Два года назад — Марлин поставила ботинок на скамью, прежде чем перемахнуть, усевшись рядом с Сириусом. Последний ее курс — предпоследний его. Ботинки — выглядели новым, но по факту — обмененные у одной из знакомых. Марлин тогда активно жестикулировала, настойчиво попросив Сириуса — сходить с ней на концерт. Сейчас — она связалась с ним обычным способом, также активно жестикулируя, и упоминая в одном предложении Basczax, Nashville Rooms и послезавтра. Она посмотрела прямо, прежде чем спросить и получить ответ. [читать дальше]

KICKS & GIGGLES crossover

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » KICKS & GIGGLES crossover » акции » нужные персонажи


нужные персонажи

Сообщений 1 страница 30 из 35

1


Самые нужные:


заявки выкупаются автоматически после вашего кода в гостевой; пришедший принимается только после сообщения с одобрением. общий список нужных персонажей можно посмотреть в гостевой.
пример текста — пункт обязательный.


иф персонажа; фандом


https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/433633.jpg

основной текст заявки.


всё, что вы имеете сказать дополнительно: никакого кросспола, баллы за егэ (ваши хедканоны, пожелания по активности) и прочие приколы.

пример поста;

обязательно smalimg

КОД ШАБЛОНА;
Код:
[table layout=fixed width=100%][tr][td][/td][td width=500px][b][size=16]иф персонажа (латиница, маленькие буквы);[/size][/b] фандом (латиница, маленькие буквы)[hr][/td][td][/td][/tr][/table]
[align=center][img]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/433633.jpg[/img][/align]
[quote]основной текст заявки.
[hr]
всё, что вы имеете сказать дополнительно: никакого кросспола, баллы за егэ (ваши хедканоны, пожелания по активности) и прочие приколы.
[/quote]
[spoiler="[b][size=14]пример поста;[/size][/b]"]обязательно [img=smalimg]https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/2/882341.png[/img] [/spoiler]

+1

2

kiryū kazuma; ryū ga gotoku


https://forumupload.ru/uploads/0019/fc/6e/6/475331.png

а что там было в 89-м можно и не вспоминать

Прозвища им дают громкие и помпезные, а в случае с Маджимой — и вовсе на грани безвкусицы. Бешеным он себя не считает, вот затупившимся — вполне: вещи лишаются цвета и вкуса, лица ничем не запоминаются, интерес теряется на полпути, и приходится выдавливать его по каплям, а для этого нужно прижать реальность посильнее к стене, или, что лучше, приложиться головой самому, как постукиванием выбивают помехи из барахлящей трансмиссии. Там наверняка выгорело что-то довольно важное, но так, думает Маджима, лучше для всех; думает и не может сразу оторвать взгляд от спины в сером пиджаке. Шимано может сколько угодно сплёвывать с пренебрежением "дракон Доджимы", как непрожеванный креветочный хвост, но Маджиме не нужно ни слова больше; наблюдать за щедростью его кулаков оказывается достаточно, чтобы разреженная в воздухе ярость снова начинала густеть, пульс в висках — заново грохотать свой свирепый марш.

Не заметить Кирю на улицах Камурочо — как проглядеть полную луну на чистом небе.

Маджима столько раз смотрел на имя в визитке, полируя штрихи "павлонии" и "жизни", разрезая росчерк "единицы", выводя ноги "лошади". Кирю Казума врезалось в память как цель, которую следовало догнать, но сейчас неизбежно обрастало плотью, кровью, мальчишеским пушком, серьёзным изломом бровей. Оскорбительной силой.

Подвешенные вопросы к Кирю можно срывать, как хурму: она тоже просила тебя убить за неё?
Ты согласился?
Спокойно спишь по ночам?
Сколько хуёв насовал тебе Сэра за воротник?
А за щёку?
А—

I swoop around your head, but I never hit
I'm blinded by your daylight

Правила таковы, что когда Маджима начинает двигаться — всё кругом тоже приходит в движение: толпа расступается, кровь отливает от лиц, рты округляются, глаза бегают или лезут на лоб, плечи идут ходуном или выпячивается грудь, звуковая волна дребезжит в чужих связках, и прочая подобная херня. Всё подхватывает его напряжение, и только Кирю имеет достаточно наглости — или гордости, или тупости — упёрто и непоколебимо стоять, будто ничего и не происходит. Так Маджима думал в году, кажется, девяносто пятом, когда различал на вкус только оттенки раздражения и считал, что всё уже в этой жизни понял и ни в чём другом не нуждался.

Он всегда узнаёт эту породу, непроходимых, с горящими честными глазами, с наивной кашей в башке; такие заканчивают если не в крематории, то точно в тюрьме. Знает их слишком хорошо, чтобы считать этот случай категорически личным, и поэтому мрачно обещает себе сломать его раньше, чем это сделает всё остальное.

Проёбывается Маджима редко, но грандиозно.

You are a fool, you are a fool
For sticking 'round, for sticking 'round

Кирю он не мог переварить довольно долго. Живот всегда неприятно жгло, как бывает, когда Маджима уверен, что на него смотрят свысока или — что хуже — со снисхождением, и ему хотелось вытрясти из Кирю объяснение: из чего тот сделан, почему его правда сильнее и взгляд чище, почему он считает, что в праве поворачиваться к Маджиме спиной. Хотелось, чтобы было громко и прямо — как удар и как идущая за ним боль. Кирю бесит его — упёртостью, медлительностью, нежеланием выкладываться на полную — не реже всего остального. Маджима может злиться, угрожать, упиваться азартом, захлёбываться криком и смехом сколько угодно, но дело всегда было не в неприязни. Неприязни, в общем-то, никогда не было.

Маджима никогда не ненавидел Кирю, и тот всегда это знал.

Они обмениваются словами и позже даже обещаниями, будто друзья, но по-настоящему с Кирю они разговаривают совсем иначе, на понятном им обоим языке, и тот всегда слушает, ему всегда есть, что ответить. Каждый раз, когда Кирю пропадает, Маджима осознаёт, насколько редкая эта возможность. Каждый раз, когда Маджима наконец-то не может заставить себя встать, он чувствует, будто прикасается к сраной вечности, которую Кирю наверняка прячет в своём кулаке. Не просто касается — въёбывается в неё грузовиком на полной скорости. Красота — охуеть.
Время останавливается,
и можно глубоко вдохнуть, ныряя в тишину — хотя бы на пару милипиздрических мгновений. Спокойно. Заслуженно. Он улыбается без единой мысли, опустошенный и выслушанный. Неохотно открывая глаза, Маджима видит протянутую руку, и во взгляде Кирю читается отвратительно печальное понимание.

Маджима не знает, что чувствует, но это смутно напоминает желание дать пизды.


предупреждаю заранее, что я игрок на редкость медлительный (ваше представление о медлительности + пара месяцев сверху), так что имейте это в виду относительно собственного комфорта; пишу от 2,5 до 5 тысяч знаков, заглавные, без заглавных, хоть капсом, хоть заборчиком.

ролью или эпизодом в альтернативе, на серьёзных щах или с приколами, [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] или не [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] — мне не так уж и важно, главное, что мне бы хотелось поисследовать взаимоотношения между персонажами, оставаясь в рамках канона (это довольно легко, если брать во внимание, что сценаристы ргг сами себе порой противоречат). мне, как игроку, интересно, что происходит в башке у кирю, и я буду рад, если вы решите поделиться своим мнением на этот счёт.

ПОКАЖИ МНЕ, НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН, И РАЗЪЕБИ МЕНЯ СВОИМ ПОСТОМ, КИРЮ-ЧАН! а если серьёзно, будет круто, если поделитесь любым примером своего текста сразу, чтобы знать, сыграемся мы или нет. пишите в гостевую или напрямую в лс, там обменяемся всем необходимым для удобной коммуникации. обещаю, что вне игры доёбывать вас отовсюду не буду!!!! (unless?)

в общем, приходите. маджима ждал кирюху из тюрьмы десять лет, и я подожду. может быть, за это время даже успею ознакомиться с содержимым остальных игр (помимо 0, обеих кивами, тройки и семёрки), чтобы вам пересказать.

пример поста;

Даже если закрыть глаз, свет фонаря мажется по сетчатке пятном. Если уйти, непрошеные слова всё равно мажутся навязчивым импульсом.

Почему всегда так.

Если спросить себя: это всегда пот, всегда ком в горле, шум в голове, гул в висках, бесполезный сердечный мешок, который не получается остановить — это он, всё, из чего он состоит. Всегда возвращается к этому, по кругу, в "дом". Рубашка снова липнет к телу, его контур заканчивается там, где начинается холодный речной воздух; ход мысли заканчивается там, где начинаются вопросы. Вопросы не кончаются.

Нет роскоши бить наотмашь, бежать по прямой, получать прямые ответы. Некоторые мосты нельзя пересечь не опиздюлившись. Некоторые дороги нельзя перейти в принципе. Нельзя зайти за некоторые линии, не отправившись нахуй с поля. Маджима сворачивает с больших улиц в закоулки, от лучей стороннего взгляда; Сотенбори выучил его вот так танцевать. Маджима ненавидит танцевать, себя и Сотенбори.

Это всегда мелочи, крохотные детали, полутона — места, где он, может быть, оступится. Где он скорее всего оступится. Там, где всё определённо наебнётся — по той же причине, по которой он выбрасывает в мусор пакет с уликами или по которой подбирает выброшенные меморабилии. Зачем, почему. Если спросить себя, получишь ответ: ну и пошло всё в пизду. Это неверный ответ не на тот вопрос, но это всё, что получается сказать.

Часы — в кармане. Часики — тикают.

Было как-то честнее — с настоящими оковами на руках, цепи, металл, бетон, кровавые сопли, вот это всё. Постоянство. Когда Маджима лежит на полу, иногда получается вернуться к уверенности в завтрашнем дне.

Сейчас он ляжет и соберётся. Всегда собирается. Должен собраться. Сейчас он поднимется, откроет дверь, забьётся в тот угол, в который всегда забивается и—

Сначала это запах дыма, прорезавшийся сквозь речную сырость. Затем — силуэт у окна, в свете вечерних огней над водой, отражающихся в ней. Это сигарета в чужой руке, и собственный учащённый пульс, напряжение в мышцах, сжатые зубы, насильственный выдох через нос, убитый в зародыше порыв. Он стоит к Маджиме спиной, единственный в этом городе человек, который может себе это позволить.

Ждёт первое па.

— Сагава… хан?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/fc/6e/6/822593.png[/icon]

Отредактировано Majima Goro (2023-07-28 23:16:14)

Подпись автора

hey, nice meeting you. lol... on second thought, *my boss theme plays* i'm going to end you

+17

3

saejima taiga; ryū ga gotoku


https://forumupload.ru/uploads/0019/fc/6e/6/407114.png

遠い記憶の中にお前を見る
Саэджиму он принимает, как нечто большое и неизбежное — как ЦРУ-шные взятки для ДЛП и военные базы на Окинаве, очередной нефтяной кризис или, допустим, дыру в озоновом слое. Саэджима Тайга вписался в этот ряд замедленных катастроф солидным противовесом, вытачивая из его бродячей жизни что-то осмысленное. Тайга с тигром на спине — это смешно, кансайский говор — тоже, это всё понятно и знакомо, и Маджима смеётся, принимая затылком тяжёлый кулак; похоже, к некоторым вещам он всегда неравнодушен.

*

見知らぬ二つの街が通り過ぎる
僕らの周りで海が血に変わる

Если и привязывать себя к чему-то, пускай оно будет несдвигаемым и конкретным — волной хоть и прибьёт, но точно не смоет.
Саэджима порой душный, как ебучая жара в апреле, с ней тоже хуй поспоришь. С этим можно жить, пусть приходится попотеть — капли ползут по чернильным полоскам, это всё глобальное потепление, сечёшь? Огребаем за собственное невежество, даже Шимано об этом говорит, а его обычно редко что ебёт.
Ясуко возвращается с пивом для них и ставит его в холодильник, и Маджима не может перестать говорить, потому что у её брата слов всегда мало и даже сейчас для неё не находятся: прикинь, дело-то как раз в холодильниках, фреоны, химия-хуимия, ты это, наверное, в школе проходишь, хотя откуда мне знать — на таких уроках я уже не был, Ясуко, но правду я скрывать не хочу, и меньше пользоваться холодильниками от этого мы тоже не станем, так что наслаждайся моментом, пока ещё можешь, ведь кто знает, что будет завтра, лады?
Саэджима, глядя в окно, прохладно изрекает "нихера ты философ", и злиться на него нет ни смысла, ни времени.

愛することと信ずることは違う
今ではお前を信ずることはできる

Во всем, что касается Саэджимы, есть эта тяжесть: грузная поступь, весомое слово, трудно дающаяся правда, неподъемные цели, и Маджиму это стороной не обходит. С момента, как они обязались быть братьями, он чувствует это и на себе: взваленный на плечи груз, сдавленность в груди, едва сглатываемый ком в горле. Тупую такую, тянующую боль. Это Маджима понимает. Это не всегда приятно, но всегда честно — как и сам Саэджима; тот никогда не даёт в нём усомниться, и такое редко где встретишь вне тоейских фильмов о долге и прочей романтичной фигне. Маджима — так вообще в первый раз. Он не может себе позволить это просто так проебать.

償いの影は僕を追い続ける
これがお前の復讐だと言いながら
自分自身が限りなく傷つく

Саэджиму он проёбывает не просто, а с осложнениями, с сопротивлением, несправедливо, остро и грязно; тридцать шесть, восемнадцать, две штуки на каждого; было два — стал один, видишь разницу или уже не видишь? Злая кровавая математика. Он остаётся на год, в котором его учат по ней считать. Если привязывать себя к чему-то большому, то и потеряешь ты действительно много; им всем хочется, чтобы Маджима считал себя пустым местом, но клятва слишком крепка и неделима, чтобы отнять и её. Она катится камнем по склону жизни, и он катится по инерции вместе с ней — он выходит сухим, он входит обратно в клан, он идёт по головам, набирает скорость, летит со свистом, срывает крышу, пробивает стену, пробивает дно.

Ему не страшно, больнее-то уже не будет.
Вот это заебись!

(僕たちの海は水たまりにかわり
青ざめた血だけが止まることも知らずに)

Пожизненное, думает Маджима, это не смертельно. Смертельный приговор — это не на всю жизнь. Тут не стоит однобоко смотреть на ситуацию, ха-ха! Смешно! Чё не смеёмся? Маджима заливается так громко, чтобы услышали все до единого; так звонко, чтобы достало до самого дальнего закутка самой унылой камеры. Чтобы всегда можно было услышать, где он. Маджима и залезет повыше, чтобы было видно абсолютно всем.

Чтобы он с лёгкостью Маджиму нашёл — и со всем этим наконец покончил.

遠い記憶の中にお前を見る


как оказалось, у меня есть много, что сказать относительно этих двоих! и это я ещё старался быть кратким.

НО НЕ ВЫШЛО

если по заявке показалось, что со стороны маджимы есть только фрустрация и чувство долга, то это не совсем так: и то, и другое есть в наличии, но хочется поисследовать и дни до покушения на клан уэно сэйва, где они молодые, шутливые и им всё легко, дать им побыть мелкими и тупыми, тусить и всячески бондиться. некоторые сырые хэдканоны уже имеются, но одному это придумывать неинтересно. давайте заполним пробелы, оставленные ргг студио, и попробуем вместе решить, как эти двое всё-таки познакомились и закорешались.

честно скажу, я сам не играл ещё четвёртую и пятую, поэтому стараюсь на данный момент особенно не спекулировать касательно их динамики после воссоединения, но это не значит, что меня это не интересует. основные события сюжета я знаю, ключевые (для себя) сцены посмотрел, надеюсь, поскорее подтянусь хотя бы просмотром всего прохождения. так что имейте в виду, что рано или поздно я захочу поиграть и что-нибудь по пост-гейму четвертой, пятой и вообще всем, что было между концом пятой (поплачем по кирю) и седьмой, так как тема переосмысления старого, принятия нового, постепенное разделение саэджимы из прошлого, саэджимы, с которым маджима разговаривал 25 лет в своей голове, и нынешнего саэджимы мне важна. и совместный бэйбиситтинг дайго, конечно, куда без этого.

КОРОЧЕ

https://forumupload.ru/uploads/0019/fc/6e/6/105405.jpg

ну и обязательные предупреждения из предыдущей заявки: в большинстве случаев пишу очень (и я имею в виду ОЧЕНЬ) медленно, размеры текста от 2,5 до 5 тысяч символов, до регистра не приёбчив и, естественно, никого за скорость отписи не пинаю. аналогично, как писал выше для кирю: маджима ждал братана четверть века, и я подожду. посоветую только сразу придти с примером поста куда угодно, откуда угодно.

ничто не критично — полноценная роль или игра в альте, жить смешно или умереть грешно в отыгрыше. разве что взаимоотношения хотелось бы близкие, но всё-таки братские, не раскачивайте лодку. потому что если раскачаете, то будет плохо, и плохо будет всем. могу вам и в глаза это сказать, готовы приехать послушать? не думаю, что на ролевочках вообще найдётся кто-то, кого бы интересовал пейринг на самом-то деле (как и роль в принципе...... но мы не об этом), но наблюдаю на него довольно активный спрос что в восточном, что в западном филиалах фандома, соу, йеах. лучше без этого.

выходи из тюрьмы, кёдай!!!!!!!

пример поста;

Даже если закрыть глаз, свет фонаря мажется по сетчатке пятном. Если уйти, непрошеные слова всё равно мажутся навязчивым импульсом.

Почему всегда так.

Если спросить себя: это всегда пот, всегда ком в горле, шум в голове, гул в висках, бесполезный сердечный мешок, который не получается остановить — это он, всё, из чего он состоит. Всегда возвращается к этому, по кругу, в "дом". Рубашка снова липнет к телу, его контур заканчивается там, где начинается холодный речной воздух; ход мысли заканчивается там, где начинаются вопросы. Вопросы не кончаются.

Нет роскоши бить наотмашь, бежать по прямой, получать прямые ответы. Некоторые мосты нельзя пересечь не опиздюлившись. Некоторые дороги нельзя перейти в принципе. Нельзя зайти за некоторые линии, не отправившись нахуй с поля. Маджима сворачивает с больших улиц в закоулки, от лучей стороннего взгляда; Сотенбори выучил его вот так танцевать. Маджима ненавидит танцевать, себя и Сотенбори.

Это всегда мелочи, крохотные детали, полутона — места, где он, может быть, оступится. Где он скорее всего оступится. Там, где всё определённо наебнётся — по той же причине, по которой он выбрасывает в мусор пакет с уликами или по которой подбирает выброшенные меморабилии. Зачем, почему. Если спросить себя, получишь ответ: ну и пошло всё в пизду. Это неверный ответ не на тот вопрос, но это всё, что получается сказать.

Часы — в кармане. Часики — тикают.

Было как-то честнее — с настоящими оковами на руках, цепи, металл, бетон, кровавые сопли, вот это всё. Постоянство. Когда Маджима лежит на полу, иногда получается вернуться к уверенности в завтрашнем дне.

Сейчас он ляжет и соберётся. Всегда собирается. Должен собраться. Сейчас он поднимется, откроет дверь, забьётся в тот угол, в который всегда забивается и—

Сначала это запах дыма, прорезавшийся сквозь речную сырость. Затем — силуэт у окна, в свете вечерних огней над водой, отражающихся в ней. Это сигарета в чужой руке, и собственный учащённый пульс, напряжение в мышцах, сжатые зубы, насильственный выдох через нос, убитый в зародыше порыв. Он стоит к Маджиме спиной, единственный в этом городе человек, который может себе это позволить.

Ждёт первое па.

— Сагава… хан?

Отредактировано Majima Goro (2023-11-07 05:15:29)

Подпись автора

hey, nice meeting you. lol... on second thought, *my boss theme plays* i'm going to end you

+16

4

luna lovegood; j.k. rowling's wizarding world


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/41/795852.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/41/571781.gif

Казалось бы, никто не может знать тебя лучше, чем ты сам, но Луна в силах оспорить категоричность этого выражения, доказать его неэффективность в полуправде, спрятанной между строк, разложить по полочкам и ответить за понты (а понты - это святое). Что делать, когда ты сам себя не знаешь? Кто подскажет? Кто поможет? Отсюда, пожалуйста, подробнее, потому что Луна, на самом деле, знает о себе много, но во многом не может быть уверенной до конца. Правда или кривда? Было или не было?

Обмануть других просто, обмануть себя - еще проще.

Вероятно и скорее всего, некоторая ебанца передается Лавгудами из поколения в поколение, тщательно пестуется невмешательством, поощрением свободы любой мысли, любого порыва, Луна лишь перехватывает эстафету, давая этому благую почву - получается и дико весело, и дико страшно, потому что одно дело - верить в мозгошмыгов, а другое дело видеть и слышать всякое. Тем не менее, с 95 процентами своих особенностей (хейтеры скажут заскоков) у нее полюбовное соглашение. Оставшиеся 5 - затолкать подальше, отводить глаза.

- Не ебанет?
- Не должно.

Поттер тоже живет по такой схеме. Для него Луна - рехаб наоборот, умиротворение после перетряхивания нутра где-нибудь в лесах Болгарии, в охоте на неведомого зверя, просто потому что почему нет. Когда Гарри чувствует, что перестает чувствовать (вот такой каламбур), он идет прямиком к ней - пока работает, а дальше похуй.


Конкретики ноль, логики и того меньше - история о доверии, свободе, прощупывании лимитов - можем зализывать раны, а можем пойти бесоебить на митинг в защиту единорогов! Глубоко сюжетно не думал (готов щупать любой временной период, с большим уклоном в период 18-25 лет, после войны; так же можем покрутить любое ау, где зЛо победило и так далее что будет угодно нашей гоп-компании), предлагаю делать это сообща! На прототипе Sophie Thatcher, потому что она милаха, но это же кроссовер, так что!

Пишите хорошо - гарантией совместной игры будет обмен постами на старте (надеюсь на понимание, если коннект не произойдет, все мы здесь ради комфорта, ведь так?), решайте проблемы через рот, будьте инициативны и самостоятельны, остальное докурим! Посты до 2-3-4к, без птицы-тройки, средний/низкий темп игры (пишу как шепчут звезды стабильность это ху если это не к вам значит оно вам не надо). 
Приходите ♥

пример поста;

Джек теряет берега, сходит на нет порядок времени - проходят минуты, часы, может быть, годы - сутулые плечи покрывает пыль исчезнувших цивилизаций, нет больше ни больницы, ни Вайоминга, ни отца, ни самого Джека, ничего нет, только тяжесть тревожного вакуума, сухость горла, не проронившего ни звука, мгновение уходящей от берега воды перед цунами - пустая тишина, обнаженная крошка моллюсков и рачков, закапывающихся в песок, оборванный на отчаянной ноте крик чаек, давление приближающейся беды. Замершие на вдохе легкие, судорогой сведенные мышцы - напряжение стекает со всего тела в одну точку где-то в межбровной складке, словно готовится к решающему броску, когда сможет, наконец,  затопить все рецепторы и ниточки, все еще удерживающие здесь, в реальности, и лишить разум. Паника обещает ложное милосердие, трусливую возможность сбежать, честное слово, Джек, готовый распахнуть объятие любой возможности не думать, сам открывает ей дверь, добровольно оставаясь на пустой береговой линии в своей голове.

Но настоящее милосердие звучит голосом Миртл, ее запах возникает стеной между почти-сдавшимся Джеком и волной паники, грозящей смыть остатки присутствия, к ней он вытягивает себя за волосы из подкрадывающейся темноты, сброшенные перчатки не достигают пола - Джек машинально клонит голову в сторону, туда где чувствует прикосновение пальцев Миртл, этого простого движения хватает, чтобы недовольно ворчащим зверем отчаяние подотпустило изгрызенные кости, а воздух всхлипом пробился в легкие. Кажется, время снова начинает свой ход.

