил из своего кабинета, куда отправлялся едва разлепив веки после сна и приведя себя в порядок, и благословлял сначала Супруг своих, а затем детей. Неспеша подходил к каждой из жён, тихо шепча слова Божьи, и мимоходом интересуясь как поживает та, с кем соединил его Господь. Затем, с уже меньшими церемониями, Канцлер спешил к детям. Подхватывал на руки малыша Самуэля, гладил по голове белокурую Рут. Он садился во главе стола и читал молитву, напутствуя всех сидящих быть благодарными Господу за то, что он послал им. Но в привычный распорядок дня пришли свои коррективы.
Сначала умерла первая Святая Супруга, вслед за ней сбежала вторая. Дом мистера Фоксфорда стремительно пустел. Теперь уже завтраки, обеды и ужины не казались ему такими, какими были прежде. Но с тех пор как под его крышей поселилась Послушница Коррин Уилфорд, нет-нет, да и вспоминал былые деньки.
Она заняла место на котором сидела Кларисса. Послушницам надлежало сидеть за одним столом с семьей, и это правило, будто бальзам на душу, действовало на Уилфорда умиротворяюще. Он не отдал ей место Джой — видит Господь он всё ещё злился на неё и потому ему не хотелось, чтобы хоть что-то, пусть даже занятый чужой очаровательной попкой, стул, портил ему аппетит. Правда вряд ли Послушницу Коррин можно было назвать очаровательной. Чаще всего она сидела на своём месте гордо выпрямив спину и слегка опустив голову, односложно, пусть и вежливо, отвечая на его вопросы. И эта недопустимая для Послушницы надменность волновала Уилфорда.
Его религия, не в пример многим другим ересям, кои нечестивцы смеют именовать "традиционными религиями", весьма благосклонно относилась к мужскому желанию, не видя в его удовлетворении и возбуждении (в лоне семьи — разумеется) ничего дурного. Потому Канцлер Фоксфорд не чувствовал за собой вины в том, что он желал Послушницу Коррин. Так и должно было быть. Этим желанием его благословил Господь, ведь вслед за ним, через плотское сношение, Небесный Отец одарит его и другими благами, такими как потомство, например. То, что Послушница Коррин, по неразумению своему, это желание могла толковать не столь радужно, Уифлорда не заботило. Она ещё слишком заражена греховностью мира внешнего и не понимает того, что благодаря ему попадёт в райские чертоги. Впрочем, ничего предосудительного Канцлер по отношению к Послушнице не демонстрировал. И быть может только ревнивый взор Эдем подмечал во взглядах Уилфорда, брошенных на Коррин тот особый огонёк, с коим он смотрел в минуты страсти.
Он всегда был холоден. И чуточку ироничен. Как сегодня, например.

Сегодня Канцлер чувствовал себя бодрым, невзирая на то, что вчерашний вечер он провёл в компании Хема, жаловавшегося на то, что его брат и сестра затеяли проклятые Господом плотские игры друг с другом. Увы, но повлиять на разум своего друга Уилфорд никак не мог, ибо мысли Хема были затуманены лживыми постулатами распутного мира. Вряд ли он мог бы убедить приятеля поступить с грешниками так, как надлежит поступать по "Книге Откровения". А потому он лишь слушал своего друга. Со всем вниманием. И давал мирские, на его взгляд, не совсем верные, но всё же полезные советы. Когда же Хем уехал, Уифлорд ещё час молился и только потом уснул в своей спальне, оставив Эдем одну в эту ночь. Он простил её, однако беседа с Хемом ещё больше укрепила Уилфорда в мысли, что лучшее прощение — показать грешнику всю глупость его проступка, явить то, чего он лишился по своей дерзновенной недалекости.
Потому, едва завтрак кончился, Канцлер подал знак Послушнице Коррин следовать за ним в его кабинет. Она поднялась со своего места, одарила его своим тяжелым взглядом и послушно пошла за ним, легко шелестя пышной юбкой своего длинного платья. Он остановился у самого порога, распахнул дверь и пропустил её вперёд, с насмешкой изображая джентльмена. Забавно, но с Эдем, и с Джой, и с Клариссой (упокой её Господь) он не вёл себя так. То, что на этой женщине лежала печать распутства и она ещё не очистилась от неё, придавало определённый тон его отношения к ней. Словно Послушница Коррин была неким забавным созданием, которое своим существованием будит любопытство, но при этом не вызывает должного уважения. Не священная книга, а развлекательный журнал.
— Ты хорошо следишь за домом, Коррин, — засунув руки в карманы брюк Уилфорд смотрит в окно, лениво блуждая по саду невидящим взором. Сейчас он стоит спиной к Послушнице, но чувствует на себе её взгляд, — Нужно отдать должное — Господь наградил тебя умениями Марфы. Но … Есть ли в тебе пытливость Марии?
Ждёт ли он ответа? Возможно, что и нет. Повернувшись, с лёгким лукавством улыбается ей, рукой указывая на кресло.
— Ты можешь присесть, если пожелаешь. Я хочу поговорить с тобой.
Он намеревался ещё вчера поговорить с ней, но признаться честно — в конце концов решил, что ночь — не самое лучшее время для подобных бесед.