- Ох, Миртл, - с глухой усталостью только и произносит Джек, неловко пытаясь выпрямиться в кресле (связь между телом и мыслью кашляет и набирает скорость, запоздало докладывает о ссадинах на ладонях, ушибленном колене, надорванной штанине - Джек спотыкается, когда спрыгивает с лошади рядом с упавшим отцом, а боль догоняет только сейчас). Он берет Миртл за руку, притягивает к себе, упираясь лбом в живот, замирает так на несколько секунд - все остается снаружи, только тепло кожи под тканью, запах сигарет, все знакомое, родное, изученное до черточки, хотелось с поджатым хвостом спрятаться за воротником дубленки и не показывать оттуда носа. Эта слабость мимолетна, но глаза успевают стать влажными - не от печали, но приходящего толчками спокойствия. Равновесия.

Тревога не уходит, но хотя бы удается начать думать дальше палаты, в которой лежит отец. Приходит осознание, что уже чуть больше суток он не уходит из этих стен - в то время как матушка и дед ночуют у старых товарищей Бенджамина (кто в Коди не знает Эллроя), Джек остается в больнице, беспокойным призраком разнося дробь шагов по скудным коридорам. Наверное, у него помятый вид, на троечку, но вряд ли это имеет значение. Мозг очень хочет зацепиться за что-то обыденное, ему понятное.

- Я не знаю, - честно отвечает Джек, наконец, поднимая взгляд на Миртл, но руки не отпускает, так и тянет к себе на колено, словно если моргнет, она исчезнет. - Я не был готов к этому.

Не признание слабости, но констатация факта. Отец казался непогрешимой константой, а жизнь к Джеку была слишком добра до этого момента, чтобы знать, как правильно реагировать на такие удары.

- Я хотел позвонить.

Отредактировано Harry Potter (2023-07-29 23:37:41)

+14

5

cho chang; j.k. rowling's wizarding world


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/41/240209.jpg

Необязательно быть в воде, чтобы тонуть, перехватывать горло, чтобы лишаться воздуха, закрывать глаза, чтобы не видеть - для первого играй в поддавки с тебя кормящей рукой так долго, что позабудь правила, для второго опоздай в себе разобраться, для третьего - смотри в другую сторону, вдруг поможет. В этом Чжоу мастер - позволять откусывать от себя по кусочку, чтобы потом предъявить счет. Имитация слабости. Удобная покорность ровно до момента, когда нужно вцепиться зубками в глотку.

Матушка хранит ее драгоценностью, отец мнит трофеем, Поттер знает, что Чжоу - та еще адовая сука, идеальный продукт скуки клишированных несчастий богачей, бесящихся с жиру, квинтэссенция ожиданий, перемолотых сюром планок старших поколений и традиционных скреп. Этого не видно в Хогвартсе - червивое зернышко путается и прячется в мишуре хорошей девочки, дисциплинированная мягкость граничит с тонкой улыбкой, раскрытыми вверх ладонями, подружками-сателлитами, неотрывно ступающими шаг в шаг, все правильно и стройно, бойфренды - выглаженные, строго одобренные родителями, нет ни времени, ни возможности заглянуть глубже, она и так вся наружу - показывает то, что можно. Поттер не становится исключением, он тоже на это ведется - только и знает, что Чжоу такая красивая (или что там шепчет сперматоксикоз малолетним бандитам), а до остального просто не успевает дотянуться.

Наверное, на тот момент оголтелого детства - знать бы, что оно вот-вот закончится, вцепиться, не отпускать - Поттер, и в правду, влюблен. Наверное, это могло бы сработать, если бы все не получилось так, как получилось в итоге. Целоваться с призраками за спиной все-таки дурной тон.

А потом вслед за мертвым Диггори приходит настоящая война, и несмотря на безопасность, обеспеченную деньгами и статусом семьи, участие в Битве за Хогвартс становится первым настоящим протестом. Тогда получается выстоять, а дальше что?

Череда бюрократических телодвижений, политические игры, мешанины старых и новых фигур, затягивание ошейника - в обмен на некоторые свободы, Чжоу абстрагируется от всего серьезного, уезжает заграницу, появляется на страницах Witch Weekly China, а потом возвращается в Англию, под усиливающий набат причитаний родителей про необходимый брак, поднятие клана с колен и прочие обязанности, на которые она, вообще-то, не подписывалась. Чжоу не спорит, но твердо отстаивает границы - не сейчас, когда-нибудь потом.

На некоторые уступки идти приходится - отдай малое ради комфорта и счетов семьи - например, чаще появляться в прелом магическом обществе, которое после войны будто бы и не меняется вовсе. Быть где-то поблизости, чтобы отец мог при удобном случае выставить свою дочь на виду - произведением искусства и красавицей (а ей бы хотелось мечом, или хотя бы щитом). Поттер - затертый до блеска символ победы - тоже оказывается где-то рядом.

В друг друге они не находят ничего толкового, кроме крох человеческого тепла, жалости, погони за прошлым. Их не существует - просто после очередного мероприятия, или в перерывах между съемками, или после неудачного рейда, после выпитого или выкуренного, они приходят (в основном, Поттер жмется побитой псиной к порогу) за тем, чего нет.

Целоваться с призраками за спиной все еще кажется дурным тоном. Особенно, когда их так много.


Why you call me when you're high? как основной лейтмотив произошедшего выше, бывшие, которые попытались, потом еще раз попытались, но лыжи так и не поехали. Категорически не пара, скорее эксперимент с прощупыванием болевых точек, способ справиться со скукой и растущим холодом внутри, попытки заткнуть в себе пробоины от других людей чем-то привычным. От Поттера предлагаю томное поскуливанье на пороге, смс «Ты спишь?» в 3 утра, от Чжоу прошу закатывание глаз вместо тысячи слов и кушетку (секс из жалости опционален). Предпочитаю вариться в периоде 18-25 лет, не против нырнуть в совсем уж взрослую жизнь или альтернативу, время покажет. Детали вариативны, пощупаем сообща.

Велосипед не придумываю, сам себя плагиачу:  пишите хорошо — гарантией совместной игры будет обмен постами на старте (надеюсь на понимание, если коннект не произойдет, все мы здесь ради комфорта, ведь так?), решайте проблемы через рот, будьте инициативны (за ручку водить не умеем, сами полено) и самостоятельны, остальное докурим! Посты до 2-3-4к, без птицы-тройки, средний/низкий темп игры (пишу как шепчут звезды стабильность это ху если это не к вам значит оно вам не надо).

Приходите ♥

пример поста;

- Да, все окей. Прекрасно, отлично, - и улыбается по-дурному. - Конечно, я об этом знал, мы говорили об этом раньше, все под контролем.

Таких вопросов на удивление много. Словно Поттеру отрубают руку, ногу, сносят полголовы, взгляды заискивающие, жалостливые, а чуть сковырнешь - простая жажда до сплетни, им все еще недостаточно того, что им уже дали, хочется больше, глубже, грязнее, словно вытащенная из неосторожного уязвимого рта деталь, раздутая, вывернутая наизнанку, повернутая на 360° поможет им наконец стать ближе к насильственно нареченным кумирам, они же все так хотят ассоциировать себя с произошедшим - хотят сейчас, но не хотели тогда. Те, кто что-то знают, или о чем-то догадываются, или просто способны сложить один и один, они молчат, не задают вопросов, хоть и имеют на это прав намного больше, чем участливые незнакомцы, безымянные коллеги, журналисты и те, кто считают себя журналистами. Например, молчит Гермиона. Ее молчание тяжеловесное, но ободряющее. Феноменальное терпение, как у матери двух долбоебов - это не болезнь, это особенность, дайте им время самим все переварить. Все, что она может - выслушать. Стукнуть профилактической мудростью, когда совсем уж изноются.

Гермиона понимает мотивацию Рона чуть лучше. Эмпатия, внимательность, чуткость, или какие там приемы эмоционального карате она еще курит, Гарри не знает. Все таланты Поттера в этой области сводятся до примитивного страха покидания. Он, разумеется, может апеллировать комплексами и разыгрывать карту багажа из прошлого до бесконечности, но всем этим можно что-то объяснить. Оправдать - вряд ли. Проблема - до понимания еще нужно дорасти, а Поттер вроде как убедил себя, что имеет право обнулиться и тупить до победного. И все-таки.

Сегодня Уизли не ждём, куратор говорит это, а потом говорит что-то ещё, но Поттер не слышит. Дешёвые киношные трюки, думает он, какая-то хуета, но вот проходит целая лекция, а потом сутки на дежурстве, а Гарри не может толком вспомнить, что было, а чего не было. В голове только эта тупая фраза, а потом заявление в отделе кадров, бесконечные вопросы, взгляды исподтишка, необходимость строить преисполнившуюся и, разумеется, проинформированную заранее мину, потому что разве может что-то произойти без участия самого Поттера, без его благословения, абсолютного согласия. Конечно, он все знает. Так и было задумано.

Окей, отсутствие Рона, и правда, ощущается так, словно ему отрубили руку, ногу, снесли полголовы.

На седьмой день Гермиона обзывает его дураком и говорит, что он не заслуживает ни ее, ни Рона (словно Поттер этого не знает), но он выглядит настолько жалко, что Грейнджер вынуждена проявить милосердие - вообще-то, Рон просил передать - Гарри сначала бесится от этой командной работы, а потом чуть задирает нос, чтобы хоть как-то себя замотивировать. Пуля пролетает в миллиметре от уязвленной гордости - Гарри уже построил план скулежа под дверью Роновой квартиры, но Уизли сдался первым.

Сомнительная победа, но что есть.

Выбор места - конечно, бар в подвальном помещении здания, в котором Поттер снимает квартиру (жить на Гриммо 12, он мазохист что ли?). Нечестный прием, чтобы ему по больнее - неосознанно, наверное, но он заслужил. Место для распятия и обвинения во всех грехах идеальное, Гарри даже не винит себя, что планирует в конструктив, а по факту чувствует только обиду. Видит спину Уизли и начинает раздражаться просто с нихуя. Просто потому что.

- Хэй! - откуда это ощущение, что они не виделись не семь дней, а целую вечность.  - Уже добрался?

Падает на стул рядом, заказывает пинту лагера. Улыбайся, блядь.

- Представляешь, на следующей недели у нас, - спотыкается. - У меня опять какой-то тест от руководства, Гермиона сказала, что убьёт, если провалюсь. Пошли найдем столик.

Говорит, чтобы что? Там, где проходит Поттер, головы поворачиваются вслед, разговоры затихают на мгновение, а потом всё снова возвращается на свои места - не приглядишься, не заметишь.

- Хоть выспался?

Отредактировано Harry Potter (2023-10-23 13:04:35)

+17

6

park mirei; ryū ga gotoku


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/15/923937.png

*

Это не то, что он должен был сделать с самого начала. Чем он вообще, блять, тогда думал, Маджима едва отдаёт отчёт.

Допустим, помнит, чем это начиналось, эту песню он угадает с трех нот: «хочу», «обрести» и «контроль» — дальше Маджима не прислушивается. Пульс снова вспоминает, каково биться под этот такт, как бился очень долгое время. Хочу обрести контроль — над своей жизнью, конечно, додумывает он. Так?

Так.

Чтобы прекратили мешать с грязью; чтобы нескончаемая злость выплеснулась и исчерпала себя; чтобы можно было наконец выдохнуть — и прочий тоскливый блюз заброшенных детей. Она же точно должна быть из таких: приёмная нелюбимая дочь. Кореянка к тому же. Желает большего, чем то, кем её всегда будут видеть.

На дворе девяностый год, и он думает, что понимает Мирей. Они умеют работать, держать лицо, держаться на плаву, превосходить ожидания, но, кажется, в отличие от него, ей действительно эта поебень нравится. И нравиться ей тоже нравится. Будь она старше тогда, он бы думал о ней вещи позлее. Будь она кем-то, как он, Маджима бы держал ухо востро. А так, что эта писюха ему может сделать? Умеешь петь — пой. Танцуй. В башку не лезь.

— Короче, держи.

Маджима вынимает из внутреннего кармана ручку. Понтовую перьевую ручку, взятую с чужого стола, тут же воткнутую в чужую ладонь между большим и указательным пальцем, затем вынутую оттуда. Он видит пятнышко подсохшей крови и не придумывает ничего лучше, чем поплевать на пальцы, размазать и стереть.

— Во, теперь нормально.

Падает дальше в клоунадный трёп: извиняй, что без коробки. Перо погнулось, но мы его потом поменяем, я те куплю рабочее, сделаем красиво. Грамотно. Должен успеть до выступления, ты, кстати, волнуешься? Если ссышь, то представь, что втыкаешь её кому-нибудь в глотку. Или в глаз. Видела, как выглядит проткнутый глаз? И я не видел, ха-ха. Ты подумай, мне помогало. Тоже своего рода выступал.

Мирей хмыкает почти не по-девичьи, её это всё не смущает, никогда не смущало. Зачастую Маджима забывает, сколько ей действительно лет, и это хуёво, потому что пробел между импульсом и действием начинает тревожно сужаться. Они уже познакомились так: прямо перед ней он измочалил кого-то неважного, без предупреждения, с перегибом. Маджима догадывается, тогда он ей и понравился, и таких он ещё не видел.

Он не знает, что с ней делать и надеется, что однажды Мирей всё-таки обосрётся и сбежит, нужно только нащупать ту грань, где она поймёт, что с неё хватит, но этого не происходит уже очень долго. Так долго, что уже начинает обсираться сам Маджима. Чем дольше он напряженно ждёт повторяющегося сценария, тем сильнее зверствует наперёд. Зовёт Мирей женой при всех, кто считает её потаскухой, и запизживает соответствующе. Таких, естественно, много. Секунд между импульсом и действием мало.

Она тоже ждёт от Маджимы чего-то. Возможно, именно этого. Смотрю на тебя и отдыхаю, сказал он Мирей как-то раз, и она ответила «взаимно», погладила большим пальцем его ободранные в мясо костяшки. Неприятно жгло, и он не отстранился.

Так вот. Ручка.

Маджима вдруг обращается к Мирей, понизив голос: у тебя бывает так, что предмет сам идет в руку? Ты видишь и знаешь, что его нужно взять. Что-то с ним сделать. Серьёзно, как будто большая стрелка показывает, невозможно проигнорировать. Стрелка, большая, синяя. Не знаю, почему синяя. Бывает?

Мирей подходит некомфортно близко — он тонет в запахе её цветочных духов — касается его щеки и произносит с умиленной усмешкой в глазах:

— Возможно, бывает.


— тогда тебе стоит проверить кукуху, подруга, — обеспокоенно отвечает мажима.

she is a 10 but low-key wants you to get violent as hard as you can.

нудный пердёж

да здравствует райтинг студии рю га готоку, самый последовательный райтинг на свете. зеро я очень люблю, но его появление сильно поебало таймлайный костыль, на который опиралась пятая игра (помимо всего остального, что там ещё сюжетно поебано). разумно было бы, наверное, либо вовсе проигнорировать этот момент в биографии мажимы, либо хотя бы перенести его НЕ на всего два года стрейт аутта инцидент с макото. но я люблю ебать себе мозги челлендж, себя, скорее всего, люблю чуточку меньше, поэтому флэшбек играем на харде.

разумеется, мы НЕ романтизируем включающие как минимум один талон на секс отношения едва совершеннолетней (по японскому на тот момент законодательству и вовсе нет) писюхи девушки и двадцатишестилетнего лба. пусть это выглядит именно так, но это не история совращения малолетки одноглазым бандитом, скорее наоборот, без излишней сексуализации. зная характер мирей по игре, можно смело хэдить, что у неё было достаточно агентности в отношениях, если не больше, чем у мажимы.

я понятия не имею зачем им прописали брак, потому что против этого говорит ровно всё, даже трудовой кодекс касательно несовершеннолетних, поэтому предлагаю ограничиться на словах. представим, что это у них такой ролеплей. придумаем что-нибудь, короче.

если что-то непонятно (мне сейчас вот далеко не всё), меня долго просить не нужно, навалю в личку остатки хэдов. если что-то хочется поменять в каноне (обязательно захочется) не из флэшбека, поменяем, поиграемся с вероятностями и альтернативами.

ну и обязательное: крайне медленный темп игры (посты раз в ээ несколько месяцев? иногда могу ответить спустя неделю, но это крайне редко случается), 2-4 тысячи символов, ничем не ограничиваю, кроме того, что с порога заходим с примером текста.

сунао ни ай лав ю!!!!! ✨✨✨✨✨

пример поста;

Даже если закрыть глаз, свет фонаря мажется по сетчатке пятном. Если уйти, непрошеные слова всё равно мажутся навязчивым импульсом.

Почему всегда так.

Если спросить себя: это всегда пот, всегда ком в горле, шум в голове, гул в висках, бесполезный сердечный мешок, который не получается остановить — это он, всё, из чего он состоит. Всегда возвращается к этому, по кругу, в "дом". Рубашка снова липнет к телу, его контур заканчивается там, где начинается холодный речной воздух; ход мысли заканчивается там, где начинаются вопросы. Вопросы не кончаются.

Нет роскоши бить наотмашь, бежать по прямой, получать прямые ответы. Некоторые мосты нельзя пересечь не опиздюлившись. Некоторые дороги нельзя перейти в принципе. Нельзя зайти за некоторые линии, не отправившись нахуй с поля. Маджима сворачивает с больших улиц в закоулки, от лучей стороннего взгляда; Сотенбори выучил его вот так танцевать. Маджима ненавидит танцевать, себя и Сотенбори.

Это всегда мелочи, крохотные детали, полутона — места, где он, может быть, оступится. Где он скорее всего оступится. Там, где всё определённо наебнётся — по той же причине, по которой он выбрасывает в мусор пакет с уликами или по которой подбирает выброшенные меморабилии. Зачем, почему. Если спросить себя, получишь ответ: ну и пошло всё в пизду. Это неверный ответ не на тот вопрос, но это всё, что получается сказать.

Часы — в кармане. Часики — тикают.

Было как-то честнее — с настоящими оковами на руках, цепи, металл, бетон, кровавые сопли, вот это всё. Постоянство. Когда Маджима лежит на полу, иногда получается вернуться к уверенности в завтрашнем дне.

Сейчас он ляжет и соберётся. Всегда собирается. Должен собраться. Сейчас он поднимется, откроет дверь, забьётся в тот угол, в который всегда забивается и—

Сначала это запах дыма, прорезавшийся сквозь речную сырость. Затем — силуэт у окна, в свете вечерних огней над водой, отражающихся в ней. Это сигарета в чужой руке, и собственный учащённый пульс, напряжение в мышцах, сжатые зубы, насильственный выдох через нос, убитый в зародыше порыв. Он стоит к Маджиме спиной, единственный в этом городе человек, который может себе это позволить.

Ждёт первое па.

— Сагава… хан?

Подпись автора

hey, nice meeting you. lol... on second thought, *my boss theme plays* i'm going to end you

+19

7

gabriel reyes; overwatch


https://i.imgur.com/JIWpGMk.png

there's bound to be a ghost at the back of your closet
no matter where you live

бутылка дешёвого пива в её руке, разложенные на журнальном столике карты, проигранная партия в покер, она пьяно смеётся, давит улыбку под кулаком, говорит - акцент режет слух сильнее обычного: во многих культурах совы раньше означали смерть, ты знаешь? она не обращается к тебе так обычно, ты для неё командир рейес или габриэль в лучшем случае, это всё из субординации и вежливости, нонсенс, скандал, натягиваешь на лицо фальшивое удивление, она бы заметила сразу, если бы была трезвая, подпираешь щёку ладонью, спрашиваешь, допуская в голос насмешку, которую она совершенно пропускает тоже: да ладно? она смеётся снова.

говорит дальше: о бесшумных полётах и предвестниках смерти, или о тех, кто по ночам охраняет мёртвых, - думает тебя впечатлить, наверное, слышала пару раз твой испанский. в общей картине ты находишь это даже забавным и почти чувствуешь себя значимым - чей-то персональный центр вселенной в миниатюре на ещё час или два, если она не отрубится раньше; почти забываешь, что сегодня вы пьёте, потому что никто не умер, почти забываешь, что завтра кто-то наверняка умрёт. она смеётся и допивает остатки пива на дне бутылки, потому что, кажется, вспоминает об этом тоже. больше не говорит о совах, засыпает минут через сорок с лишним - она выпила больше, но ты всё равно успеваешь проиграть ей ещё раз. понятия не имеешь на этом этапе, на что вы ставили.

это приятные воспоминания - вырванный из контекста огрызок прошлого, от которого тебя даже не тошнит. у тебя есть лучше, конечно, и есть значимее: мартина, улыбающаяся тебе на вашей свадьбе, или рождение сына, которое ты безбожно проебал по какой-то благородной причине, или ебучая статуя, которую джек заслужил за то, что официально отправил тебя разгребать своё дерьмо - но оно приятное и, что важнее, за него не выходит цепляться.

разумеется, ты избавляешься от него первым.


there'll all ways be a few things, maybe several things
that you're gonna find really difficult to forgive

стреляешь себе в голову, когда отчаяние оказывается сильнее злости, собираешь себя по частям из дыма, даже твои ебучие кости стали дымом, круто? сомбра смеётся у тебя в наушнике: круто, но давай быстрее, viejo, это тебе одной бомбой меньше и одной больше, а мне всё-таки платят не по часам. мойра потом даже не смотрит на тебя, не отрывается от своих - твоих - данных на экране, тянет медленно: очень интересно, - хочешь сказать ей, как интересно будут смотреться её мозги на ближайшей стенке, говоришь вместо этого: если ты закончила и у тебя нет дел поважнее, то, умоляю тебя, уёбывай. она усмехается, говорит: конечно, - добавляет после драматичной паузы: я ещё приду завтра, - обещаешь себе всё-таки превратить её голову в пятно на стене или хотя бы свернуть ей шею, не делаешь этого. стреляешь в себя снова.

ненавидишь их, ненавидишь себя, их - сильнее, себя - стабильнее, собираешь себя по частям заново каждый ёбаный раз, сомбра спрашивает с любопытством, которое можно было бы принять за искреннее: это больно? насколько это больно? ты говоришь ей: я оторву тебе руку и оставлю тебя истекать кровью в самом уёбищном подвале, который только смогу найти, и мы посмотрим, насколько это больно. она смеётся. говорит: боже мой, в тебе как-то слишком много злости. ты бы расслабился.

ты целишься ей в голову, но она оказывается быстрее. так теперь выглядит симпатия: ты не стараешься слишком.


ME WHEN THE CHARACTERS ARE LIFE AND DEATH METAPHORS TAKEN LITERALLY 💀 из требований: смотреть, как я играю в дум, любить меня, иногда писать мне посты, только один из этих пунктов реально обязательный, угадайте, какой. с каноном предлагаю обращаться вольно и по нашему усмотрению, исхожу из того, что гейб под маской выглядит стрёмно - и я имею в виду стрёмно, но степень этого оставляю на ваше усмотрение. будет круто, если вы оставите ему какую-то совершенно человеческую уёбищность: рипера очень жалко, конечно, а ещё у него были жена, ребёнок и благие намерения, но ещё он бывший мент, для которого полиции было мало и которому потом было мало рамок закона даже на шкале повыше, и которому нравится делать людям больно по причинам очень простым. в общем, будет классно держать это всё в голове и не скатываться в какую-то однозначную жалость или комедийное злодейство, ю ноу.

хочу пейринг, но с приколом 👍

динамику вижу скорее в духе i could fix you but in all honesty it’s your job to do so go figure out how to be a better person first. разумеется, никаких отношений между двадцатилеткой и её командиром на двадцать лет старше я не предлагаю, и в целом тбх не уверена, что мы с вами дойдём хотя бы до подержаться за ручки, но из того, что думала: во-первых, предполагаю, что в овервотч ангела сунулась уже лет в 25, потому что даже с учётом всей её гениальности надо было где-то брать время на свою md и phd и ещё людей лечить; во-вторых, вся симпатия между ними в то время, в моём скромном представлении, могла быть только платоническая - особенно с учётом лора про мартину. из остального: я исхожу из того, что ангела знала про блэквотч и знала, зачем его создали; она тем более узнала бы габриэля сейчас, но это для отдельных размышлений. ещё я думаю, что она прекрасно понимает, что габриэль такое, и иллюзий по его поводу не питает, но у неё есть свой набор сожалений, и разборки челов с оружием её смертельно заебали на масштабном уровне. хочу притормозить её возвращение в ряды замечательных людей и плюсом поковыряться в том, почему она туда возвращаться не хочет - в общем, планы наполеоновские. присоединяйтесь.

мыслей, на самом деле, много, и я с радостью поясню за них в личке или в телеге, и сделаю это ещё охотнее, если вы для начала пришлёте мне что-нибудь из ваших текстов - это меня очень подкупает. пишу посты в интервале от недели и до двух месяцев, но обычно всё-таки ближе к неделе или двум, 3-7к, настоящее время, метафоры всякие ебучие, могу даже зажимать шифт. that's all, folks!

пример поста;

Тайрелл не трогает его, но чьи-то пальцы сжимают неприятно лёгкие.

Ты хотел когда-нибудь просто сбежать, кто-то воет из последних сил, растекается кровь по асфальту, нет, вообще-то, не очень, начать новую жизнь, для этого нужно что-то иметь, хотя бы и повод, Анжела смеётся: сбегать весело только в восемь, потом что-то начинается. Он врёт, конечно, эскапизм превращается в единственный возможный выход, упаковка таблеток под подушкой, строчки кода на чёрном экране, Дарлин смотрит разочарованно, ты опять забыл, да, наверное, он не уверен, что с самого начала помнил, но она знает лучше.

Мистер Робот жмёт плечами, щёлкает пальцами у него перед носом: я знаю, парень, у нас проблемы, но тебе всё равно нужно держать себя в руках, ладно? Думай о плане. Думай об общей картине. О Тайрелле Уэллике, захлёбывающимся слезами над твоим телом и шепчущем в трубку. Никто сейчас не пользуется стационарными телефонами. Ебучее ретро, вот реально.

Криста просит вежливо: расскажи об отце, — Эллиот жмёт плечами: он был моим лучшим другом, а потом выкинул меня в окно, и ещё ему было очень жаль, и рука заживала потом вечность. Криста переспрашивает и боится моргать, мистер Робот поправляет кепку и не смотрит ему в глаза.

Нет, нет, так не пойдёт.

Давай представим, что мы с тобой пищевая пирамида. Кто-то сверху. «Маркс капитал вкратце», le mort saisit le vif, Тайрелл говорит: бонсуар, Эллиот, бонжур, стреляет в грудь, стреляет в лёгкое, его руки тоже пахнут порохом и сладким попкорном — Эллиот не знает французского или что реально и кто эти люди в костюмах за его спиной, и зачем Тайрелл двигается так близко, но вид из окна открывается потрясный, в его машине пахнет мятным освежителем воздуха, от его шеи, когда расстояние между ними сокращается с осторожностью охотника — спиртом; это пролитый одеколон или водка, или снова вещи, которых здесь нет? Он говорит: все чего-то хотят, — конечно; он думает, что Эллиот хочет свободы, Эллиот давится воздухом, кривая пародия на смех, разве? то есть, да, наверное. Свобода от кого-то и что-то делать, моё подвинься против твоего не хочется. Он хочет свободы, мира в мире и чтобы каждый получил по заслугам, он хочет — чего-то чуть менее абстрактного, типа смотреть на своё отражение без желания разъебать зеркало, типа засыпать под собачий скулёж и не думать о Шейле, или о том, что он пытался поцеловать свою сестру, или чтобы об их маленькой революции не узнали в ФБР и никто не соотнёс привет мы fsociety с побитыми буквами вместо вывески.

Подожди, подожди, откуда он знает? Мы ему сказали? Проебались где-то по дороге? Ты или я, или здесь был кто-то третий?

Слушай. Это сейчас не так важно, ладно?

Смотрит на Тайрелла, одёргивает шарф, одёргивает куртку со старой нашивкой и край рта в пародии на дружелюбие.

— У конгломерата нет сердца.

Но если мы пробьем ему лёгкие, будет не так уж и плохо, согласись?

Да, наверное, но мы же не можем просто поверить ему. Он наебёт нас, а потом скажет, что всё было очевидно с самого начала.

Только если мы не наебём его первыми.

Болит голова. Слезает кожа с костяшек пальцев. Прячется под кроватью.

Голубые глаза за прозрачными стёклами — где-то в реальности, где Тайрелл носит мятые кофты и не заботится о том, чтобы бриться каждое утро, где-то в реальности, где Эллиот не отводит взгляд. Тратит часы: профиль в фейсбуке, верифицированный аккаунт в твиттере, фотки в инстаграме — жена, дом, снимки с отпуска, пара дружелюбных хештэгов. Образ человека вместо самого человека, Эллиот не заботится о создании собственной личности, Тайрелл как будто тратит на это слишком много времени и все равно ничего ему не даёт. Эллиот чистит папку со спамом на его почте.

Там крутят какое-то кино по телеку — если бы ты хотел себя соотнести, это был бы Ханеке или Кроненберг? Будет угарно, если кто-то откроет дверь толчка и случайно засветит плёнку.

— Без обид, но по-моему, это тебе здесь нужна свобода.

Смотрит ему в глаза — это не очень сложно, на самом деле; чуть мутно за старыми стёклами, и что-то отражается у него в зрачках — тяжёлое и такое же злое.

Мистер Робот прячет руки в карманы куртки и задевает его коленом.

В катехизисе католической церкви Иоанна Павла второго от девяносто второго года написано: дело было не в том, что Адам с Евой облажались в одной своей работе, вообще-то. Всё прозаичнее: предательство любви воспринимается острее, когда ты являешься сущностью космических масштабов.

Ещё там написано: аборт это грех. Или типа того.

В общем и целом: Ева знала, что делала.

[icon]https://i.imgur.com/8h3geqT.png[/icon]

Отредактировано Angela Ziegler (2023-09-15 13:58:45)

+13

8

nishitani homare; ryū ga gotoku


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/18/247690.png

https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/78/1600/934161.jpg

ты родился в осаке в пятидесятом на окраине города, моча рано ударила в голову, в четыре активно ругался матом, в детском саду девочки впервые показали тебе...Читать дальше

...внимание. Женское внимание. Это когда мама в лоб целует. Наверное. Прочерк в сканворде. Херня какая-то. Ты уже взрослый для таких вещей.

Что такое любовь женщины. Это когда мама разрешает мять сиську перед сном. Нет, стоп, опять херня. Десять штук за десять секунд? Десять штук за десять секунд. Хенд-джоб под столом. Фут-джоб? Прочерк в сканворде. Это о них нужно заботиться. Им нужны подарки всякие, внимание. Это им нужно внимание. Каждой по десять штук. Десять по десять по десять. Полный стол. Манган!
Что такое...
скрябанье грязным ногтем в башке. Можно услышать скрип волос.

Как сказать. Хуй слишком грубо. Писька слишком по-детски. Что ты там тому челу оторвал. Как это называется. Любовь мужчины?

Какая любовь в пятнадцать, что ты несешь? Любовь к батьку. Он все еще плачет, и это нихуяшеньки не помогло, но ты его любишь, и он примет твою любовь, больше же некого. Кошки носят воробьев в постель, ты приносишь в дом двойки и вот это. Как называется, то что ты сделал.

Подарки, внимание. Любовь, от мужчины к мужчине, ты же уже взрослый, щяс позаботишься обо всех. Тебе пятнадцать, блять, але, гараж.

За гаражами не очень весело, шестидесятые, гаражей не очень много в принципе, у пацанов денег еще меньше, чем гаражей в округе, в стране походу еще меньше денег, чем у пацанов. Можно ебать кусты. Можно нюхать растворитель. Можно сказать хуйню, словить в табло, прописать в ответ, чем не развлечение.

Господь ебаный, как же было ПЛОХО в шестидесятые. Ну, ты так не думаешь, конечно. Вспоминаешь, хихикаешь как школьница, круто было. Ну, тебе-то да, тебе ведь пятнадцать. Ты пробовал вообще хоть когда-нибудь работу искать? Как же ты бесишь. Хочется себя изметелить, да? Ну, ты не лузер, чтобы вешаться. И не долбоеб, чтобы прыгать. Бесишь.

Тебе многие это говорят, да? Проблемный. Бесишь, пиздец. Ты проблемный чел, че поделать. Беды с башкой. Психічні порушення, как у собаки. Смеешься. В лицо не многие это скажут, конечно. Больно такое в лицо говорить, язык - помело, а кулак тяжелый. За спиной - самое то. Только плюсом в репу идет. Стрит кред.

Как ее звали? Ладно, не будем об этом, тебе уже не пятнадцать все-таки. Детям - мороженое, женщинам - внимание, любовь - это уже строго мужское дело. Пацаны набивают карманы жвачкой, сижками, купюрами, говном всяким. Ну, им можно. Нужно даже. Кристаллы сыпятся по столу. Это китайское, мы таким не занимаемся. Чем мы занимаемся. Чем ты вообще в своей жизни занимался, что ты трогал, помимо своей бибы? 

Когда в ударах есть любовь, это круто конечно. В твоих всегда есть. Бьет - значит любит. Любви в тебе до ху я. Оральная фиксация, анальная фиксация - это для детей все. А ты человек взрослый, ты из детского сада уже выпустился. Сейчас и навсегда тебя интересует сугубо мужское. Когда спины все забиты - это дохуя по-мужски, конечно. Но можно, в принципе, со всеми желающими.

Когда ты расправился с тем челом, ты наверное испытал, как говорят (да кто говорит-то сука! мы одни здесь) "полное сатори". Лучше бы ты по китайской теме пошел. Лучше бы нюхал. Это хотя бы можно повторить, да? Вот бы кто изметелил, чтобы в башке тихо стало.

Хочется, чтобы весело.

На собраниях дико скучно. Хочется всех порезать. Можно начать с себя. Ну, только нельзя, Года не поймет прикола. Нужно быть на приколе, Года! Как вы с ним пили. Как вы побратались вообще. Как это вышло, блять! Почему горизонталь власти такая широкая, и кто тебя до нее допустил-то! Это наверное, чтобы ты со своими пацанами ничего не разнес. Тебя все равно ни до чего серьезного не пустят.

Вся жизнь как моушнблур. Кино, рестораны, часы, браслеты. Женщины, женщины, женщины, женщины. Плохие, хорошие, красивые, уродины, дорогие, дешевые, французский парфюм борется с твоим итальянским одеколоном, кто победит? Внимание достанется всем. Любовь - только мужчинам.

Как же невыносимо, отвратительно скучно!!! Безысходно, тоскливо, сосет, как женщина, а должно ебать, как мужчина. Лучше бы ты бухал!!! Батя тебя таким воспитывал? Тебя в лицо знают все в участке, кроме новеньких. Новеньких много. Приходится представляться. Даешь визитку, смеешься.

Какое же имя у нее было?

Должно быть весело, нужно чтобы стало бесповоротно весело. Под половицей, под мостом, под рекой, под всем чистым миром, есть место специально для таких отбитых, как ты. Ебись-веселись! Главное, это не останавливаться, жить нужно молодостью, драйвово, горячо, быстро, остро! Раз, раз, раз, раз!

И только в камере ты можешь отдохнуть и наконец закрыть свой рот.


в пару, в юри, в десна, в кишки етцетера не зову но ты приходи. приходи в трисом, точно. но не как обычно а в этот раз обязательно. будем я, ты и голоса в твоей голове. могу врача вызвать, если хочешь. шитпост спидпост или смерть. можем в мажонг поиграть идк я не ебу чем там еще серьезные люди в нашем возрасте занимаются

пример поста;

Торопливый стук каблуков по металлу лестницы снаружи — безошибочно, беспокойная суета туфель Маджимы — а капелла Сотенбори шаффл — оповещает о его возвращении раньше открывшейся двери, раскрытого рта.

Сагава смотрит вниз.

Речка отражает огни вывесок, фонарей и окон, разноцветные капли света на глади — как гирлянда бисера на бляди — только ночью никто не видит какая она грязная.

Порыв сквозняка толкает дым изо рта Сагавы ему обратно в лицо. Сагава морщится.

Он с сожалением запускает окурок в окно, и тот беззвучно шлепается и гаснет среди бликов.

— Мхм, — наконец отвечает он, негромко и неторопливо. — Маджима-чан. С возвращением.

Он оборачивается, по оси, выдавая себя по частям: сначала головой, потом натужной улыбкой, в сером свете; затем он распрямляется и снимает локоть с окна, проделывает все маленькие движения: нехотя расправляет плечи, вытаскивает двумя пальцами край рубашки из рукава, как будто это даст его фигуре больше интонации: вживляется в складки на рукавах, в скрытых маркировках масти в рукавах, в синем свете, в ночном свете, в рассыпных брызгах фальшивого золота ламп с рекламных щитов; и больше ничего.

— Маджима-чан! — повторяет он, но теперь с мажорной каденцией, с жестом. — Вот это вид. Завидное место, дорогое. Живешь как бомжара последний, правда. Я бы тоже здесь не хотел ночевать, хах, просто вот как зашел — некоторые вопросы сразу сами собой отпали.

Маджима стоит в проеме; как обычно — когда его застают в перерыве — как животное. Длинно, долго, вкопавшись в землю; без грима человеческого лица; не к месту. Сагава уверен — на холке под щегольским хвостом щетиной стоят волоски. Точно чувствует — во рту что-то застряло — перья, или сухие листья, или слова.

— Закрой уже, — инструкция, простая, но без пояснений: дверь или рот. — Как не к себе домой.

Отредактировано Sagawa Tsukasa (2023-08-10 09:44:15)

+18

9

gideon nav; 𝑘̴𝑖̴𝑟̴𝑖̴𝑜̴𝑛̴𝑎̴ 𝑔̴𝑎̴𝑖̴𝑎̴ the locked tomb


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/28/915629.jpg

IN THE MYRIADIC YEAR OF OUR LORD — the ten thousandth year of the King Undying, the kindly Prince of Death! — Gideon Nav кто такая гидеон, нам сообщают первым делом: за самоназваниями джода правда теряется, пропаганда господа нашего некролорда прайма работает хорошо. вики, кстати, сообщает, что слово мириада в русском языке устарело и используется только в поэтическом контексте, для обозначения очень большого количества чего-либо. дабы вы не подумали, что мы здесь за чем-то, кроме селфинсёрта, копинга с жизению через буквы, и выебонов, — сразу ставим точки над i: в русскоязычных версиях, доступных вашей покорной слуге, харроу называют харрохак, так что мы с иантой решили какие-то штуки писать латиницей, чтобы не пить постоянно unsee juice (eg canaan house).


гидеон нав — имя девятое, и, когда харроу отключает в её келье отопление (спасибо за обморожение пальцев ног), гидеон фантазирует: её настоящая семья, семья по крови, однажды обрушится на девятый дом и преподобную дочь, как ярость господня. со временем фантазия обрастает деталями, помогает мириться с глагольным поносом крукса и давящей несправедливостью положения самой гидеон.
в искусственном освещении дрербура волосы гидеон венцом окружают её лицо, совпадают с цветом крови на руках харроу, открывающих гробницу. время ломается, преподобные родители и их рыцарь вздёрнуты над полом безвольными куклами, ортус гундосит гекзаметр нониады с упоением, не приличествующим сыну девятого дома. гидеон бросает попытки забайтить его на спарринг и решает подтягиваться, пока уши не повянут (спойлер: руки отваливаются раньше).
ортус с матерью съёбываются, и, отрабатывая дурацкие рапирные стойки и шаги, гидеон не может отделаться от мысли, что глорика шарит. когда становится особенно заёбно, вспоминает разговор аигламены и преподобной дочери:
— насколько обычной мечнице сложно перестроиться с двуручного меча на рыцарскую рапиру?
— у обычной мечницы, чтобы подтянуться до уровня первого рыцаря дома, ушли бы годы. нав? трёх месяцев хватит.*** десять тысяч лет назад мы бы сказали: кириона гайя — настолько же гидеон нав, как энакин скайуокер — дарт вейдер. сказали бы, а потом спорили десять тысяч лет и три года, потому что хуй его знает; кириона просыпается от поцелуя ноны, кириона — самая печальная девушка на всём белом свете, кириона дитя бога, сколько ещё сказочно-мифических тропов поместится в одного персонажа? джод когда-то, в (не)исповедимых путях своих, сказал: все. и стало так. и увидел джод, что это хорошо; и отделил адептку от рыцаря. и назвал бог адептку алекто харроухарк, а рыцаря — по своему образу и подобию. на полях: «‎‎зомби проклятые», — почерком хот соус


хедканонов, теорий, интриг и расследований у каста tlt вагон, маленькая тележка, митреум, и ещё на пиво останется. на днях села перечитывать первую книгу, так что от цитат с бесконечным набором восклицательных знаков в личку сдержаться не смогу, зато картинки нарисуем, эпизоды откроем, джода убьём. ницше мёртв сказал бог, джона люблю и ненавижу в равных долях, гидеон ждёт ианта, жду я, ждёт мироздание. насколько она: дитя силы демибог и eldritch entity — оставлю на откуп вам, единственное, на коленях прошу взять её прототипом, потому что ultimate jock energy (волосы представим короткими, или нет; всё остальное как скажете, так и будет). приходите? пожалуйста? очень ждём.

пример поста;

это всё, если честно, уже заебало смертельно. the neighbourhood - softcore, arctic monkeys - i wanna be yours

когда химозная дрянь начинает брызгать во все стороны, у Стива даже не остаётся сил материться: только до зубовного скрежета сдавливать челюсти. зубы, если что, отрастут обратно - нервные клетки (если верить восторженно верещащим докторам и currently сводящей с ума сирене) - тоже. господи сука блять боже да за что же ты срёшь мне в кашу?

Стив исправно ходит к терапевтке, как в детстве ходил на мессу; также исправно, едва ли не по часам, ловит инсайты  - и не всегда с душком. терапевтка вворачивает малопонятные фразы про то как не все в жизни события идут в наказание, про ранние паттерны, про значимых взрослых. бессмысленное, в общем-то, 💩. Стив каждые несколько месяцев гуглит какие эмодзи используют зумеры и да, блять, понял он референс - а ты щас примешь в ебало.

удаётся попасть на этаж ниже, где противопожарные брызгалки ещё только начинают раскручиваться и липкая пелена не так плотно повисла давящей влагой в воздухе. удаётся проморгаться от слёз, заливающих глаза. план здания послушно всплывает в голове, драная фотографическая память, обосрись в гробу, доктор эрскин. было бы приятно сказать себе, что застилающая глаза ярость - такое же следствие разлитых в воздухе химикатов, как и слёзы (both statements are FALSE).

логика доктора дума (почему сука это вечно доктора? где этот утырок вообще получал лицензию? в засрании своей? получал ли вообще? есть, как говорится, факты/
- anyway, логика доктора дума простая, как лом: замани мстителей в лабы по всему миру, желательно хотя бы парами, если не в одиночку, и кинь крученный. комбинация для каждого персонализирована, видимо Виктор glass onion насмотрелся. Мысль о том, какие слоновьи дозы дерьма приходится сейчас вдыхать, Стив от себя отгораживает жёлтой лентой с мест чп.

против лома нету приёма (как и у наручного коммуникатора) поэтому никого на помощь не позвать. пора бы уже оставить рефлекс бросаться сломя голову в самую гущу, пора бы уже себе уяснить: nobody's watching your six, пора бы уже вырасти и перестать кидаться из огня в полымя, из  ненависти в любовь. Если бы было, кем его заменить - Стив давно бы отъехал в перманентный санаторий со своим track record'ом. заменить его некому, как эту тему не педалируй.

после смерти отоспишься, произносит как-то Хилл, и фраза неприятно врезается в позвоночник. (здесь и сейчас) Стив выпутывается из насквозь пропитанных вонью тряпок (гиперосмия, о великий дар сверхчеловеку) и остаётся в капкане флешбека о двух спинах и десятью головах. выбегает на улицу, на ходу срывая подмётки и сапоги, оставаясь голым как мать-католичка едва ли позволила б в день появления на свет. overconsumption thee humankind's accomplishment. в подворотне рядом мусорка и задний выход h&m. Стив лезет в контейнер ободранными пальцами на удачу, на беду свою находит худи и изрезанные штаны, влезает во всё это богатство с настоящим дедовским кряхтением.
последние штрихи делает пара бургеров из мусорки расположившегося рядом макдональдса (ну а чё ты, смерд, five guys захотел? мильён cajun fries ага, держи карман шире в этой срани господней). всё, получите и распишитесь, мужик-пустое место, одна штука. вам same day fedex или ups'ом ебаться будем? получится даже где-то отлежаться, если копы не застрелят за натянутый по самые глаза капюшон, и любовь не пырнёт в поворотне финским ножом (поздно, касатик, рыпаться). эх: была бы вокруг солнечная Филадельфия, было бы где разбежаться (мордой в кирпич).

злость сдаётся по полчаса за раз, по одной группе нервных окончаний за другой. последними начинают дрожать руки. Стив осматривается сухими глазами, думает связную не набитую жестокостью мысль, выдыхает. он не знает, сколько прошло времени - но над ним образовался дырявый зонтик и тряпка с претензией на одеяло. мы точно не в филадельфии? забота на уровне. по земле разбросаны газеты, с каждой второй глядит собственное лицо. капитан америка мёртв, вопрошает заголовок; с текущей ситуацией относительно хуёвости состояния, стив бы не отказался. Баки бы тут что-то гаденько пошутил, и Стив в который раз поразился бы: как тебе, засранец, удаётся сохранять такую охуенную морду кирпичом? кидс зыс дейс колл ит э покерфейс, ай колл буллшит.

язык любви - физикал тач на их-с-баки дворовом всегда переводилось как я тебе сейчас пизды, и нет, стив! ещё раз гыгыкнель про ребекку и тебя мама не узнает.

Стив добредает таки к five guys: под вечер народу полно, и его неопрятного вида сторонятся так, как у жителя мегаполиса прописано на подкорке - если осознанно не выкорчевать. - проверяют глазами-руками сумки-карманы, убирают со столов телефоны. Стив послушно встраивается в роль, тем более, картохи реально хочется: просит объедки, улыбается так, чтоб не видно было зубы за годовую зп кассира средней руки. если удастся набрать мелочи на прокатный велик, до ближайшего схрона будет минут тридцать без пробок (бегать босиком? ну спасибо, этот гештальт закрыт). а там
□ разжиться наличкой
□ купить всратую тачку, и
□ пиздуй-бороздуй;

Отредактировано Harrowhark Nonagesimus (2023-08-10 21:38:25)

+15

10

gabriel agreste/hawkmoth; miraculous ladybug & cat noir


https://images6.fanpop.com/image/photos/39600000/Gabriel-Agreste-miraculous-ladybug-39600296-268-180.gif

— Если про женщин такого типа говорят "снежная королева", то тебя, наверное, можно назвать снежным королём, да, отец? Думаю, ты всегда был замкнутым, просто раньше я этого не понимал. Едва ли мама могла настолько влиять тебя, чтобы ты был "совсем другим" [как Адриан говорит Нино в одной из серий первого сезона]. Я думал, ты ушел в работу, но все оказалось страшнее: ты Бражник, ты тот, кто пользует чужие чувства, чужую боль и проблемы в своих силах, якобы даря силу в помощь. И ты якобы хочешь вернуть в целое состояние нашу семью.
Но было ли все это когда-либо настоящей семьей?
Знаешь, я больше не собираюсь подчиняться тебе во всем, быть фарфоровой куклой, которую ты наряжаешь в вещи своего бренда. Наряжаешь чужими руками, а сам со мной практически не разговариваешь. Я буду бунтовать. Даже если с каждым разом наказание будет всё более жестоким.


Габриэль Агрест, он же Бражник, главный злодей всей этой истории, и конечно же он нам нужен.
Сразу говорю - я едва ли верю в арку искупления Габриэля, но если вы действительно хотите ее прописать, то при наличии хорошо прописанной причины и мотивации - почему бы и нет? Но на данный момент чем дальше идет сам сериал (а играем мы пока по 4 сезону), тем меньше верится в большую цель Габа, все больше кажется, что он и жену подвергали домашнему террору, а Адриан просто был настолько несоциализирован, что просто не понимал, насколько его отец жуткий опасный человек. Упаси вас боже романтизировать его поступки, вне игры по крайней мере (ну, в рамках сюжета понятно, что Агрест-старший сам свято верит в свою непогрешимость). Но так или иначе, конечно, степень безумия, злодейств и жестокости - на ваше усмотрение.
Вы нам все равно нужны!
Касательно всей канители с сентимонстрами. По правде говоря я все еще испытываю двойственные чувства на этот счет, обсудим это когда придёте.
И еще. Бражник нам с Леди очень нужен сюжетно, а мне конкретно еще и для семейных сюжетов. Мы ищем игрока адекватного, пусть может и не сверхбыстроного, но готового играть с кастом, а не сбежать в чисто парные эпизоды с гипотетической Маюрой. Но Маюра нам, разумеется, тоже нужна. Простите-извините. Но так или иначе приходите кушать с нами стекло и повышать ставки!

пример поста;

Она как всегда. Смущенная, едва уловимо кокетливая и такая рассеянная. Улыбается и в облаках витает. Кажется, совершенно не замечает его плохо скрываемого дурного настроения или вообще видит его улыбку совсем иначе, нежели стоило бы.
— Привет. — улыбается, в кулачке сжимает клочок бумажки. А потом наверняка спохватится и начнет неловко расправлять. — Мне нужна твоя помощь. Я хочу признаться в любви своему парню. Ну, то есть, сейчас он не мой парень, но когда я признаюсь... в общем, мне нужно, чтоб ты послушал мою речь. Ты же можешь помочь мне с этим, правда? Давай притворимся, что ты — это он, а я... Ну, это — я. В общем, я тут даже написала текст, чтобы ничего не перепутать, а то, когда начинаю с ним говорить, вечно путаюсь в словах. Я ее потом выучу, но мне, сначала, надо потренироваться, чтобы звучать уверенно.
Он даже не сразу все понял,  что она ему сказала. Потом дошло.
Ох, какая "прелесть"! [нет]
Около пары часов она куда его в мусорку и отчитала, а теперь хочет на нем потренироваться.
сейчас он стоял на балконе Маринетт, смотрел на нее недоумевающим взглядом. Она подозвала его с просьбой о помощи. И он думал, что случилось что-то с ее семьей или друзьями - не дай бог, конечно - а она просит, чтобы он сыграл роль парня, который ей нравится, чтобы она могла отрепетировать свое признание. Да она смеется над ним! Конечно, она не знает, что он видел ее перевоплощение и все такое, но она же знает, что она - Ледибаг. Она знает, что Кот Нуар влюблен в ее супергеройское "я", и ей хватает... чего? Бесстыдства? Глупости? Жестокости? Всего сразу? Чтобы звать к себе влюблённого в нее парня, дабы репетировать признание для другого - и это после того, как сама же швырнула его в мусорку?! Адриан ощутил волну гнева и разочарования в ней, в любом ее облике. Его уши и хвост нервно дёргались, глаза мечтали искры, а пальцы с когтями сжимались в кулаки. Не дай бог ему поддаться ярости. На какой-то момент он ощутил себя совершенно обманутым. Конечно же, никто не просил его никогда ее идеализировать, сам дурак, но тут даже не об идеале речь, а вообще о морали. Она что, настолько инфантильна, чтоб не понимать или наоборот, все прекрасно понимает и считает, что это нормально, пользоваться им в таких целях только потому, что он [якобы] не в курсе ее личности? Что вообще творится в ее голове? Ему так хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть. С другой стороны, он вдруг понял, что не хочет прикасаться к ней, ему тошно.
Какая подлость.
Он нервически тяжело рассмеялся, явно поражая ее до глубины души. И чтоб не вредить ей самой, замахнулся на горшок с цветами, но затем замер - горшок может упасть кому-нибудь невиновному в их разборках. Так нельзя.
- Мерзость какая. Ищи другого кретина, девочка! - прошипел он и метнулся прочь с ее балкона. В сторону другой крыши, где успел заметить огромный рекламный щит с тем самым фото поцелуя. Вызвав катаклизм, он разрушил щит, а затем помчался искать остальные подобные. Больше никаких поцелуев для этой лицемерной барышни!
Как выгодно, что баннер-щит был явно поля зрения ее балкона и она наверняка видела.
Его охватывала ярость, которую он едва мог сдерживать, и черно-фиолетовая бабочка не заставила себя ждать, но и ее он уничтожил своей силой.
Нет, надо как-то успокоиться. Долго он так бороться не сможет, его наверняка в конце концов акуматизируют. Плагг был растерян и даже по-своему напуган, понимая, что сейчас его шутки будут совсем не в тему. Но к сожалению, квами разрушения редко умел в сантименты и утешения и он это понимал. В моменты, когда Адриан иногда выходил из себя настолько, Плагг понятия не имел, что делать. Скорее всего, подобные моменты- больше поле действия Тикки, но к сожалению маленького чёрного кота, его подружка была далеко отсюда.

+8

11

kaeya alberich; genshin impact


https://i.imgur.com/NXUn7vL.png

тарталья одет в неприметную одежду, ворот серой водолазки плотно прирастает к шее. на улице непрекращающиеся дожди, линия горизонта скрывается за тянущимся косяком тумана и сигаретного дыма от дотлевающей самокрутки. почти везде в округе лес и монстры. шпили елей тыкаются в смог как в сладкую вату со вкусом мертвой поэтики. у чайльда от этого вида спокойствия, имеющего привычку впоследствии оказываться презервативом, натянутым на гранату без чеки, начинается приступ неконтролируемой тошноты. он оттягивает рукава черного плаща, поглядывая на часы. в лужах на досчатом полу — навес над крыльцом прохудился еще когда аяксу было пять и дед был жив, потом просто перестали приезжать — отражаются мыски его черных армейских сапог. натертые ваксой, они были и будут тартальевской гордостью, доставшейся от службы у царицы. чайльд наклоняется, чтобы увидеть себя. в отражении волосы едва ли рыжие, а лицо счастливое. хочется плюнуть.

чайльд так и делает.

серьезность разбивается — и превращается в вечную панихиду. лицо — мертвая статика поселившегося ужаса.

— ты опоздал, — говорит тарталья, когда к осочертевшему домику в ста километрах от морепеска размашистым шагом приближается фигура в таком же черном плаще. сапоги у него легкие, кавалерийские, каблук разбивает отражение в луже с неприятным хлюпающим звуком. теперь и не скажешь, что кто-то туда харкнул. — ты всегда опаздываешь.

— жизнь вообще чудовищно несправедливая штука, аякс. уж это ты должен понимать, правда?

кэйя протягивает руку. тарталья на заточенных рефлексах передает отсыревшую в непроглядно стоявшем тумане сигарету. погода портится день за днем, лето в снежной как зима в мондштадте — одно название и предвкушение, подорванное на корню.

у кэйи нет повязки рядом с тартальей.

кэйя знает, как тарталью бесит, когда его называют аяксом.

они жмутся под козырьком серой крыши, путаясь в длинных рукавах. кэйя стягивает капюшон с головы. смольные волосы, едва заметная родинка около левого глаза и тлеющая сигарета, зажатая между сухих губ. у него красные белки, словно он не спал месяцами, и край болезненно острой тоски глубоко в зрачках. волосы у лба смешно вьются из-за влажности, кудряшки спадают на брови. тарталья почти касается завитков своей грубой рукой, но кэйя отшатывается на ровные сорок пять градусов. тарталья громко хмыкает и поджигает вторую самокрутку. в такие моменты приходится действительно скучать по дилюку, потому что он единственный, кто мог бы зажигать им сигареты безо всякого напряга.

вода с козырька льется чайльду на правое плечо. кэйя притирается к нему слева, где суше, и жмется к теплу. их плечи соприкасаются и в моменте даже кажется, что ничего дальше этого старого домика посреди леса нет — ни войны, ни бездны, ни зова каэнри’ах, ни выбора — проблема вагонетки не проблема, если ее не существует в пределах досягаемости. только старое крыльцо на даче родителей аякса.

потом тарталья вспоминает, что аякс мертв. становится тупо и глухо. никак.

кэйя, удерживая зубами дотлевающий бычок, достает свернутый пергамент, перевязанный бечевкой. тарталья прячет руки в карманы плаща, делая вид, что не ему. они стоят в тишине, глядя на непробиваемую завесу начавшегося ливня. похожие на вестников смерти, отпевающих свой последний затянувшийся аккорд — полумертвые и недоживые. так они пытаются унять горе и поделить свое собственное на двоих. кэйя свободной рукой находит ладонь чайльда, потому что так легче и проще — у детей бездны свой язык.


оффтоп 1: у меня есть конкретное соображение о кэйе, есть точное представление его прошлого и будущего, так что ! варнинг ! будьте к этому готовы я навязываюсь я наглый

оффтоп 2: я не люблю рисованные и люблю фанкасты, чего и всем советую, ну ю ноу

итак: дарк!ау, все живы — никто не счастлив, эйдж ап всему контенту генша, потому что энивей д а, кровь, мясо, смерть, ужас войны, поле сесилий — все в комплекте, если по приколу, где-то тут могло бы быть про сюжет, но я extremely bored и не умею заявки, зато умею в посты, распишу все на кучабукв в лс, много драмы, много несчастья, клише через тернии к звездам, shit talking and shit going maybe not idk, и вот тут по закону жанра про то что 3-6к любыми буквами, пост в неделю — круто, очень!!! важно, приходи в лс с примером игры, потому что да (:

и я еще не говорю про альбедо, который нам нужен но мог (и буду) и если бы я умел в заявки я бы написал тысячу для него одного

пример поста;

Глядя на картину на выставке ноунейма Энди Уорхол воскликнул: «Какая красота!» и зааплодировал, чуть не выронив бокал с игристым вином. Чтобы зациклить этот порочный круг и превратить весь сюр в вонючий Уроборос, Томас, глядя на неприветливую картину сырости и грязи по стенам подвала в поместье Фоули под Плимутом, с наигранным восхищением декламирует про себя: «Какая мерзость!» и приветливо улыбается мелькающим на подходе людям.

И если Рембрандт писал людей худшими в своей личине — подтертыми черным мазками, грязными полутонами и сгнивше-розовым, очерняя чревоугодие и гордыню, маслом — то вырезанные из кардстока спустя почти два века они — уроды в серости и свете одной-единственной сальной свечи — не изменились ни на йоту. Томас мерно шагает по лестнице вниз, свет убывает с его лица и превращает натужную веселость в застывшую картину Рембрандта, всеми забытую и выброшенную на помойку двести лет назад. По ощущениям, кто-то услужливо не забыл обтереть о нее свои ноги.

— Прекращай лыбиться, — дергает Томаса идущий впереди Фоули. Он не оборачивался, но его спина выглядит достаточно массивной и жилистой под обтягивающим костюмом-тройкой. Спорить не хочется. Томас молчаливо отводит взгляд и сжимает губы.

Червоточина грязи и сожалений, храм боли и костей, тихий Сайлент Хилл под эгидой славного протектората и парфешной мечты о том, что завтра будет лучше — где-то тут ютились мечты и надежды людей, уютно убаюканные под кашпо из черепов и трупоедов. Если бы на выпуске их Хогвартса вместе со словами о «трудной дороге и успехе» вежливо не забыли добавить то, что лестница будет из трупов, пришлось бы задуматься. Теперь же на Томаса смотрят все — мертвые и слепые сверлят ненавистью затылок, будущие и настоящие выдавливают из глазниц все, что осталось. Хочется смыть пергидролем их обгладывающий насухо голод, развернуться и слизать с мутных глазных яблок все немое осуждение и закричать про то, что все будет хорошо. Когда-нибудь. Может быть, не сегодня. Не сейчас.

— Знаете, — говорит Томас. Душащая тишина подземелий едва разбавляется его звонким голосом. Все становится похожим на постановку из театра теней, — существует одна интересная теория о мироздании. Человек сидел за обычным письменным столом и ел яблоко. Он надкусил его один раз, а потом случайно задел локтем. Яблоко закатилось под тумбочку и осталось там на много-много дней…

Фоули останавливается в полупрыжке и едва не скользит, когда поворачивается на пятках лицом к лицу с Томасом. Заинтересованным в продолжении истории он выглядит ровно на столько же, на сколько рад возиться с одним из новичков в Пожирателях.

— Мальчик, либо ты сжимаешь губы и стягиваешь сосало, либо тебе лучше не знать, что случится в ином случае.

Томас кивает, камерно улыбается, отдергивает себя, строит серьезную гримасу и кивает еще раз. Фоули тяжело вздыхает.

Дверь открывается с заунывным поскрипыванием. Аскетично развалившееся нечто на полутонах и полусловах — отголосок ненормального в тональности влюбленного «К Элизе» — едва ли человек, на полторы доли шмоток мяса и оголенных нервов на стуле экзекуций. Рядом стоит Лестрейндж. Томас ловит себя на том, что комната разом делится пятьдесят на пятьдесят — и если синонимом правой стороны была блевота поперек горла, то Лестрейнджа хотелось приодеть в белую бисерную рясу, взяться за ручки и рассказывать друг другу секретики шепотом. От этих ассоциаций блевать хочется в два раза сильнее.

Проблема Рудольфуса Лестрейнджа была в том, что он отчаянно не желал становиться героем чьей-то истории, а когда, вопреки всему, стал, это его ужасно расстроило. А расстройств им и так хватит на десять жизней вперед.

— Скажи честно, в какой из вариантов вселенных я могу увидеть тебя не в подвале пыточных рядом с человеком, которому надо загонять иглы под ногти, — Томас весело бросает это в никуда и подтягивается под руку Рудольфусу. Так, чтобы человек на стуле маячил только на периферии зрения.

Улыбается почти не устало. Разрешение говорить возвращается к Томми вместе с саркастично едким чувством юмора, и это значит, что в этом вечере еще не все потеряно. Возможность смеяться делает Эйвери живым даже с внушительных размеров дыркой в груди. А со всем, что происходит в жизни после того, как на пороге появляется незваный гость, Томас знает, что спорить бессмысленно.

Эйвери трет пальцы. Принюхивается. На его щеке дергается мускул.

— Неужели все действительно должно начинаться и заканчиваться вот так, — вопрос получается риторическим и неясным. Томас и сам не успевает сформировать мысль до конца — подоплека фундамента кроется то ли в том, что Томас всегда оказывается с Рудольфусом под ручку в гнилых декорациях, то ли в том, что люди садятся на этот стул и забывают, что такое дышать. — Когда ты уже откажешь отцу в этом чайном часе?

Что такое смерть? Отсутствие жизни? А жизнь? Отсутствие смерти? Как темнотой считается отсутствие света, а светом отсутствие темноты. Страшно несправедливая загвоздка — ведь темнота дополняет свет, а свет темноту нет. Или да? А тень лишь доказывает существование солнца, ведь без солнца не будет тени. А будет ли солнце без тени? Если солнце не дает тень, то значит, что оно не светит, а как же тогда солнце может называться солнцем, если оно не светит? То есть, солнце и тень, темнота и свет связаны по тому же алгоритму, по какому связываются жизнь и смерть. Если отобрать жизнь, то будет смерть, но если отобрать смерть, то будет…

Томас чихает в кулак.

Смотрит на Лестрейнджа. Тянет лыбу по-дурному.

Передергивает плечами. Будто да, вот так. Нарочито весело интересуется:

— Что будем делать?

И грустно переводит взгляд к мыску ботинок живого трупа.

Отредактировано Tartaglia (2023-09-09 01:09:39)

+12

12

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/963895.jpg[/icon]

hayakawa aki; chainsaw man


https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/317899.jpg

that’s what I admire most about you — the bloodiness of your heart.

Самое смешное в том, что ты ей действительно нравился: исполнительность, вежливость-с-иголочки, будто рождён в костюме, будто рождён для этого. Нет, для неё. В здоровом обществе герои не нужны, но наше, к сожалению, болезненно, как дни, в которые ты приходил на работу даже с температурой. Она улыбалась: «спасибо за усердие, Аки, но сегодня отправляйся домой». Несколько раз она заглядывала в их место для курения, и её духи, горчащие подвявшими в воде зелёными стеблями и прелой листвой, идеально вплетались в облако табачного дыма, ещё не украденного вытяжкой. Когда она уходила, в комнате витал еле различимый жасминовый послевкус.

Если думаешь, что она и тебя очаровала так же, как и остальных — брось. Это случилось много позже, за несколько дней до твоей смерти. Ангел спрашивает: чем она тебе нравится? Ответить ты не успеваешь, зачерпывая в ботинок пляжный песок. Ты готов на всё.

Замечательно, кивает она. «Всё» — это именно столько, сколько ей нужно.

Одетый в величие американской оборонной промышленности — с кольтом 1911 между глаз и М4, служащим левой рукой — ты был прекрасен. И столь же послушен.

Ей правда жаль.


Расставим сразу все точки над i и ї: ищу Аки для парочки эпизодов (возможно, и ау) не в пару, а в обычное исследование динамики двух разных существ. Пишу от третьего лица, заявка от второго — редкое отступление. В моём сюжете и Аки, и Макима мертвы, но за пределами нашей игры это не обязательно, хотите его оживить и играть дальнейшие события — отлично! Я не думаю, что Аки когда-либо был влюблён в Макиму, сначала это было обычное уважение к начальству, хорошо справляющемуся с работой, а за несколько дней до прогулки с Ангелом она залезла к нему в голову и внедрила идею если не влюблённости, то большей к ней расположенности. Дальнейшие хеды по запросу.

Объём постов хотелось бы сохранить таким же, как в приложенном ниже, если вас заинтересовала заявка, влетайте в личку с любым вашим текстом. Я за баланс между метафорами и членораздельным текстом, шифт зажимаю так же часто, как разжимаю. Единственное, что не люблю — чрезмерное количество инверсий и выделение разными цветами и жирным начертанием половины поста (лучше предупредить сразу, верно?). У нас есть Денджи, Павер, Кобени и Кишибе, так что игрой можем обеспечить по всем фронтам. Цом <3

пример поста;

Сыроватая улыбка мгновенно созревает в мягкую. Лицо готово принять на себя не жалость или сочувствие — Аки такое разозлит — будет что-то вроде понимания, щепотка уверенности, осадок в виде переживания. За тебя, Аки.

Она почти завидует — каким-то давно приобретённым и перекроившим её опытом: хорошо наметить на карте жизни конечную точку. Благополучие Японии и мира, месть за убитую семью, разрушенный дом, убийство Демона Огнестрела — 26 секунд, которые эта страна не забудет никогда. Проблема в том, что касаясь этой точки, понимаешь, что возврата не будет, а будущее никто не сочинил за тебя. А тебя сочинят другие.

— Будет и путешествие, — она пододвигается ближе на пару сантиментов. — Как ты себя чувствуешь?

Было бы забавно сказать ему, что не они потеряли Цюаньси. Кишибе потерял. Сама Макима.

Это должно было закончиться иначе, но никто больше не доверяет ей — план, сокрытый в сумерках, разглядеть тяжело, и то, что Макима щёлкает выключателем каждый раз, когда кто-то приближается, убедительности не добавляет. Это вынужденная мера, оправдавшая себя много проёбов назад.

Аки злится, и она бы спросила: разве я не дала тебе больше, чем кому-либо другому? Времени, слов, сочувствия. Всё это было искренне, человечно; никаких уловок, никаких крыс, никакого контроля, всё то, что вы, люди, любите больше всего — голая коммуникация, не размякшая в сиропе приказов.

Благодаря кому у тебя есть цель?

Может, тебе нужны засахаренные указы? Заповеди, которые легче всего вывести языком? Одно твоё слово, и она это сделает, как делала со всеми, приказы и заветы — ваши любимые формы коммуникации.

— Мы потеряли многих, и боль от этого не пройдёт никогда.

Санта? Кого ебала Санта. Бессмысленный огрызок мифологии, сгоревший тупее любого мотылька.

— Денджи намного сильнее, чем ты думаешь. Он со всем справится.

Она накрывает его руку своей,

— И вы так о нём заботитесь. Ты хороший друг. Денджи не знает, насколько.

и убирает руку.

+21

13

alisa lisovets; the golden key


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/186/487338.png

очень милая, но хитрая лиса, ну зачем тебе я сердце показал.

алиса горсть таблеток запивает бокалом вина. с магнием, кальцием и витамином д смешаны нейролептики и нормотимики. а в дорогущем мальбэке бултыхаются кубики льда. она разбавляет свою жизнь, точно так же как и вечерние коктейли. она не выдерживает концентрат, не может глотать все в чистом виде, ей рот вяжет и горло передавливает.

алиса не выбирает свою профессию, она просто идет туда, где ей хватает проходных баллов и хоть каких-то базовых знаний. и вот она учится на дирижера, с ненавистью вспоминает уроки по сольфеджио в музыкалке и понятия не имеет, кем станет в будущем. музыкальный вкус однокурсниц вызывает тошноту, а на ее венах тонкими пальцами выцарапываются строчки про то, как горит сентябрь и плачет убийца.

после скитания по всем вакансиям на известном сайте она приходит работать в какое-то маленькое агентство, где работает полтора землекопа. сразу сдружается с тимуром на их общих крысиных вайбах и том, что обсуждать коллег и ходить на перекуры гораздо приятнее, чем заполнять какие-то бумажки и созваниваться с клиентами. через пару лет они в тандеме уходят в большой шоу-бизнес.

алиса становится менеджером артистов, которые решают подписать свою судьбу с лейблом dumbland, она занимается раскруткой, концертами, визами, райдерами с идиотскими просьбами в виде кристаллов и ягодных энергетиков. ей впервые нравится работать, потому что наконец-то ее дар наебательства используется на максималку и до любого нужного исхода для них с базилио лисовец способна дойти в два счета.

алиса с детства была шейпшифтером (могла частично/полностью обращаться в лису) и считала это своей особенностью, но открывалась в этом только особенно близким. девушка вышла за рамки шаблонной лисицы из сказок. злая, хитрая и любящая мучное, но при этом чуткая, увлеченная и донатит благотворительным организациям т.е. сердобольная.


face: лиза громова (или эрика лундмоен), но это обсуждаемо и не особо важно, просто они дико вайбовые, но вы можете придумать кого-то другого и убедить меня в том, что вот она точно алиса. отношения предполагаются свободные и полиаморные, можем пожрать какого-нибудь стекла, но я бы все же предпочел эпизоды в жанре клоунизма и тотального наебалова всех вокруг, но при желании можем найти место ангсту. за фандом все поясню и расскажу, по поводу нашем зумеризации введу в курс дела и объясню, почему же все-таки у алисы появилась фамилия и профессия в области шоу-бизнеса. посты где-то в области 2-3-4к в зависимости от ситуации и ваших пожеланий, скорость средняя и тоже варьируется, но я не давлю и не тороплю своих соигроков.

пример поста;

артур молча наблюдает, как и привык за последние несколько лет. просто вписывает себя в картину мира невольным свидетелем всего происходящего. смотрит пристально, поджимая сухие губы и щуря глаза. в тенях передвигается, как будто вампир, боящийся выбраться на солнечный свет. он к тени привык, ему здесь больше не холодно, не одиноко и не страшно. деревья сменяются одно за другим по уже знакомому маршруту назад и вперед.

он уже даже не скажет, сколько времени провел на этом кладбище, но до секунд может посчитать, только если этого потребует ситуация. но пока все складывается так, что никто не спросит его, как долго он бродит. никто не узнает, кого он высматривает среди холмов-надгробий. никому не интересно, что он здесь забыл.

в шелесте листьев он пытается расслышать что-то с безопасного расстояния. но ему слышны лишь только завывания дворовых собак и пересуды пожилых пар, что кряхтя передвигаются от одной могилы к другой. артур их игнорирует, все его внимание приковано лишь к одной недвижимой фигуре, что склонилась над землей вдалеке.

уизли улыбается, глядя на нее. взгляд теплый и светлый, но есть в нем что-то, что, как он надеется, сибилла никогда не увидит. в нем есть желание. надобность обладать и привязать к себе. он уже делал так раньше, и прекрасно знает сценарий для их будущего. но ей его пока знать совсем не обязательно. она может и должна жить в сладком неведении, которое шлейфом сладких духов будет продолжать тянуть ее к нему, пока ловушка не захлопнется.

артур следит за ней, ловит каждое движение. вспоминает, как та выглядит, вырисовывая в голове образы самые разные. ему хотелось бы увидеть ее такой, какой она не бывает на людях. той, что бывает только за закрытыми дверьми у себя дома. но пока он может лишь представлять. размазывать по своим мыслям свои желания и ждать. за эти годы волшебник научился смирению, научился планировать и тянуть время во все нужные ему стороны.

что же ты делаешь здесь, сибилла?

может, она пришла на могилу погибшего парня?

или мужа?

что? нет, вряд ли у нее кто-то был... она ведь такая...

чистая... наивная...

что? нет, называть ее наивной глупо. с ее то даром тяжело быть легкомысленной. наверное.

хотелось бы мне узнать тебя ближе... сибилла...

он смакует ее имя на языке, гоняет его из стороны в сторону как жевательную конфету. берти боттс с любым вкусом. какой вкус был бы у сибиллы? артур проникается в свои мысли гораздо глубже, его переполняет желание подойти поближе, но он боится ее спугнуть. хотя в голове уже прокручивает сотни сценариев, что бы он мог сейчас сделать. будь они в каком-нибудь романе фифи лафолл, он бы подошел к ней сзади, обнял и прошептал какие-то в меру грязные и возбуждающие слова. от подобных фантазий его дыхание становится чуть более сбивчивым, а рука поправляет брюки в области ширинки. он хотел бы быть героем такого романа. но увы, жизнь артура уизли не чтиво для домохозяек.

да, он почитывает дамские романы в перерывах между маггловскими книгами про машиностроение и руководствами по заколдовыванию метел. и что с того? он же не хочет больше совершать ошибки прошлого. ему где-то нужно научиться, как не испоганить все очередной дурацкой идеей. и нет ничего зазорного в том, чтобы вдохновляться вымышленными героями.

черт, черт, черт.

артур ловит на себе взгляд сибиллы, которая зачем-то решила помотать головой. ему становится жутко неловко, но одновременно продолжают рождаться вселенные и истории, которые он бы сейчас рассказал, чтобы отвадить подозрения в том, что он здесь ради нее. ноги сами несут его вперед к девушке. отпираться уже поздно, как и делать вид, что он здесь залетный гость.

что ей сказать? что я, вообще, здесь делаю?

- хээй... привет... увидел тебя издалека, не хотел мешать, - слова иногда сами рвутся наружу и это черта, которую артур так и не может научиться контролировать, - я тут... эм... в общем, навещал своего сына. ну, то есть его могилу. а ты?...

артур замечает ее шарф, поддающийся потоку ветра. не в силах сдерживаться он подходит поближе и поправляет его, на секунду задерживая взгляд на ее прекрасной тонкой шее, которая манит его к себе. вовремя одернувшись он не дает себе надолго залипать в неприличном взгляде и отходит.

- холодно. как тут у тебя с... эээ... генрихом? - артур переводит взгляд на могилу, с которой считывает имя.

кто такой этот генрих? кто он для нее? неужели умершая любовь?

хорошо, что умершая.

да и как-то староват он. может, она любит совсем постарше?

+20

14

@buratino; the golden key


https://forumupload.ru/uploads/0011/d2/31/2/389573.png

- я хочу стать рэпером.

базилио про себя смеется, а сам расплывается в самой своей располагающей улыбке. треплет буратино по волосам и приговаривает что-то про то, как он в него верит, что все обязательно получится и мы вместе уроним запад. пацан реально-нереально верит в свой успех, мечтает раздавать флоу, а не кривляться на камеру в тиктоках, как делает это сейчас. успокаивает себя мыслями, что "ну, это хотя бы не вебкам", но все равно тянется куда-то туда в недосягаемость.

- я обязательно добьюсь успеха.

базилио пытается не закатывать глаза, для этого активнее кивает головой и изображает всеобъемлющее понимание. он приглашает буратино подписать контракт со своим лейблом. тимур обещает пацану связи, концерты, успешные туры и клипы на лям просмотров. а тот сидит, лапшу на уши наматывает и вдохновляется еще сильнее загореться идеей своей славы.

- я без тебя ничего бы не добился.

базилио записывает пацану клип, выделяет деньги из бюджета, находит монтажера и режиссера. но все это не ради буратины, а ради очередной рекламной вставки, которая принесла гораздо больше денег, чем когда-либо принесет ему тиктоковская кукла. но пацан уверен в обратном, он видит как много для него делает его продюссер и хочет его отблагодарить. но буратино не знает чем, ведь у него есть только рот, которым он читает рэп и нос, который растет от пиздежа. что же ему с этим всем придумать?


pov: ты попросил арлекину сказать пару слов:

сеня ещё в детстве хочет чувствовать себя особенным, но отцы уговаривают скрывать способность, оберегая от лишнего внимания. хорошие мальчики должны быть честными ; хорошие мальчики знают наизусть азбуку и не позорятся ошибками в описаниях к фоткам инсты ; хорошие мальчики не лезут в чуланы, заброшки и плохие компании. сеня буратов это всё в рот ебал, поэтому втайне заводит себе аккаунт в тиктоке с ником @bura.teen.official, превращаясь в attention whore.
[indent]  [indent] « ты полжизни думал, что ты такой же как все,
[indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent] но все не ебанаты »
сеня, в отличие от всех кукол, растёт в счастливой семье : он не в кабале у карабаса — он просто придурок. сам пришёл к нему, сам напросился на контракт, который даже целиком прочитать не смог. мальвина с пьеро смотрят на него с жалостью, у арлекин и артемона в сторону мальчишки только презрение ( простота хуже воровства )
[indent]  [indent] — лучше бы у тебя член рос, когда ты пиздишь
[indent]  [indent] — если что-то не устраивало, могла бы его не сосать

арлекин злорадствует, когда всплывают нюансы контракта и, сидя на коленях у карабаса, подчёркивает блестящей красной ручкой пункты, по которым не так просто покинуть «dollhouse». « какой же ты, блять, тупой » — бросается прямо в лицо, наплевав на камеры вокруг, ей давно уже терять нечего.

от арлекины

так, ну во1 доллхаус и мы с карабасом тебя просто так не отпустим, плати роялти за лоялти или продолжай кривляться на камеру
во2 я планирую внутри хауса устроить хаос ( ха-ха блять сначала отсылки на баттлы потом каламбуры пиздец позор ) в отношениях, так что можно будет разложить мэтчи с разными куклями
в3 возвращаясь к пиздец позор отсылки на баттлы — я бы хотела поиграть мощный хейт между арлекиной и буратиной, потому что она питается гневом, а он ведется по причине тупой. для инсперейшена можно брать любой русскоязычный баттл — вот такой уровень хуесосинга и кринжа я планирую! и с шутками про еблю в рот, которые могут быть не шутками
бля добавь
в4 да ты арсений только ради прикола «сеня иди нахуй», я ещё под это с тобой тикток сделаю


face: soda luv, но вы можете придумать кого-то еще и предложить, а мы вместе обмозгуем варики. сразу обозначу, что планируется шота в стиле романтик линии, но я бы придумал и докрутил сюда какие-нибудь прикольные хэштеги, кроме очевидного дэдди ишьюз (хотя мы хэдим шо у буратины родитель 1 и родитель 2 - это карло и джеппето). если шо сразу предупреждаю, шо я полиаморен и поддержу твои любые связи, кроме тех, которые будут у нас. про сюж и хэды все расскажу и покажу, у нас тут тотальная зумеризация с тиктокхаусами, небоскребами, психическими травмами и пассивно-агрессивной мистикой в виде способок и всякого странного. крч, если хочешь приколов, стекла и жеского вайба руреала - добро пожаловать. пишу шота около 3к символом иногда сразу, а иногда через недельку или две, так что с темпом не тороплю, делай как тебе по кайфу. давай, носатый, приходи раздавать стиль.

пример поста;

артур молча наблюдает, как и привык за последние несколько лет. просто вписывает себя в картину мира невольным свидетелем всего происходящего. смотрит пристально, поджимая сухие губы и щуря глаза. в тенях передвигается, как будто вампир, боящийся выбраться на солнечный свет. он к тени привык, ему здесь больше не холодно, не одиноко и не страшно. деревья сменяются одно за другим по уже знакомому маршруту назад и вперед.

он уже даже не скажет, сколько времени провел на этом кладбище, но до секунд может посчитать, только если этого потребует ситуация. но пока все складывается так, что никто не спросит его, как долго он бродит. никто не узнает, кого он высматривает среди холмов-надгробий. никому не интересно, что он здесь забыл.

в шелесте листьев он пытается расслышать что-то с безопасного расстояния. но ему слышны лишь только завывания дворовых собак и пересуды пожилых пар, что кряхтя передвигаются от одной могилы к другой. артур их игнорирует, все его внимание приковано лишь к одной недвижимой фигуре, что склонилась над землей вдалеке.

уизли улыбается, глядя на нее. взгляд теплый и светлый, но есть в нем что-то, что, как он надеется, сибилла никогда не увидит. в нем есть желание. надобность обладать и привязать к себе. он уже делал так раньше, и прекрасно знает сценарий для их будущего. но ей его пока знать совсем не обязательно. она может и должна жить в сладком неведении, которое шлейфом сладких духов будет продолжать тянуть ее к нему, пока ловушка не захлопнется.

артур следит за ней, ловит каждое движение. вспоминает, как та выглядит, вырисовывая в голове образы самые разные. ему хотелось бы увидеть ее такой, какой она не бывает на людях. той, что бывает только за закрытыми дверьми у себя дома. но пока он может лишь представлять. размазывать по своим мыслям свои желания и ждать. за эти годы волшебник научился смирению, научился планировать и тянуть время во все нужные ему стороны.

что же ты делаешь здесь, сибилла?

может, она пришла на могилу погибшего парня?

или мужа?

что? нет, вряд ли у нее кто-то был... она ведь такая...

чистая... наивная...

что? нет, называть ее наивной глупо. с ее то даром тяжело быть легкомысленной. наверное.

хотелось бы мне узнать тебя ближе... сибилла...

он смакует ее имя на языке, гоняет его из стороны в сторону как жевательную конфету. берти боттс с любым вкусом. какой вкус был бы у сибиллы? артур проникается в свои мысли гораздо глубже, его переполняет желание подойти поближе, но он боится ее спугнуть. хотя в голове уже прокручивает сотни сценариев, что бы он мог сейчас сделать. будь они в каком-нибудь романе фифи лафолл, он бы подошел к ней сзади, обнял и прошептал какие-то в меру грязные и возбуждающие слова. от подобных фантазий его дыхание становится чуть более сбивчивым, а рука поправляет брюки в области ширинки. он хотел бы быть героем такого романа. но увы, жизнь артура уизли не чтиво для домохозяек.

да, он почитывает дамские романы в перерывах между маггловскими книгами про машиностроение и руководствами по заколдовыванию метел. и что с того? он же не хочет больше совершать ошибки прошлого. ему где-то нужно научиться, как не испоганить все очередной дурацкой идеей. и нет ничего зазорного в том, чтобы вдохновляться вымышленными героями.

черт, черт, черт.

артур ловит на себе взгляд сибиллы, которая зачем-то решила помотать головой. ему становится жутко неловко, но одновременно продолжают рождаться вселенные и истории, которые он бы сейчас рассказал, чтобы отвадить подозрения в том, что он здесь ради нее. ноги сами несут его вперед к девушке. отпираться уже поздно, как и делать вид, что он здесь залетный гость.

что ей сказать? что я, вообще, здесь делаю?

- хээй... привет... увидел тебя издалека, не хотел мешать, - слова иногда сами рвутся наружу и это черта, которую артур так и не может научиться контролировать, - я тут... эм... в общем, навещал своего сына. ну, то есть его могилу. а ты?...

артур замечает ее шарф, поддающийся потоку ветра. не в силах сдерживаться он подходит поближе и поправляет его, на секунду задерживая взгляд на ее прекрасной тонкой шее, которая манит его к себе. вовремя одернувшись он не дает себе надолго залипать в неприличном взгляде и отходит.

- холодно. как тут у тебя с... эээ... генрихом? - артур переводит взгляд на могилу, с которой считывает имя.

кто такой этот генрих? кто он для нее? неужели умершая любовь?

хорошо, что умершая.

да и как-то староват он. может, она любит совсем постарше?

Отредактировано Basilio (2023-08-23 20:57:52)

+17

15

piero, malvina, artemon; the golden key


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/188/484545.png
тиктокеры в «dollhouse» с рабскими контрактами ; выкупленные карабасом из интернатов подростки с способностями ; способность пьеро — энергетический вампиризм, специализация — жалость ; способность мальвины — диснеевская принцесса, умеет разговаривать с животными и повелевать ими (и оборотнями) ; способность артемона — оборотничество.

tw : все персонажи конченные, мы всех их осуждаем

кусочек из моей анкеты

арлекино с пьеро работает в паре, вкладывая в свои реплики в сценарии самые неприятные оскорбления — ты разве не понимаешь? не выкупаешь иронию? это сатира, выдуманный персонаж, гипертрофированный образ. во время съемок зумит плачущее лицо — такое точно наберет много лайков и сострадательных комментариев.

артемон в её глазах тоже жалкий — следит за каждым движением мальвины, готовясь ловить команды, слетающие с влажных от black honey губ. арлекино больно тыкает его пальцем с длинным ногтем в бок, заставляя отвлечься, и громко хохочет, когда на новый год дарит ему и пьеро simp cards.

пьеро, fc : тося чайкина

арлекин делит с пьеро одну комнату в интернате для детей с особенностями — туда отдают всех, чьи особенности не нравятся родителям. у арлекина с пьеро родителей нет — они изначально ненужные, переданные из дома малютки. никто не говорит им, сестры ли они на самом деле или это такое удивительно совпадение способностей и случайная внешняя схожесть.
« ха-ха-ха, видали дуру? » — звонко орёт днём, толкая пьеро в стену, обращая на себя внимание всей столовой. пожалейте скорее бедную девочку и обзовите обидчицу — вам ( им ) станет легче. арлекин ночью протягивает руку вниз со второго яруса кровати, чтобы сцепится мизинчиками — вместе жить легче, они отлично дополняют друг друга.
когда карабас забирает обеих, история с куклой для битья продолжается. арлекин ( ха-ха-ха, видали дуру? ) надеется, что клятва на мизинчиках оставит всё это лишь в рамках шоу, но вот пьеро уже плачет на плече карабаса и рассказывает, как её чувства задели на этот раз. « я не поверю ни единому твоему слову, ни единой нахуй слезинке » — шепчет на ухо, сжимая бледную шею. « если ты решишь порезать вены, я не позову никого на помощь » — лупит пощечину со всей дури, больше не сдерживаясь. « мальвина никогда не будет с тобой, тупая ты сука » — наконец-то находит слабое место и бесконечно давит.

мальвина и артемон, fc : anikv и saluki

« да разве бывают девочки с голубыми волосами? » — не бывает, у мальвины они голубые, розовые, натуральные, прямые, кудрявые ( всё зависит от того, что стилисты в бежевых тренчах назовут модным в этом сезоне ). мальвина очень красивая, мальвина вывозит одновременно харизмой и внешкой, подмигивая на камеру и только этим собирая тысячи лайков.
мальвина достаётся карабасу в комплекте с собакой — эти двое растут вместе как арлекин и пьеро, но в другом интернате. им даже разрешают жить в одной комнате ; только мальвина может успокоить пубертатные приступы — артемон обращается без предупреждения и начинает рычать на всех вокруг. таять от ласковых касаний мягкий мальвининых рук — привычка, он без неё не может прожить и дня.
арлекин за завтраком громко рассказывает про созависимые отношения, подмигивая сидящему рядом парню. « а у вас любовь или ты просто не можешь ей отказать? » — перекачанные губы озвучивают в один из вечеров то, что у него самого в голове крутится много лет. « а когда ты в собачьей форме, вы тоже ебетесь? » — у арлекино на руке не заживает след от укуса, иногда всё-таки не стоит дразнить злых собак.


ДА КРИНЖ ЗАПОСТИЛ, дайте побаловаться, поприкалываться... мы с базилио амбассадоры этого мема, но жизнь состоит не только из приколов, поэтому вот вам сверху навалено дохуя стекла. пьеро со мной — ситуация провокатор\агрессор, тут всё ясно. мальвина и артемон — созависимость и непонятки, появились чувства сами или из-за способности мальвины. мальвину, кстати, я раскрыла меньше всего, вы не стесняйтесь, набросайте идей до кучи сами. но я бы поразвивала её канонично в сторону суки-контролфрика. можно придумать имена персонажам (буратино вон сеня буратов), но тут на ваш выбор.
если непонятно, какие между всеми персонажами отношения — так и задумано. персонажи тоже не в курсе. решим по ходу дела или не будем вешать ярлыки 🙏🏻
играть мы с вами будем медленно ( заранее готовлю к худшему, но бывают и маниакальные эры ) и маленьковыми постами по 2-4к. сюжеты развернем в любую из сюжетных или несюжетных сторон. вмешаем в это всё буратино, который заявочкой выше, и карабаса ( я верю, что ты дойдёшь, цем ). а ещё я рандомно в тексте вставляю гиперсылки на русский рэп и баттлы — подумайте, на что соглашаетесь
по поводу внешек! тося просто отличный бледный белый персонаж, но можем рассмотреть и другое. хочется чего-то аутентичного и руреального, но если есть идеальный вариант иностранщины — мы его возьмём. аника и салуки!! бля!! вы вообще видели их совместные фотки?? там реально на половине ай ванна би е дог вайбы. хочется очень... но как вам комфортнее!
хз что ещё сказать - приходите, пожалуйста, нам с базилио нужно закрыть гештальт

пример поста;

карабас требует видео, где сразу все четверо, хотя бы пару раз в неделю — арлекину радует лишь то, что для остальных это более мучительно. покривляться на камеру несколько дублей / поправить косметику на своём лице и в очередной раз бросить пьеро « зачем тебе вообще делать мейк, если через пару минут всё равно всё размажешь? » / слишком близко подвинуться к мальвине в кадре, довольно урча от рычания артемона — арлекина ( по своим меркам ) ведёт себя хорошо, готовясь чуть позже требовать за это похвалы.

одобрение нужно заслужить — карабасу всегда недостаточно. кина хочет поскорее закончить с работой ( сделать всё как можно быстрее, как можно лучше ) и отсматривает материал, не разрешая куклам расходиться. перед глазами мелькают будто бы одинаковые кадры — она пытается высмотреть те, где пьеро выглядит недостаточно грустной ( придётся немного поголодать, малышка ), но не получается.

[indent] зеленые глаза в этот раз отчего-то по особенному жалобные.

арлекина узнаёт этот взгляд — вслед за ним по бледным щекам прокладываются солёные дорожки, нижняя губа начинает мелко дрожать, а кончик носа краснеет. обычно тех, на кого этот взгляд пьеро падает, она ненавидит сильнее обычного : ставит подножки на лестнице интерната с высокими ступенями ; подкидывает пакетик с разноцветными таблетками перед проверкой ; со всей силы влепляет пощечину за якобы положенную на бедро руку. причины пьерошкиных слёз много лет уничтожаются методично и скрупулезно — кина ненавидит конкуренцию.

[indent]но теперь ей поебать.
[indent]  [indent] вообще без разницы.
[indent]  [indent]  [indent]  [indent] мощно похуй.

мальвине — тем более. она откидывает копну кудрявых волос назад, что-то листая в телефоне и игнорируя пытающегося смешно пошутить артемона ( что уж говорить о несчастной пьеро ).

— я скинула удачные в общий чат, можете уёбывать

на экране появляется уведомление — она не отключает их специально, наслаждаясь градом оскорблений и злости. вчерашнее видео с пьеро — их неиссякаемый источник. вкусно.

@pierofan228: блять арлекина это просто 🚩🚩🚩🚩🚩 можно как-то убрать её от пьеро?
@ARLEK_IdiNahui: 🥺🤚🏻✊🏻🤡

кина стучит когтями по экрану, довольно улыбаясь. когда все новые комментарии прочитаны, блокирует телефон и поднимает голову — мальвина с артемоном ушли к себе. пьеро всё ещё сидит напротив ( никогда не умела убегать вовремя ), тоже читая что-то в телефоне и завесив ( вероятно, уже заплаканное ) лицо светлыми волосами.

ты выглядишь жалко, ты в курсе?

— прямо хуже чем обычно, сечешь? даже хуже чем артемон.

Отредактировано Arlekin (2023-09-02 04:41:22)

+19

16

vodyanoy; slavic folklore


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/6/766362.jpg

вариант 1:
- иди в задницу, царевна.
- только после тебя.
Водяной корчит из себя властителя болот, что прилегают к её царству, но пытаются жить отдельно. он надел корону, занял самодельный трон, нашёл несколько подданных и думает, что можно всё. Марья знает - нельзя. трон подводного царства однажды достанется ей и он будет вынужден подчиниться. как сейчас подчиняется отцу, хочет того или нет. то, что Володыка закрыл глаза на его игру в короля и не трогает, не значит, что он действительно стал царём. Марья глаза закрывать не будет. её Водяной бесит, как и все его шавки. она сжимает кулаки, делает пару глубоких вздохов и сдерживает первый, второй и все последующие порывы засадить ему промеж глаз меч кладенец, что пока в покоях отца находится (ненадолго). Володыка вызвал Водяного и тот пришёл, но корону надеть не забыл и трезубец в руках держит, навку рядом с собой, чтобы власть мнимую показать. Моревна смотрит на отца и дивится его спокойствию, а тот лишь дела королевские обсуждает.
- ничего, я до тебя ещё доберусь. - шипит в спину, а вода вокруг бурлить начинает. Водяной оборачивается, усмехается и уходит, а царевна чётко слышит «попробуй, коль достанешь.»
вариант 2:
- мне не нравится.
- мне тоже.
Марья морщит нос и фыркает. Водяной ей подражает. ему нравится эта игра, они начали её ещё в Нави. он знает, что раздражает её этим и ловит с того кайф. затягивается каким-то дерьмом, предлагает Моревне, та фыркает снова и затягивается своим. комнату окутывает облако дыма, воняющее смешанными вкусами. если Водяной и предпочитает сигареты, то не достаёт их в её компании (вероятно, пытается быть джентльменом, кто знает).
Марья вздыхает и смотрит на блюдце между ними. протягивает руку и призывает воду, та пролетает и парит над её рукой. Водяной усмехается, но предусмотрительно молчит. в былые дни царевне повиновался океан, её силы позволили заточить Кощея, а в круге все знали о ней и славили. сейчас же от этого осталась ладно если половила. наверное, он понимает её как никто другой. его силы иссякают так же, его жизнь как и её связана с водой, к которой в Яви относятся хуже, чем к людям. найти чистую воду, дающую жизнь, здесь невозможно. выпить, чтобы не отравиться - нереально. Водяной выдыхает очередную струю дыма и перехватывает струю с ладони царевны. жалкие встречи и разговоры в жалких попытках поддержать то, что уже давно сломано и уничтожено. Нави больше нет, силы остались как насмешка над прошлым, бессмертие предлагает вечную жизнь в этом дерьме. Марья не знает, как справляются другие, да ей и не интересно. но с Водяным хотя бы можно разделить общую боль, да и он забавный. бывает.


дополнительно: второй вариант предлагаю как основной, это нечто вроде Лиги мечтателей "Когда молчит море", если вдруг проходили. Водяной хочет править, но править ему не дано, поэтому он основал своё маленькое королевство в большом, которое скоро будет принадлежать Моревне. разумеется, её это бесит. а его забавляет царица, чьё горение буквально кипятит воду вокруг (как подрывающийся вулкан, дада).
второй вариант больше как альтернатива, в которой Нави нет, сказочных тварей (и мы с вами первые в их списке) пришлось бежать в Явь, в которой уже давно не верят ни в сказки, ни в волшебство, ни во что в принципе, а сил у них там осталось совсем ничего. получается нечто близкое к дружбе, но вместе подумаем, она ли. они оба потеряли своё королевство, свой дом. не только Навь, но и воду, буквально жизнь. оба вынуждены жить максимум с половиной сил на суше. и только они могут понять друг друга полностью.
можно опять же совместить оба варианта. или придумать что-то другое, ваше, наше, общее. это просто возможные варианты. но иметь какие-то отношения и играть хотелось бы!
с постами не тороплю, но хотелось бы их видеть. пишу от третьего лица, могу попробовать в первое, когда-то писала. большие буквы, но подстраиваюсь без проблем. пишите как вам удобно, оформляйте как вам комфортно, ваша роль, ваши посты, главное, чтобы вам было идеально. флудовой активности не требую, естественно, но во флуде здорово и комфортно. приходите https://forumstatic.ru/files/001a/19/3b/22165.png

прост;
пример поста;

[indent] Она потерялась.
[indent] Джинни смотрит на свои руки и видит кровь. В сознание смутно врываются образы - надпись на стене, убитые петухи (был ли кто-то ещё? как она может быть уверена; она ни в чём не уверена), её собственная кровь, которой пишет. Много крови, слишком много. Это был её первый год, ей всего одиннадцать, она самая младшая в семье и единственная девочка. Так много братьев, родители, защита, под которой была всю жизнь. Всё то, что осталось дома. Хогвартс должен был встретить безопасностью, счастьем, улыбками, весельем, интересными предметами, замечательными людьми. Ей обещали. Её обманули. Замок встретил её дыханием смерти и потерянным годом жизни. Забрал её сознание, стёр личность, уничтожил всё, во что верила. Джинни завидует другим (всем, кроме Гарри, пожалуй. тому вообще пришлось её спасать), для них в одиннадцать лет началась лучшая пора жизни. Для неё - тьма. Бездонная и пугающая. И она падала ей в объятья, не желая, но не имея сил сопротивляться.
[indent] Она сломанная.
[indent] Сломалась практически сразу. Наверное, ещё тогда, когда взяла этот злосчастный дневник и начала в нём писать. Когда увидела, что он отвечает и не выкинула, а снова достала из сумки перо. Когда решила, что незнакомец со страниц старой тетрадки лучше, чем люди, окружающие её. Маленькая глупая Джинни. Любой бы на её месте выбросил. Или показал преподавателям, или хотя бы друзьям. Рону, Перси (хотя ему вряд ли, он бы сделал всё ещё хуже, опозорил бы на всю школу), Фреду с Джорджем. Последние забрали бы себе, а после мама, прознав, отругала бы её. А Гермиона? Она умная, Джинни знает, Рон рассказывал и ребята в гостевой иногда перекидывались фразой - двумя о том, что было на уроке снова. Она бы точно что-нибудь придумала, но что ей до маленькой незаметной, хоть и рыжей девочки. С чего бы Гермионе помогать ей? И Джинни не шла. К людям, но не к нему. К дневнику она пошла, ему излила всё, что было на душе и то, что нашла лишь благодаря ему. В какой-то момент действительно поверила, что обрела друга. Глупая маленькая Джинни, которую так просто обмануть и использовать, из которой так легко вытащить душу, подменив своей. Самое печальное, что никто бы и не заметил. Никто её не знал, а братья были слишком заняты своей жизнью. Которую могла бы строить и она, но выбрала другое. Другого. Или всё-таки другое...
[indent] Она боится.
[indent] Сможет ли когда-то жить по-прежнему? Стать той, кем была словно бы вечность назад? Снова мечтать, снова смело смотреть в будущее, не вздрагивать за поворотами и не забиваться в угол от мыслей в голове. Иногда ей кажется, что с ней снова говорит он. Джинни слушает собственные мысли и пытается разобрать, чьи они. Не понимает и боится снова. Путается, тихо плачет ночью в туалете, пытается игнорировать Миртл, но в итоге слёзы от её слов льются лишь сильнее. Та сначала, поняв, кто был её обидчиком, постоянно напоминала. Залетала в кабинку и выла о том, как жестока была Джинни, когда швырялась в неё вещами. Ждала извинений - получала тихий град слёз. Не успокаивалась, донимала, летала за ней из кабинки в кабинку. Однажды отстала, наверное, устав. Джинни было неинтересно. Ещё через какое-то время маленькая Уизли всё-таки почувствовала вину и долго заставляла себя пойти извиниться перед призраком. А когда всё же это сделала, пожалела и обещала больше никогда не заходить в её туалет. Один раз она была близка к тому, чтобы накричать на неё. Миртл никак не могла понять, что Джинни справляется и сама. Ей не нужны были обвинения - она сама себя винит во всём. И злится, и ненавидит, снова и снова прокручивает в голове те моменты, которые ещё сохранила память и думает, как надо было поступить, что нужно было сделать. Ей не нужен никто, чтобы помнить о произошедшем, оно с ней всегда и однажды Джинни привыкнет, однажды перестанет бояться и сможет снова жить. Но сейчас...
[indent] Сейчас она собирает себя по осколкам.

+8

17

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0019/e7/0f/2/409108.jpg[/icon][lz]семена эти погниют в нашей мёртвой земле, и память о великом садоводе погибнет.[/lz]

óðinn; norse mythology


https://forumupload.ru/uploads/001a/df/3a/2/590630.jpg

why not devour all that you are given? all that you have not been given?
between a predator and its prey there is only hunger, and desire has no direction.

Себя Ты отдаёшь без остатка — самому себе, власти, знаниям, рунам, и, конечно, своему роду. И никакому другому: ни ванам, ни кровным братьям, ни йотунам, ни троллям, ни-ко-му. Они зовут Тебя Всеотцом прикусывая языки, потому что Тебе так нравится. Все эти отцовьи глупости пришли из Рима, и настоящих богов, которым поклонялись крестьяне, вытеснили фантазии о патриархе с неба.

Мир вышел из Имира, первого из йотунов, великого телом и хладного духом, а у тебя, Alfǫðr, были отец, прадед и братья, помогающие расчленить первого из нас. Миф о сотворении ты знаешь, но вспомни другое: крови в Имире было столько, что освобождённый железный потоп оставил в живых лишь одну йотунскую семью. Так асы сотворили первый геноцид — но какая разница, если Ты уже занёс ногу, и тело Твоё зудит, требуя идти дальше. Прогресс, эволюция, геноцид, всё для тебя одно.

Имира датчане и немцы теперь изображают уродливым великаном, неандертальцем в окружении юных асов, прекрасных, как слеза девственницы. Если пошучу, что с этого началась идея немецкого превосходства, ты посмеёшься? Ох, прости, Ты.

Ты пользуешься хитростью, умом, рунами, творишь сейд,

глаз пришлось выскребать слишком большим ножом, и вышедшая наружу прямая мышца торчит, как кусок проводки. Мимир промывает его в источнике и, немного подумав, разжимает призрачные пальцы. В воде глаз похож на помятый мячик для настольного тенниса, когда опускается на ласковое илистое дно — Йорд чувствует покалывание в затылке. Говорят, этим глазом Один смотрит в потусторонний мир или хотя бы будущее, но ей никогда не было интересно настолько, чтобы спросить. Она вспоминает об этом, когда рождается Тор — не зря Рунатир девять дней висел на дереве, прибитый своей же зубочисткой, точно знал, что из этого получится. «Один плюнул в землю, а я растёрла, так ты и появился.»

Что для тебя девять дней и девять ночей в петле повешенного? Боль ты берёшь в руки, в зубы, в глаз, в грудину, вокруг шеи и внутрь головы, хорошо зная: страдает лишь тот, кто боли подчинился; тот же, кто сам её призвал, вооружился и воспользовался ею, на ладонях видит не кровь, а власть.

Как же ты голоден, если бы Йорд могла, намешала бы тебе и сочувствия, и восхищения. Wōdanaz, яростный и безумный, опустошитель миров с дырой там, где у смертных находится грудь, а в ней — чёрная дыра ненасыщения, влекущая ко всему, что тебе не подчинилось. Бальдр умрёт, мы знаем об этом. Рагнарёк — лишь знание, подсмотренное в глубинах сейда, и свершающимся предсказанием его делаешь ты, Один.

Каждый твой шаг приближает приход Сурта, уставшего от непрекращающейся трапезы. Сурт говорит: хватит. И весь мир покорно сгорит дотла, хотя и этого ты не увидишь из брюха Фенрира. Выжженная земля слившихся миров приветствует новый мир.

Хороший финал для того, кто не смог проглотить всё.


Начнём с самого страшного: не нужно быть экспертом по Эддам и Снорри Стурлусону, достаточно понимания того, что происходит в этой хронологии распада божественного и человеческого. Тут важно сойтись взглядами: Один — не пример для подражания, а типа предостережение, но кого это ебёт! В Эддах есть гениальные идеи божественное>хтоническое, то бишь победы разума над природой, а это классический нарратив, который очень любят фашисты и консерваторы. Хаос будет подавлен, Другие будут повержены. Так что мудрость Одина идёт на интересные вещи, как бы на благо, но только империй, счастье для всех, у кого в документах указана правильная национальность, процветание для тех, кто отдаст всё, что у него есть, не меньше.

Если согласны, ставим лайк залетайте к нам, высокодуховных разговоров будет меньше, чем базарных шуток, есть наш сына-корзина, несчастная безотцовщина, и желание писать небольшие (2-3к) посты хоть заборчиком. Любить вряд ли будем, тут без вариантов.

пример поста;

Они таскают его засохшую кровь в ампуле трижды в год, и трижды святой Януарий являет им с небес чудо: тромбоциты расклеиваются, кровь разжижается, Неаполь ликует. В восьмидесятые, когда чуда не произошло, девяносто одним толчком Terremoto dell'Irpinia вогнал пять тысяч мертвецов прямиком во вспаханные объятья матери земли. Святые в тот день, наверное, закрыли глаза.

«Как бы не случилось чего», говорит набожная соседка, возвращаясь домой в последний день крёстного хода: мощи Януария исправно несли неделю, но в чуде было отказано. Йорд молчит, Везувий тоже.

— Италия не видела плинианских извержений почти две тысячи лет, — она склоняет голову вбок, смотрит ему в глаза.

Он даже не прикоснулся, но что-то сжатое, как пружина, заставляет медленно отстраниться. Пространства от кожи до кожи — сантиметр — два сантиметра — три сантиметра — она выдыхает пудровым облаком извести.

Дети соседки, носящие неприятные Йорд имена и ещё менее понятную привычку приезжать из пригорода раз в месяц, пару часов назад носились по прилегающей территории. Первый падает с велосипеда почти ласково тормозя коленями и ладонями, и ласка мягкого гравия неминуемо проигрывает тонкому, почти свинячьему воплю. Дети Асгарда лишены неуверенных походок, падений, слёз, они выходят взрослыми, цельными. Тор, которого служанка, отводя глаза, отмывала от чернозёма; Тор, вытянутый из земли за обе руки, как ель; Тор, на месте рождения которого бы вырос Old Tjikko. Один забрал его практически сразу — а злится мальчик опять на неё.

— Улыбка. Подумаю, если будешь себя хорошо вести.

Гроза растворяется в обещаниях.

Она опускается обратно к пионам, по касательной задев колено Тора, — не заметила, конечно же. Земля в его руках выглядит чужеродно — будто сжал пригоршню йордовых волос и не отряхнул руки. Отвернув лицо, Йорд наощупь накрывает его ладонь своей, сдавливает несильно:

— Нет. Ты знаешь, какие глубокие ямы нужны пионам? 60х60х60 сантиметров. Утром насыпала туда дренаж: гравий и галька. Почвенная смесь, — она перехватывает инициативу, почти призрачным прикосновением перехватывает саженец из его руки, — идёт следующей.

Переходит на шёпот: «1 часть перегноя, 1 часть торфа с нейтральным pH, 2 части верхнего плодородного слоя грунта.»

— В яму засыпаем почвосмесь, — она указывает на пакет за их спинами: подай, — потом делаем бугорок, и вот сюда корневище нужно на четыре сантиметра опустить так, чтобы почки были заглублены на 5 сантиметров.

Йорд руководит его ладонью своей: Тор наверняка решит, что из ненависти. Йорд посмеивается. Покажите мне того, кто справится с пионами без каких-либо навыков.

— Остальное засыпаем грунтом. Когда ты пришёл, я заканчивала с другим кустом и мульчировала его корой.

Встаёт: возвышаться непривычно, но вид хороший. Его ладони испачканы, взгляд прикован к земле. Мысли наверняка дребезжат, но на этом её рефлексия заканчивается. Она улыбается:

— Так-то лучше.

Кладёт руку на его макушку. Волосы диковинно мягкие.

+19

18

alicent hightower; a song of ice and fire


https://i.imgur.com/wkKx3Qy.gif https://i.imgur.com/rhNagVP.gif

taylor swift - seven
taylor swift - ivy
taylor swift - haunted

Алисента - это рыже-каштановые кудри.

Алисента - это робкая улыбка.

Алисента - это множество рассказанных друг другу историй.

Алисента - это ободряюще сжатая рука.

Алисента - это теплое объятие. 

Алисента - это голова, удобно лежащая на ее коленях в богороще. 

Алисента - это одна из немногих людей в Красном Замке, которым можно доверять.

Алисента - это объявление о помолвке с отцом, не успел прах королевы Эйммы развеяться.

Алисента - это горький вкус предательства близкого человека.

Алисента - это королева вместо матери.

Алисента - это мать долгожданного первенца короля вместо подруги принцессы.

Алисента - это мать узурпатора и далеко не последний человек в зеленом совете.

Алисента - это враг. 


В плане биографии Алисенты хочу взять за основу сериал, то есть, Алисента - плюс-минус ровесница Рейниры, а с детства они были подругами, или даже очень хорошими подругами, если вы понимаете о чем я.
Планов на игру много: сыграть 50 оттенков черно-зеленого стекла, раскрыв подробнее различные каноничные моменты, и удариться в альтернативу. Могу также предложить модерн-ау, потому что там будет проще украсть тебя с твоих холодных вершин моральных устоев. А в основной игре можешь осуждать меня полностью, мы с дядей всегда готовы подкинуть для этого основания. ~

По форме и размеру постов особых требований нет, могу подстроиться под то, как тебе удобно. Единственное - третье лицо предпочтительнее, или как минимум точно не второе, мне правда трудно такое воспринимать.
И еще настоятельно попрошу не пропадать по-английски - черкни, пожалуйста, хоть пару слов в общую тему уходов, если вдруг что-то пойдет не так.
Очень-очень тебя жду.

пример поста;

and that's why he's spinning 'round in my head
comes back to me, burning red

Рейнира удрученно слушала восторженные щебетания девушек из своей свиты о том, как скоро за ее руку будут соревноваться лучшие женихи всего Вестероса. Сама она этих восторгов не разделяла - были лишь глодавшие ее изнутри волнение и тревога. 

Вскоре к ним прибавилась и скука. Высокие и низкорослые, стройные и тучные, согбенные старцы и юнцы, а иногда и вовсе дети, кажется, лишь недавно выбившиеся из-под крыла кормилиц - никто из этих женихов не привлек ее внимания. Многим, впрочем, оно и не нужно было - кто-то упоенно рассказывал о себе так, что собеседница чувствовала себя в этом разговоре лишней, кто-то видел в Рейнире лишь способ выгрызть себе и своей семье побольше власти. 

Если какое-то время новизна происходящего и волнение еще держали ее внимание, то вскоре Рейнира начинала походить на застывшее изваяние, сидя на приемах с отсутствующим выражением лица, крутила в руках подвеску из валирийской стали, давний и дорогой для нее подарок дяди, который так идеально подходил к ее красно-черном платью таргариенских цветов. Зато вот что юный Бракен, что юный  Блэквуд смотрелся бы рядом с ней одинаково нелепо. Рейнира изредка удостаивала их ядовитыми комментариями, мечтая только о том, чтобы эта пытка поскорее закончилась. 

Одному стоило прирезать другого, чтобы принцесса неохотно вернулась из своих мыслей и правда всмотрелась в своих женихов.  Как не иронично, сир Кристон тут же галантно предостерег ее от этого зрелища. Впрочем, Рейнира с радостью бы не смотрела и на тех, что стояли вокруг целехонькие с растерянными рожами. Что и сделала, сбежав прочь раньше времени. 

То, что отец был этому не рад - это мягко сказано. Сложно было видеть гнев и разочарование в глазах человека, для которого ты всю жизнь была источником радости и восхищения. Даже когда Рейнира в детстве доводила опекунш до белого каления своими выходками, отец разве что добродушно посмеивался. 

Сейчас же всё было по-другому. Принцесса будто чуму с собой привезла, и хотя она сама была заинтересована в общении с немногими придворными, теперь она чувствовала себя еще более одинокой, чем в толпе отпрысков всех этих знатных домов. Визерис не удержался от запланированных турнира и пира, хоть и подчеркнуто уделял все внимание юной жене и маленькому Эйгону, словно дочь все еще была за много лиг от столицы. Это уязвляло, но ничего не оставалось, кроме как скучать в толпе, поджав губы и продолжая крутить в руках то всю ту же памятную подвеску, то кольца. 

Тоска от происходящего сменилась волнением, которое захватило и Рейниру, и толпу вокруг. Красная точка на небе приближалась к ристалищу, чем ближе - тем сильнее волновалась толпа. Волнение Рейниры становилось все более приятным, впрочем, по мере узнавания. Она с детства, как только оседлала свою Сиракс, летала бок о бок с этим алым драконом. И хотя не видела его долгие и долгие годы, ошибиться было нельзя. Караксес принес на спине и своего наездника. Не успели только присутствующие ахнуть от того, что прямо перед ними уселся дракон, обдавая их жарким дыханием, как вниманием придворных завладел спешившийся принц. 

На голове Деймона Таргариена красовалась корона, не чета той, что была на голове у Визериса, но тем не менее появиться в ней перед королем было неслыханной дерзостью. Какие-то считанные мгновения тянулось напряжение, но оно сменилось восторгом, когда Деймон презентовал корону брату, показывая, что он приехал ради мирного воссоединения, а не чтобы бросить брату вызов и устроить очередной мятеж, как на Драконьем Камне много лет назад. 

Рейнира наблюдала за этим всем как завороженная. На мгновение захотелось ущипнуть себя - может, она просто задремала на смотринах женихов? Дядя, впрочем, не спешил подходить к ней, а может, Визерис просто намеренно не отпускал его от себя. Рейнира лишь иногда пересекалась с ним взглядом, потому что то и дело посматривала на него украдкой, мало интересуясь ходом турнира и светскими разговорами на последующем пиру. 

Явно исполнявшая сегодня роль прокаженной принцесса развлекала себя угощениями, пока наконец-то присутствующие не рассеялись настолько, что некому было вклиниться в их с дядей разговор. Хорошо, что отец предпочитал ложиться спать рано, а томимая своей беременностью Алисента тоже была рада скрыться в покоях. Вместе с королевской четой удалилась и львиная доля придворных. 

- Ao've issare jikagon tolī bōsa.

Рейнира надеялась, что по ее тону была незаметна обида. Все, что было у нее вместо дяди в эти годы - его бережно хранимые подарки да очередные обсуждения его похождений на Малом Совете, где Рейнира служила чашницей и много-много раз слышала сетования в сторону принца, в особенности от десницы, даже когда принц начал побеждать в войне, которая была во благо державе. Почему Отто Хайтауэр не мог затеряться где-нибудь на годы? 

- Skoro syt gōntan ao māzigon arlī sir?

Деймон тоже изменился. Его кожа явно привыкла к палящему солнцу и морскому ветру, волосы теперь были коротко острижены. Но было и что-то еще, что-то неуловимое во взгляде. Интересно, каково было ему все эти годы на Ступенях, где, по представлению Рейниры, было мало чего интересного - солнце, море, скалы, полчища кровожадных врагов, и так по кругу. 

Рейнира охотно подошла ближе и приняла подарок, на мгновение коснувшись загрубевших пальцев дяди. Она покрутила странный дар в руках. Это явно шло вразрез с их давними традициями, когда подарки дяди были и более увесисты, и более ценны по общепринятым меркам. Сейчас, впрочем, Рейнира жаждала получить и другую часть обычных подарков - истории. Дядя сопровождал многие подарки историями, некоторые из которых заставляли Визериса закатывать глаза и реальность в них была явно приукрашена - но для маленькой Рейниры чем больше вымысла, тем лучше. 

Сейчас же она, пожалуй, была бы рада узнать историю этого подарка, пусть даже не слишком замысловатую. Война была всего лишь поводом, потому что для драконьего наездника не было большой заботой пролететь через море в столицу. Рейнире хотелось спросить почему дядя покинул двор - покинул ее - на столь долгое время, хоть даже ответ и был очевиден. 

- Откуда это? - подвеска из клыка, конечно, не шла ни в какое сравнение с инкрустированным рубинами валирийским ожерельем. Но любопытство Рейниры было вполне искренним.

Отредактировано Rhaenyra Targaryen (2023-10-03 00:14:34)

+16

19

забетонировано

xenophilius lovegood; j.k. rowling's wizarding world


https://i.imgur.com/jmKvHRa.gif https://i.imgur.com/FMfSgc8.gif

Ксено неубиваем; категорическое желание говорить, жгучей кашицей разрывающее горло, обещает ему проблемную жизнь и скомпрометированную смерть через вторые руки, любая из подножек замедляет его ровно на столько, сколько нужно, чтобы зализать очередной синяк и передислоцировать основные войска для нового броска, цитирует Вольтера с его «я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить» и очень хочет верить, что все можно изменить, если приложить достаточное и общее усилие - только верить не всегда получается. Его внимание пластично и мобильно, ему необходимо заниматься хоть чем-то, чтобы не увязнуть в собственных мыслях и собственном страхе — это как выкручивать магнитолу в салоне автомобиля до критической отметки — вот его замечают в мирном марше у Вестминстерского дворца, вот снимают с фонарного столба, декламирующим ноту против ущемления прав домовиков, вот он задает неаккуратные вопросы министру магии, и тут уже редакция «Пророка» сначала настойчиво просит сбавить обороты, а потом усиливает редактуру каждой его статьи, включая личную колонку, постепенно стискивая ошейник правительственной газеты. Лавгуд хмурит брови, почти не покидает стены редакции, атакует дверь за дверью, в надежде найти ответы, но вопросов становится только больше, как и глухого ощущения обмана на всех уровнях власти.

С каждым отказом, уверткой, выговором страх становится глуше, громче - злость. Из нее позже появится «Придира» - 70% мистики, 30% правды, которая, в общем, мало чем отличается от вымирающих единорогов, ее тоже предпочитают игнорировать, переиначивать, не слышать. Истреблять. Ремус застает Лавгуда в редакции «Пророка», когда тот уже почти на выходе, и, кажется, назначен тому в стажеры исключительно из-за неизвестного ему мстительного контекста - Лавгуд ершится, ворчит, а потом подхватывает на каком-то одном ему доступном эмоциональном уровне, потому что уши, которые слышат, глаза, которые видят, он, разумеется, не упустит, Ксено не такой дурак, чтобы пройти мимо незакопченного ума. Люпин старательно повторяет маршрут, проложенный бедовым наставником ранее, и довольно быстро становится в равной степени неудобным (не настолько, чтобы против него принимали откровенно агрессивные меры, но уже в той степени, чтобы при его приближении закатывать глаза), Ксено скалится:
- Это не сработает, но ты должен продолжать.

К 1980 году «Придира»: штат из шести человек, довольно неординарных даже по меркам магического сообщества - Лавгуд подбирает каждого себе под стать - и заряженных на результат, свой круг читателей, а так же темы, кардинально отличающиеся от скудного информационного единообразия, привычного для Лондона. Их, конечно, не воспринимают всерьез - особенно, с подачи законсервированного закостеневшего старшего поколения и тех, кому проще и безопаснее признать их чудаками, чем прислушаться - но молодежь растаскивает выпуски на цитаты, а один из трех разворотов всегда касается того, что официальные издания - будем честны, издание - недоговаривают. Лавгуд отпирается от роли оппозиции, этого «доблестного» ярлыка - как односторонне, прозаично, бесполезно - всеми руками, ногами, головой, потому что все, до чего дотягивается политика гниет и гибнет, потому что это всегда - мечты, построенные на песке, он уже не настолько наивен, чтобы рассчитывать на выхлоп.

Но и не настолько циничен, чтобы отказать Ремусу, когда тот приходит в его редакцию на полставки. На самом деле, Лавгуд знает - все начинается много-много раньше, вот тогда, когда перед ним закрывается первая дверь, а он продолжает стучать.     


Имеем два стула: круглосуточное состояние янедоговорила и мывсеумрем, амплитуда смен настроений от планов по свержению правительств до поиска правды в чаинках на дне стакана, и это только до завтрака; нелегкая ебанца, возможно, не отражена в должной мере в заявке, но она обязательна к присутствию, потому что без нее заниматься вот этим всяким неудобным проблематично, нужно быть немного отбитым (как Ремус) и совсем отбитым (как остальные в общем и Лавгуд в частности); Лавгуд, вроде как, попытался переобуться и притвориться ветошью, но неумение молчать - это его и талант, и проклятье, и вообще, это он первым начал, теперь на его ворчание я слишком стар для этого дерьма, оппозиция, хыхаха никто не реагирует, да и ворчит он лишь для вида. Если кратко: был наставником Ремуса, когда дорабатывал в «Пророке» - за это время передал вредные привычки падавану и ушел, а Ремус остался. В начале 1980 года Ремус пришел к нему на полставки, оставаясь в штате «Пророка» по приказу Дамблдора, и со временем «Придира» стала подспорьем для альтернативных мнений, агитационных листовок - это что первые мемы про Пожирателей - и прочего дерьма ц. Лавгуд, из-за которого они, конечно, умрут ц. Лавгуд 2.0.

Предложенная визуализация поддается корректировке, если вам кажется, что на анимации Лавгуд пиздит на самого себя - вам не кажется, именно в таком состоянии Ксено и находится 24/7.

Умею в 3-5к, без птицы-тройки, без заигрываний со шрифтами, но с курсивом, шифт жму с любовью, но все дело техники и диалога, стабильность не тот путь, который выбирает этот самурай, темп средний/низкий, периодически падаю в яму, но интерес живуч. Комфорт в обе стороны, проговаривание через рот и инициатива приветствуются (скупо и медленно придумываю сюжеты, но продуктивно подхватываю). Гарант игры - кидание любым постом любым способом (гостевая, лс, ваш вариант). Нюансы коммуникации персонажей докурим вместе!   

Приходите  https://forumstatic.ru/files/001a/19/3b/24791.png

пример поста;

Сириус часто шутит, что, мол, когда-нибудь Ремус так сильно уйдет в себя, что не сможет к ним вернуться - оттого старается быть рядом в особо вязкие дни, чтобы успеть выдернуть с той стороны словом, случайным прикосновением, спланированной диверсией, и подначивает к этому остальных смотри, мы тоже о тебе заботимся - может поэтому, уезжая на зимние каникулы в этот раз смотрит особенно неуверенно, словно и, в правду, Ремус без них покроется плесенью и умрет. Джеймс и Питер верят в него чуть больше, но никто, разумеется, не хочет его оставлять.

Особенно, перед полной луной.

Ремус апеллирует к логике, подтасовывает понятия, взывает к совести - дайте уже побыть в тишине - у него, конечно, все под контролем, и друзья ведутся, но, что более вероятно, делают вид. Все они разлетаются по своим делам, а Ремус, впервые за последние два года, остается по-настоящему один.     

Отчасти Сириус в чём-то прав. Одиночество всё ещё не беспокоит в той обязательной мере, в которой, будто бы, должно, и там где социальный протокол прописывает чувство тревоги Ремус находит успокаивающую предопределенность, когда точно знаешь, что независимо от того, каким именно будет в тот или иной момент одиночество - старой подругой с широкими безопасными объятиями или обиженной кусливой сукой, сжимающей глотку - от него все равно пострадаешь только ты сам, а это территория уже обнюханная, каждая тропинка - своя, даже самая темная. Обыкновенно это мысль успокаивает, но сейчас - грызет. Удивительно, сколько может измениться за два года - то ли Ремус успевает выучиться эгоизму (ему постоянно напоминают, что необязательно нести всё в одиночку, и он, вроде как, сдаётся уловкам Питера, напору Джеймса, требовательности Сириуса, дисциплинированной заботе Лили), то ли идея добровольной сепарации оказывается не такой уж удачной с самого начала и, несмотря на то, что оставленным Ремус начинает чувствовать себя лишь на пятый день - запахи друзей до последнего толкутся под потолком комнаты, тут и там разбросаны вещи, в спешке оставленные на кроватях (поддавшись сентиментальному порыву Ремус даже не наводит порядок прям сразу, но в итоге душное чистоплюйство так или иначе расставляет всё по своим местам - пусть и на короткий миг) - тишина уже не кажется такой дружелюбной, как раньше.

И, конечно, с приближением полнолуния не становится лучше.

Когда профессор Слизнорт говорит о новом лекарстве, открытым магом-исследователем Белби, о том, что его можно будет начать принимать уже в следующем лунном цикле, Ремус сначала не верит - его оптимизм излишне осторожен и пуглив по привычке, потому что падать тем больнее, чем сильнее ждёшь результата. Этому его учит отец - в своих болезненных экспериментах. Конечно, для таких как Лайелл Люпин, аконитовое зелье ничего не изменит, так, полумера - они так и не смогут перестать ненавидеть, бояться, желать исправить.

Внутри Ремуса, в противовес его отцу, все равно растет такое всеобъемлющее чувство радости, что хочется выкричать его наружу, пока не разорвало на части. Он не причинит вреда своим друзьям, которые из раза в раз остаются возле него. Он никому не причинит вреда.

Если, конечно, лекарство сработает.

А потом Люпин пропускает ступеньку, буквально проваливаясь в школьный коридор. Горизонт лениво заваливает набок, всего на несколько секунд, но этого достаточно, чтобы привлечь внимание случайных студентов, уже возвратившихся с каникул или никуда не уезжавших - кто-то разворачивается, чтобы помочь, но Люпин оказывается ловчее, машет рукой, все нормально. Несмотря на подлую судорогу в ноге, по-черепашьи пятится и усаживается в начале злосчастной лестницы. Идите-идите дальше, пожалуйста, проваливайте по своим делами, думает неожиданно зло, потому что противостоять последствиям своей глупости настолько явно все еще непривычно. И злится он, конечно, только на себя.

Слишком быстро, слишком рано - словно что-то внутри готовится к тому, что скоро его попытаются сдержать. Что-то злится.

Нужно туда, где не будет чужих глаз - приступы перед обращением хаотичны, проявляются по разному, и это не то, чем он готов делиться, тем более, с чужими. Становится больно смотреть глазами, слушать ушами - ощущение того, что скоро его вывернет наизнанку начинает колоть загривок. Ремус глухо бормочет:

- Казалось бы, что могло пойти не так.

Отредактировано Remus Lupin (2023-09-10 20:54:39)

Подпись автора

one day I will find the right words, and they will be simple

+15

20

viktor; genshin impact


https://i.imgur.com/nRU0NUW.png

Виктор не злодей.
Он так и говорит при первой встрече: «я не злодей». Маска на пол-ебала, меховой воротник в регионе с континентальным климатом, невыносимый бордовый подклад, как будто вывернутая наружу кожа. Форма у вас, конечно, пиздец, но это меньшее с чем приходится мириться. Через пару реплик Виктор начинает жаловаться. Без имён и чинов, но из смысла легко улавливается, кто такая эта «важная сука» и какие «стратегические манёвры» она проводит в чужих столицах.
Они придумывали эту операцию несколько месяцев, высчитывали на календаре, тренировались на полигонах.
«Вы гопонули нас с Венти на выходе из церкви».
Виктор разводит руками. Бюрократия, даже у гоп-стопа в Снежной есть регламент.

Всё предопределено. Виктор не злодей, а просто исполнитель.
«Понимаешь, есть цель,»- продолжает он долгий разговор уже в таверне, протирая пьяные заспанные глаза, «-грандиозная цель, великая цель».
Виктору важно поделиться своим мироощущением, от количества выпитого он становится таким податливым, что ткни в щёку и провалишься в полость его незатыкающегося рта. Он красный от духоты, будто освежёванный кусок мяса. Это не форма, это всё в нём пиздец.


я очень странный, но да, я ищу нпс для броманса.  ситуативного, по приколу, без надрыва, но как пойдёт. ожидаю шпионские вайбы, вынужденное сотрудничество идейных врагов, дипломатические интриги и всякий cold war aesthetic.
я знаю, что по сюжету Виктор был на побегушках сперва у Синьоры царство ей небесное, теперь у Пульчинеллы, но давайте представим, что у него была более важная миссия, и Витя значимее, чем его нам показали. я пиздец как люблю Виктора, это никак не объяснить.
как видно из визуала, я тяготею к реальным внешностям и вряд ли вернусь к рисованным, очень надеюсь, поймёте и простите меня за это.

пример поста;

Он ищет её в Мондштадте. В кладке каменной стены собора, в высоких девичьих голосах, в вознесённых к архонту мольбах, в приторном запахе ладана, въевшемся в одежду, в заломленных руках, в мокрых дорожках слёз на щёках. Он ищет Люмин в святости, в его памяти она – увековеченная скорбь, позолоченная боль. Она может быть там, где отвергают человеческое и жаждущее, где выкармливают сверх-Я в религиозной дисциплине.
Асана полной тоски. Образ поведения потерянного ребёнка.
В его голове застряла навечно картина протянутой к нему руки. В теле Люмин выражена просьба – помочь, спасти, дождаться, найти, не разъебаться (по возможности) в истории.
Но, кажется, он не справился.

Даже месяцы спустя не перестаёт нервно дёргаться, когда видит в толпе кого-то такого же золотоволосого, будто подсвеченного солнцем или вырезанного из барельефа – заметного, объёмного, имеющего вес. Тела, в которых читается всё то же требование помочь и спасти, в них никого покоя, в волосах застыл встречный ветер. С его приходом жители Мондштадта узнают, что такое катастрофа, горе и утрата придают им осязаемости. Их игнорировать сложнее. Итэр невольно запоминает множество новых имён.
Становится больше обращённых к нему глаз, сопряжённых с ним историй. Когда он думает о родных, имя Люмин всплывает не единственным.
Это хуёво.
Итэр плачет, нет, почти плачет, ловя на себе чей-то прямой смелый взгляд. Он находит комфортным общение со слепыми, трусливыми или лживыми, со всеми, кто смотрит под ноги или поверх (сквозь). Ничего, что не заставит его сфокусироваться на чужом лице, обратиться напрямую.

Он ищет её в Мондштадте. В обоссанных углах возле таверн, в винном красном осадке, в привкусе желчи после алкогольного отравления, в немытых столах, в дактилоскопическом следе на стекле. Люмин -  вочеловеченное мученичество, воплощенное падение. Она должна быть там, где попранная чистота, растоптанные идолы, все неотвратимо трагические истории будто бы написаны про неё – катящаяся по наклонной добропорядочная жизнь, истончающаяся человеческая мораль, как прохудившаяся ткань. Её золотые волосы, должно быть, горят ярче на фоне грязи и человеческого блуда.
Немного охмелевшим он утыкается лицом в чьё-то подставленное плечо и вздыхает, сбивчиво и торопливо  рассказывает незнакомцу о сестре, о поисках, о своей тоске. Подбирает слова, как будто пытается пальцами вычерпать воду.
Люмин всё менее реальная в его рассказах.
Это хуёво.

Он ищет её в ЛиЮэ. В торговых накладных, в столбцах чисел, в чёрной бухгалтерии из пыльных книг, запрятанных где-то под циновками. Выводит как математическую переменную, высчитывает по рыночным сводкам вероятность её появления – почти нулевая. Нет, не ноль, но число, даже не пытающееся повлиять на результат исчисления – как дождинка, пытающаяся разбить гору, представляешь, насколько маленькое число. С Люмин не высчитать налог на доход, в денежном эквиваленте ей не находят стоимости. Они отмеряют на аптекарских весах – на одной чаше воздух, перо, его нервное дыхание, его тщетные поиски  – на другой – она. Даже пустота перевешивает Люмин.
Это хуёво.

Он ищет её в ЛиЮэ. Забирается на пик Цинъюнь, чтобы зачерпнуть руками облака. Она должна быть там, где земля почти соприкасается с небом, где воздух разряжен настолько, что кажется, будто вдыхаешь битое стекло.
Там, где болит – там Люмин.
Юдоль скитания. Образ поведения падающей звезды.
Он становится к ней ближе с каждым поломанным ребром, с каждым разрывом менисков, когда суставы выбиваются в противоположную от природы сторону, когда его тело действует вопреки своей механике. Итэр плачет, нет, почти плачет, разглядывая свою сломанную руку и вылезшую из-под кожи лучевую кость. Боль сменяется эйфорией, здоровой рукой он баюкает поломанную, поёт ей колыбельные, пока его не находят торговцы шёлком.

Он ищет Люмин повсюду.
Ищет её лицо в своём лице.
- Давай вернёмся к началу, как мы делали это раньше. Давай мы возьмёмся за руки и отправимся в новое путешествие вдвоём.
Итэр говорит в отражение в воде. Оно не повторяет его артикуляцию. Итэр говорит как будто с камнем, слова отскакивают от бледной кожи, возвращаются к нему. Он протягивает руку и пытается коснуться щеки сестры, костяшками грубых пальцев очерчивает линию скулы. Она постигаема, осязаема, она телесна.
Люмин в его скелетном каркасе, в его кровеносной системе.
- Нахуй этот мир, мы найдём миллион других. Просто вернись ко мне.

+13

21

yuriy tatishchev; tale of bygone years


https://forumupload.ru/uploads/0017/96/42/2/310807.png

че бля инск // как же парня жизнь помотала // скажи триста // тубик, пневмония, рак легких (нужное подчеркнуть) // зощенко почитай // жители метеорита с ужасом наблюдали приближение челябинска // батя бумер постоянно рубится в танчики // гомофобия и отвага // окружен промзоной, но не сломлен // с костиком (не геи)


лучшие времена остались позади, чего уж о них вспоминать.

самой чистой вещью в его квартире был костин платок, и то недолго. быстро заляпывается кровью, с носа течет, опять что-то не так, и надо бы злиться, ругаться, проклинать хоть кого-нибудь, но виноватых нет, силы воли - тоже. юра вытирает ебальник, пожимает плечами, мол, похуй плюс похуй, и на помощь себе никого не зовет. костя приходит сам.

татищев парень простой, звезд с неба никогда не хватал. много работал, как и все из местных, где-то проебывался, где-то дела постепенно шли в гору, все как у всех. старший брат - невыносимый заносчивый петух, но родная кровь, нахер же не пошлешь. дети - слишком самостоятельные, стесняются его, но так даже проще, меньше забот. лучший друг - всегда номер один, за ним не поспеешь, но завидовать не получается, костя - нет, ха-ха, катя - слишком хороший парень. даже любовь - и та безответная, но аня рядом, пускай ворчит, но иногда, на скользком нечищеном тротуаре, держит юру под локоть, и от этого так по-дурацкому хорошо, что щеки алеют не от мороза.

пропахшую табаком комнату бесполезно проветривать, с улицы пахнет не лучше. от слякоти вечно сырые кроссовки, за новыми идти безбожно лень, а легкая простуда - это полбеды. тремор в бледных пальцах, закупки только блоками, работа из чувства долга, чисто по инерции, чтобы костю не расстраивать. протереть зеркало в ванной перед его приходом, чтобы увидеть в отражении черно-белую, словно слякоть, словно это черное небо над городом, физиономию. иногда лицо юры разбавляют красные пятна - след аниной помады на щеке или размазанная по рту кровь из глотки. белоснежные костины платки даже пачкать об себя стыдно.

кому-то просто не везет. плохое время потрепало хороших людей, страницы из книги сыпятся одна из одной. всем этим братьям-сватьям нельзя доверять, детей ничего хорошее тоже не ждет, а любви твоей только дай повод поиграться с таким дураком. эти чувства ее обижают, какой стыд, какая нелепость, ее должен был полюбить кто-то получше. юра знает: кто-то такой безупречный, как его лучший друг. неведение - это великое благо. главное вовремя увернуться от его рук, раскрытых для объятий или протянутых в помощи, не касаться костиных плеч дрожащими пальцами, даже если земля уходит из-под ног. какая-то слишком людская драма.

все как у всех.


как я пишу: могу лапсом, могу с заглавными, без троек, в третьем лице, со средней частотой и с разными размерами; я не называю в своих постах/текстах персонажей по топонимам, но мы можем это обсудить;
что я хочу писать: пока что что-то ближе к текущим временам и к девяностым, но разогнаться могу в любые эпохи; к хэппи ендам испытываю легкий кринж, пока тяжело представляется какой-то компромисс в ситуациях, где нет любви, поэтому хочется простого человеческого страдать и рефлексировать про в общем я его люблю а он меня нет под саундтреки из брата два;
что от вас требуется: пост в личку, чтобы сверить часы, и отсутствие стремления к всратым фанкастам, давайте не будет натягивать чонгука на глобус! спасибо

пример поста;

Почему-то Косте думалось о своих зубах. При всей его тяге держать все под контролем, ему раньше не приходилось просчитывать заранее, какую часть организма будет терять обиднее всего. Импровизационно получалось, что заботили его именно зубы, а конкретно эта ситуация была неконтролируемой изначально. Могло казаться, что челюсти он стискивал, чтобы не заорать от боли, но Костя был честен перед собой: в горле не рождалось никаких звуков, в голове тоже было кристально чисто. Зубы сжимались, голова опускалась все ниже к груди, где в клетке бешено-бешено билось стальное сердце.

Оно откликалось на Анины крики, которые оглушали, несмотря на то, что она не была рядом, плакала откуда-то издалека. Когда Костю ударили в первый раз, она кинулась к нему, позабыв об инстинкте самосохранения, но один пацан от наехавшей банды отпочковался и, быстро скрутив ее, оттащил подальше, в сторону. Аня сперва ругалась, материла, грозила всем, чем могла, но потом Костя упал, и она стала умолять – их сломало синхронно, одновременно. Он так не хотел, чтобы ей было больно, но выбора им будто никто не оставил. Обстоятельства, люди, время.

Косте так было легче, он все сделал правильно, даже если заныли ребра и залило кровью глаза. Аня поплачет, но будет цела, а он скорее заживет от любых ран и срастит все кости, чем сможет простить себе, что ее не защитил. Костин мир все еще был черно-белым, где добро и зло безошибочно зеркалили друг друга, никогда не пересекаясь. Если бы Костя открыл глаза, над ним было бы серое небо, но он лежал на сером асфальте, пока его били, и думал, что так ему легче.

***
Пейзаж за окном казался зацикленной пленкой. Сам по себе выглядел умиротворенно и безобидно: ровный строй высоченных сосен сменялся поворотами в маленькие деревни без опознавательных знаков, бетонный коробок заброшенной остановки вдоль дороги – широким зеленым оврагом, будто кто-то выгрыз кусок земли. Но все повторялось уже второй час, меняя лишь оттенки и степень тусклости, а смысл оставался прежним. Никому не нужная, богом забытая дорога.

Асфальт давно сменился на грунтовую, стоило лишь оставить позади границы города. На очередной яме автобус подбросило, и плечо Юре заметно придавило тяжестью.

– Кать.

Костю сморило в сон, усталым он последнее время был сильнее, чем прежде. Не отчитывался, конечно, но понемногу и неохотно рассказывал, что появились какие-то дела. Раздраженное, злое лицо Юры, сведенные к переносице брови, резкость в каждом движении все еще работали как надо: Костя был готов справляться с чем угодно, только не с затаенной агрессией друга.

Юру доебывали молчанки и собственное бессилие.

Втроем они больше никуда не ходили.

На очередном повороте тяжелая голова Кости опустилась сильнее. Плечо Татищева – острый угол костей – вряд ли было удобным, но тот не просыпался, убаюканный долгой монотонной дорогой. Юра скосил взгляд: светлые пряди с темными на макушке перемешались неровно.

– Кать, – позвал он настойчивее.

Костяшки на его руках с того дня больше и не заживали до конца, рано или поздно Уралов снова приходил, усаживался на кухне и обхватывал ладонью чашку с чаем, чаще – бутылку холодного пива. Ссадины горели алым огнем или сохли старой коркой, но неизменно были.

Костя все не отзывался, ресницы его ничуть не подрагивали, дышал через приоткрытый рот. Юра опустил взгляд ниже: его ладони, сцепленные в слабый замок. Косте все эти мелкие раны шли, придавая до жути героический вид. Наверное, теперь именно так выглядят герои этого времени.

Татищев легонько коснулся сбитых костяшек – едва ощутимо и только самыми кончиками пальцев. Не было никаких чувств: ни страха, ни волнения, ни трепета. Было знание – такое же уверенное и сильное, как Костя – что долго такое не продолжается. Вся эта дорога, какой бы тоскливой и безнадежной ни была, рано или поздно закончится. Юре из пункта А в пункт Б нужно было довести лишь себя с детьми и парой друзей целыми и невредимыми.

В салоне нельзя было курить, и это изводило.

– Кать.

Позвал он строже, чуть повысив голос. На каком-то лихом обгоне автобус снова занесло, Костина кожанка скрипела об олимпийку на Татищеве. Он падал все сильнее, Юре было все неудобнее, но Костя был какой-то неумолимой стихией, согревающей темной волной, что тащила за собой, не позволяя вырваться.

Юра даже не понял, отчего ему стало труднее дышать.

– Костян!

Тот вскинул голову, заехав ею по чужому подбородку.

– Ой, извини, пожалуйста, – за все и сразу, заглянув Юре в глаза. В ответ ему невнятно пробурчали, а ровное дыхание вернулось не сразу, как Татищев распрямился. Костя рядом широко зевнул, затем спросил сколько им осталось времени.

– Три остановки.

Одна за одной сменяющие друг друга.

Отредактировано Konstantin Uralov (2023-09-05 22:27:03)

+12

22

alastor moody; j.k. rowling's wizarding world


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/92/t497220.jpghttps://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/92/681362.jpghttps://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/92/482913.jpghttps://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/92/636531.jpg

Нет ни дев, кидающих хрупкие соцветия под лошадиные ноги, ни знамен, ни зовущего в бой рога, ни щитов, ни мечей, ни стоящих напротив друг друга армий, четкой границы между черным и белым тоже нет - просто кто-то где-то, в кулуарах и за общим столом, между строк, исподтишка, в череде бессмысленных разговоров и пустопорожних совещаний роняет слово - обязательно с неподдельным участием, накручивающей заботой - и это слово «беспокойство». Разве вас не беспокоит статус волшебников? Уязвимость положения дел? Разве вас не беспокоит маггловский вопрос? Аластор с прыжка может назвать то, что его беспокоит - охамевшие контрабандисты, активизировавшиеся мошенники, ленивое руководство, например - и вопрос чистоты крови точно не терзает его по ночам. Слава Мерлину, таких, как он, все еще большинство. Но на смену беспокойству приходит страх, и английское магическое общество неожиданно - нет, не так, все начинается  очень-очень давно, куда они смотрели, куда смотрят до сих пор? - оказывается на грани истерии.

Аластор Муди давно не ощущает себя маленьким человеком. Возможно, это было в самом начале, но оно и понятно - когда только на старте, из суетливой мешанины локтей в одиночку (никто точно не знает его истории, но самые внимательные и терпеливые могут выкроить одну-другую полуправду - приехал в Хогвартс из безымянной ирландской деревни, точно есть братья и сестры - это можно понять по ворчливой заботе, трепетно охраняемой мягкосердечности - быстрее многих взлетел, больше многих работал, поистрепался тоже больше многих), все вокруг новое, неиспробованное на зуб, но время идет, тяжелеют ноги, врастая корнями в землю, тяжелеет взгляд и слово, понимание себя и окружающего мира костенеет, перестает гнуться и поддаваться манипуляциям, кто-то меняется и подстраивается, а он остается тем же - простым, громким, бескомпромиссным, враждебным к политике и поддавкам, жестким, но не жестоким. Не совсем уж черствым. Да, Аластор Муди давно не ощущает себя маленьким человеком (по правде говоря, никогда им не был), но происходящее безжалостно умаляет каждый его шаг. Из раза в раз.

Это происходит все чаще - они уходят, он остается наедине с мыслями и идеями, и порядками, которым сам учит, наедине с чужими желаниями, мечтами, амбициями, наедине с будущим, которого ему не нужно, а у них не будет уже никогда. Каждое покидание - камнем в карман, шаг за выстраиваемые стены, уже не так охотно берет за руку, чтобы поправить направление волшебной палочки, все чаще молчит, за каждого готов умереть, но получается только жить за них, копить усталость и падать, чтобы вставать, и еще раз, и еще.

Иначе все это будет зря.


Не вижу смысла раскладывать вас по полочкам, если вы не чувствуете шизоглаза Муди, значит оно вам не надо, а если надо, то вы и так все знаете. Или предполагаете. Или догадываетесь. В общем! Если Альбус - руководитель этого сомнительного предприятия, то Аластор - тот самый прораб, который ходит по площадке, дает всем пиздов, учит держать в руках молотки и вот это вот все. Непримиримая сила и авторитет, шатаемый молодым поколением, и хрупкое терпение, пробуемое на прочность, и большое сердце. Отцовская фигура для призвавшегося на зов Дамблдора зоопарка в лице Мародеров (взаимодействие с каждым предлагаю докрутить самостоятельно - Джеймс у нас, вот, аврор, возьмите его под локотки со стажировки, а Сириусу если не открутите голову - уже хорошо, просто знайте, что вас здесь ждут и жаждут коммуникации; с Ремусом разберитесь отдельно, у него проблемы с отцовскими фигурами и соответствующими бонусами, покурим сообща, все расскажу-покажу), как и любой отец часто хочет выйти за сигаретами и не вернуться, но долг все еще побеждает. Тот самый Great Pretender, который сильный, смелый и идейный, но внутри усталый ворчливый дед (в душе, скорее всего, не плачет, но это не точно), вынужденный учить молодежь уму-разуму и вести их на убой  ¯\_(ツ)_/¯

Вот! Требования стандартны - пишите хорошо (гарантом наведения мостов будет предварительный обмен примерами постов, мы же за обоюдный комфорт?), ведите диалог, проявляйте инициативу! Очень ждем!

пример поста;


- Альбус проиграл, когда поставил на тебя, - те двое, что держат его, ослабляют хватку, и Ремус падает на землю, словно тело разом лишается всех шарниров, спине мокро, горячо и больно, но больнее гордыне, неизвестно откуда взявшейся. - Они не пойдут за тобой. Так ему и передай.

Ага, словно он сам этого не знает. Ремус судорожно дергает губой, скалится окрашенным в красное ртом, выходит почти жалко и, разумеется, бесполезно, Фенрир стыло смотрит и улыбается в ответ смотри, как надо, а потом уходит, лес проглатывает его спину, спины его стаи, едкую перекличку запахов, дробь шагов еще долго пульсирует в голове, или это шумит кровь - не разберешь. Дерьмовое завершение дерьмовых трех месяцев.

Глупо бежать на стену и удивляться разбитому лбу - пусть ко всем последствиям Ремус готовится заранее, как перед прыжком в воду, прорабатывает сценарии, даже самые плохие, в поле теория все равно захлебывается, барахлит, идет в разрез с практикой, и это тоже, в общем то, ожидаемо. Кто-то слышит и обещает поддержку, кто-то не планирует выбирать, кто-то выбирает силу Фенрира или страх перед ним же - Люпин слишком точно видит отдельные составляющие, чтобы не понимать целой картины. Они безнадежно опаздывают. Он уже не сможет до них достучаться.

Недостаточно оборотень, недостаточно маг. Не такой смелый, как Джеймс, не такой сильный, как Сириус. Слишком в себе, чтобы сейчас, сталкиваясь с внешним миром, не расшибаться раз за разом. Кажется, есть время привыкнуть, но и от него Ремус отмахивается в наивном стремлении верить.

Даже сейчас, ни один раз столкнувшись с недоверием, неприязнью, где-то с отчаянной ненавистью - ее он доносит до Лондона в ушибленной ноге, рубцах на лице, в любовно повторяющих детские шрамы полосах когтей Фенрира на спине - Ремус уверен, синяки ничего не стоят, можно и упасть. Главное - встать после.

Ему все еще удается обмануть себя. А других?

Когда дорога обратно все-таки заканчивается - сил на аппарацию не остается вовсе, приходится использовать перевалочные пункты, порталы, помощь сочувствующих Ордену - Ремус будто смаргивает оцепенение, заземляется от звука ключа, проворачивающегося в замочной скважине, тело движется машинально, он даже не помнит, как снимает магическую защиту. Кажется, здесь он тоже не совсем к месту - в той степени, в которой выбивается в первой вылазке в Нью-Форест, серьезный и начищенный до блеска, как сикль, так и сейчас, потрепанный, пропахший зверьем и лесом, будто промахивается мимо шумного города, оставленного за порогом.

В этот раз тишина ощущается почти враждебной. Люпин в нерешительности замирает в прихожей, словно разом погребенный под копившейся усталостью. Что не так? Когда это меняется? Почему инстинкты, обострившиеся за последнее время, реагируют так, словно он все еще среди незнакомцев, один, совсем один?

Глаз цепляется за кожаную куртку Сириуса, небрежно брошенную на диване. Да, вот оно - они всегда дожидаются друг-друга, старательно прикрываясь затянувшей книгой, включенным телевизором или не скрывая намерений, взволнованно, так по-собачьи. В этот раз по-другому, но что страшнее -
Ремус, так долго, много и мучительно думающий о Блэке все время своего отсутствия, оказывается совершенно неподготовленным к встрече не в голове, но в действительности.

Словно с выходом Сириуса из его комнаты начнется сражение, в котором Ремус снова безнадежно проиграет.

Отредактировано Remus Lupin (2023-12-01 14:47:08)

Подпись автора

one day I will find the right words, and they will be simple

+13

23

regulus arcturus black; j.k. rowling's wizarding world


https://forumupload.ru/uploads/0016/eb/c4/2/586879.png

Achilles, Achilles, Achilles, jump now; you are absent of cause or excuse, so self-indulgent and self-referential, no audience could ever want you. you crave the applause yet hate the attention, then miss it, your act is a ruse. it is empty, Achilles, so end it all now, it's a pointless resistance for you.

Фундамент плавания — дыхание, говорит дядя Альфард, выдыхать ртом — это серьёзная ошибка, Реджи. Вдох — через рот, выдох — через нос. Сделаешь наоборот — вода попадёт в дыхательные пути и ты захлебнёшься.

Регулус следует совету, но в своей манере — он просто задерживает дыхание.
Его губы превращаются в тонкую нить пренебрежения на семейном портрете Блэков. Фамильный гобелен плывёт перед глазами, пока мать медленно проводит пальцем по тонким линиям родства между ним и Андромедой Тонкс — вытканный из нитей портрет беззвучно кричит, Вальбурга вжимает тлеющий кончик сигары в её лицо.

Его лицо краснеет, когда Регулус захлопывает дверь, накладывает запирающее и слышит крики Сириуса в коридоре. На следующий день старший брат пропадает из своей комнаты дома на площади Гриммо 12. Статья в Ежедневном Пророке называет Регулуса новым наследником Блэков.

Его глаза слезятся, когда метка раскрашивает предплечье в чёрный — почему никто не сказал, что это так больно? После инициации (первого задания) Регулус самозабвенно блюёт — иконостас из газетных вырезок про Тёмного Лорда на стене его комнаты уже не выглядит так идеально.

Когда больше нет смысла держаться, в беспорядочности холодных мёртвых касаний нечеловеческих рук, под толщей воды в безлюдной пещере, Регулус широко открывает рот и пытается закричать. Вода наполняет сначала его ротовую полость и нос, потом заливается в глотку, идёт по трахее вниз прямо к лёгким.

Посмотри на Сириуса, Реджи, говорит дядя Альфард, он всё делает правильно. А тебе ещё нужна практика, если действительно хочешь этому научиться.

Регулус вдыхает железистую воду озера через рот и выдыхает через нос в клубке склизких тел. Теперь он уверен, что последняя вещь в его жизни правильная.


вот загадка: из двух братьев блэк только один кое-как выгребет и это не ты, реджи, не ты.
so, зачем мне всё это? я пытаюсь посмотреть на сириуса под разными углами и этот угол один из самых тёмных и интересных для меня. подробности семейных отношений, которые, безусловно, были очень тяжелыми, пока не полностью сформировались в моей голове, поэтому я надеюсь, что мы подумаем об этом вместе. что имеем из коробки: у регулуса болезненная тяга безмолвно что-то кому-то доказывать (сука, превозмогай!), незакрытый гештальт по фигуре старшего брата, примерно тысяча неправильно принятых решений и ангста на небольшое озеро лох-несс, что в шотландии (оценил, каким изысканным в оскорблениях я умею быть?).
на фейсклейме сейчас fionn whitehead (у него лицо перспективного утопленника, разве не прелесть?), но ты можешь выбрать того, кто будет тебе больше по душе (кроме шаламе, pretty please) или использовать эстетик-фото или арты.
пишу в районе 3к от любого лица, в любом виде и стиле, темп игры средний, с постами соигроков не тороплю и сам этого не толерирую; стабильно дышу в пакетик от любви к персонажам, не откажусь от эпизодов в альтернативе. гарантия счастья — пример поста в лс и полетели.

пример поста;

listen to the wind blow

Лето восемьдесят первого ощущается хуже, чем лето восьмидесятого.
Чем любое другое лето в жизни Сириуса Блэка, в общем-то.

На очередных похоронах (в какой-то мере Марлин МакКиннон везёт больше других — её тело всё ещё можно положить в гроб и устроить прощальную церемонию) он произносит:
— У меня есть странное ощущение, что это последнее лето, которое у меня будет, Джеймс.
— Заканчивай с этим, — устало бросает тот, одаривая друга мрачным взглядом. — Ремус скоро вернётся, прошло всего несколько дней.

Блэк поводит рвано плечами, стряхивая с них накопившееся раздражение и тягостную усталость, многозначительно молчит: ты даже не знаешь, каково это, ты ничего не знаешь. Сухой язык липнет к нёбу; в соревновании «кому хуже» каждый возле свежевыкопанной могилы проигравший.
Кроме покойника — мысль скользит где-то на поверхности сознания вместе с соскальзывающей с его пальцев влажной землёй.

down comes the night
run in the shadows

Но Ремус не возвращается.

Летние солнечные дни нанизывают безвольное тело Сириуса на невидимую нитку и протягивают до первого июньского полнолуния почти в бессознании.

Впервые лапы влачат его до ставшего привычным за три года Эппинг-Фореста через лондонские улочки — до чёрного пса одиночки никому нет дела. Теперь можно быть менее осторожным, проблема аппарации отпадает сама собой; похоже, без волка всё становится проще.

С остервенением и почти горячечным упрямством он всю ночь гоняет куниц и белок, играет сам с собой в игру «чей это запах» и зарывается носом в прохладу влажного мха.

А утром, натягивая на себя человеческое тело и лицо, через бессмысленность произошедшего принимает решение.

Оно звучит так: полнолуния больше значения не имеют.
По факту: чёрного пса замечают на границе Эппинг-Фореста ещё в июле и августе.

damn your love, damn your lies

Вне тайных берлог Ордена Феникса, запрятанных наскоро по Лондону как запрещенные агитационные листовки по почтовым ящикам, Сириус Блэк все чаще живёт в шкуре пса.

Это помогает дистанцироваться, расщепить себя надвое, позволив чёрной густой шерсти прикрыть оголённую человеческую кожу, которая к концу лета воспринимается особенно чувствительной, израненной, обгоревшей.

— Мы планировали эту операцию с марта, каждую деталь. Как они узнали?
Раз.

— Гидеон и Фабиан мертвы, ты слышишь меня, Сириус? Сириус?
Два.

— Это была ловушка, кто-то передал координаты. Я не хочу в это верить, но…
Три.

С когтями на лапах, удлинёнными клыками и ночным зрением (в их квартире по ночам больше не горит свет) приходит спасительное онемение всех чувств.

Одну ночь он думает, что прячется глубоко в середине Бродяги, другую — с почти полным безразличием отмечает, что наблюдает за свернувшимся на диване псом откуда-то из угла гостиной.
С потолка?
Подглядывает из дверного проёма кухни?

Лунный свет ласково касается угольной шерсти на собачьем боку, выхватывая неровные полосы и окрашивая их в рыжеватый оттенок.

В одну полночь — кажется уже осеннюю — лунный свет обретает знакомые форму, запах и звук.
Каждый из аспектов становится резче и глубже, словно за время вне квартиры невидимая рука выкручивает тумблер на максимум для Ремуса, перекраивая и до неузнаваемости меняя в нём что-то.

Но не для Сириуса — за секунду дверь в его комнату остаётся позади, по полу коридора ступают мягкие собачьи лапы.

Пёс в нём на грани радостного скулежа — да, хороший мальчик, покажи, как ты рад его видеть — но Блэк делает над собой титаническое усилие; инстинкты испуганным животным забиваются в тёмный угол черепной коробки.

Раскатистый звук — рык — рождается в грудине и, не сдерживаемый ничем, вырывается из оскалившейся пасти. Помещение прихожей слишком маленькое — звуковые волны ударяются о стены и опадают затихающим эхом в самом центре:

между собачьими лапами и человеческими ступнями по разные стороны комнаты.

break the silence
damn the dark, damn the light

+12

24

mary macdonald; j.k. rowling's wizarding world


https://i.imgur.com/IhMhw9g.png

I KNOW WHO YOU PRETEND I AM // ost
Мэри не хотелось бы, чтобы ее видели как жертву Мальсибера. Переживать чужую травму — общество не умеет, а Пожиратели Смерти — Хогвартсу еще понятие незнакомое, поэтому кто-то — обходит ее стороной, кто-то — пытается поговорить. Мэри нервно расчесывает запястья и предплечья, натягивая рукава. После атаки Мальсибера — у нее остается шрам, и Мэри знает, как от него избавиться. Смеси трав, целебная магия — и ничего.

Мэри — не та, кто жалеет саму себя. Она — становится лучшей студенткой травологии со своего потока, и — интересуется целительной магией. Все остальное — выходит у нее на нормальном уровне, но она честна с собой и знает, что можно и лучше. Ее ум — постоянно шумный, она — часто злится и раздражается. Бывшие подруги — обходят ее стороной, потому что Мэри хочется быть самой. Со временем — она успокаивается, находит новых друзей и восстанавливает связь со старыми.

Марлин — как солнце, что появляется на горизонте. Она предлагает дружить с ней первая, водит ее смотреть на звезды поздно ночью, приносит ей бельгийский шоколад, который ей передают друзья из-за за границы. Вместе — они читают книги, и Марлин даже приносит ей один из комиксов. Они вместе едут сначала на каникулы к родителям Марлин, а потом — на рождественскую курицу к родителям Мэри. Марлин — становится ее первой любовью, и сердце Мэри разбивается, когда она узнает о ее смерти.

До этого — они снимают квартиру вместе в Лондоне, деля один непонятный график на двоих. Марлин — однажды приходит и говорит: «я бросила работу, но уже нашла другую». Мэри — тем временем сдает аттестацию в Мунго. Однажды — она бросает резкую фразу в адрес Марлин, узнав, что она присоединилась к Ордену Феникса. Но потом — безмерно жалеет. Марлин даже не замечает.

Они ходят вместе на концерты, Марлин — находит ей пластинки ее любимых исполнителей и их квартира заполняется музыкой. Она знает, что Мэри любит петь, и часто смотрит на нее украдкой. Марлин знает о ней все. Что Мэри любит готовить  и организовать пространство, что иногда — она меняет мебель местами в квартире для удобства. Мэри — встает раньше Марлин, начиная тихо делать что-то бытовое, и потом — чувствует на себе чужой взгляд. Поворачиваясь, улыбается Марлин, что еще лежит, укутавшись в постели. Марлин видит, как Мэри аккуратно поливает их цветы, приговаривая о необходимости удобрений. Она учит ее готовить, и смеется, когда Маккинон забывает о готовке, избирая стратегию — любимых шуток. Мэри чувствует себя любимой, и вопреки страху Марлин — она знает, что она всегда на ее стороне.


— не состоит в Ордене Феникса, но поддерживает его и помогает;
— выпускница Гриффиндора'77 (на год старше Мародёров и одного выпуска с Марлин);
— травница, хороша в целительной магии и зельях;
— родилась в Англии (возможно, в пригороде Лондона?), но в семье есть и выходцы Ирландии;
— работает в Мунго.


На внешности бы хотелось видеть Chase Sui Wonders, но могу также предложить: Rachel Sennott, Zión Moreno. В целом внешность не принципиальна, но хотелось бы обговорить этот момент.
Также, заявка точно в отп.
Итак, у меня есть определенное видение Мэри и мысли, которые я не указала в заявке, так что мне бы хотелось, чтобы у нас оно примерно совпадало. Но в принципе смогу пережить, если вы видите Мэри иначе. Как игрок, пишу в рамках 3,5-7к символов, без птицы-тройки и от третьего лица. К соигроку — не придирчива. По скорости — укладываюсь в пост раз в неделю-месяц, в плане разговоров вне постов — могу быть не очень разговорчива. Но люблю приносить тиктоки или музыку.
Хотелось бы обменяться постами после регистрации. Очень жду. ♥

пример поста;

Долорес молчит. Долорес говорит:
Долорес говорит на судах, во время заседаний, в кругу мудрецов и подлецов, Долорес передвигает фигуры на шахматном поле. Одно движение — и слон уходит в сторону. Долорес говорит — и решает чужие судьбы. Она улыбается, когда на нее падает тень пистолета. Звук выстрела.

Пистолет  — едва дрожит отдачей в чужих руках. Кто-то кричит, Гарт — прячется. В судьбе Гарри — тоже был выстрел.

Реальность вращается, идет кругом, становясь чем-то другим. Гарри — не становится Гарри. Так и она — не становится чем-то больше. После выстрела — она становится главной Святой. Для него — она свет. Он видит в ней целый мир и обращается к ней, неуверенно протягивая руки. Она — не единственная, с кем он может говорить.

Но она — единственная, кто его слышит.

Долорес обнимает его — и ветер усиливается. Запах абрикосовой жвачки перемешивается с запахом сигарет и горьким — алкоголя. Жалость к Гарри соприкасается с сочувствием. В этом запахе — есть что-то еще.

Она — может его слышать.

И Долорес слушает, прежде чем ветром не приносит еще одну мысль. Ей хочется подарить ему что-то хорошее, она улыбается, когда на глаза попадает солдатик в чужих руках. Она сохранит его и запомнит, едва сжимая его в своих ладонях.

Гарри запутался, он попросту не знает, кто он. И Долорес решает показать это. Но для начала — она протягивает ему руку. Сияющие легкие  переливаются настоящим золотом, ловя отражение софита в стекле. Долорес кажется, что Гарри запутался. И он никак не может найти конец этой нити. Может, ему не нужно распутываться? Может, ему нужно жить так, как он пытался жить. Но Долорес понимает, внутри него — непрестанная боль. Рана, которая скрыта даже от него самого, расплываясь красным пятном. Он даже сам не понимает ее. Это боль, с которой он сам не может справиться и которая мешает ему вспомнить. Эта боль — связана с ней. Из-за нее — он пытался все забыть. Боль — была барьером, который он никак не мог преодолеть. Но Гарри когда-то умел прыгать.

О, Гарри, что же ты наделал. Долорес молчит.

Тебе нужно вспомнить ее, Гарри.

Тебе нужно вспомнить ее, но давай начнем с чего-нибудь попроще.

Ты вспомнишь себя, но пока надо начать с чего-то другого. Ты можешь поверить в то, кто ты сейчас, не вспоминая, кем ты был до этого. Ты можешь попытаться собрать себя. Тебе нужно — собрать себя, даже себя нового. Ты можешь быть Текилой Санрайз. Рассвет окрашивает небо в яркие цвета. Так и ты — так можешь. Ты можешь стать кем-то другим, даже если ты не помнишь себя. Но для этого тебе надо решить.

Ты можешь стать собой, даже если ты не знаешь, кто ты.

Кажется, что Долорес хмурится. Ей сложно дать ответ на вопрос Гарри: что для него будет проще? Не будет ли проще, если он начнет с начала? Но ему важно помнить ее. Без нее — нет его.

Темнота омрачила стекло, оно пошло трещинами из-за упавшей тени. Это не из-за тебя, Гарри. Тут нет твоей вины. Гарри и без этого казался ей ужасно расстроенным. И она захотела показать ему что-нибудь хорошее. Ветер заполнил церковь, поглощая ее в мрак. Вместо этого — воцарилось солнце, заполняя улицы. Она — смеется. Светлые волосы едва запутались, ловя лучи солнца. Они держатся за руку и она смеется, иногда — касаясь его чуть выше локтя. В смеху, она не замечает, как едва не падает.

— О, я такая неуклюжая, — ей нравится быть рядом с Гарри. Ей нравится, как он смотрит на мир, слегка запрокидывая голову. Ей нравится, что у него есть цель, и ей нравится слушать его. Вечерами, они разговаривают. Гарри делит свою мечту на двоих, делая ее общей. И, сначала, она отдает ему всю себя. А потом — она хмурится. Но пока — они ходят гулять, смотрят на деревья, что цветут в эту пару времени. Она — ломает абрикосовую жвачку, внимательно смотря, куда он ей показывает. Они иногда ходят танцевать по вечерам или случайно — заполняют танцем пустые улицы. Они ходят в цирк и Гарри — показывает ей дельфинов. Она улыбается. Точно, когда он приносит впервые касету из проката, ставя ее.

Касета шумит, иногда заминаясь, прежде чем осветить экран первым кадром.

Пленка мнется, она заходится скрежетом, прежде чем не замирает. Наверное, им попалась неисправная. Она — молчит, ее, на самом деле, больше волнует другое. Они смотрят много фильмов вместе, они обмениваются всем, что у них есть. Они встречаются на остановке и иногда — он провожает ее в дорогу, смотря в след автобусу. Тогда — в первый раз — они уехали вместе. От нее пахнет абрикосом и легкими духами. Со временем — запах меняется. Он становится солиднее, она — собирает свои волосы по-другому. Каждый раз — немного иначе, но по-другому.

Однажды — кассета не запускается. Она — сидит в темноте, возле окна, наклонившись и упираясь рукой ладонью. Она — тяжело вдыхает, и темнота освещает ее контур.

Отредактировано Marlene McKinnon (2023-10-02 11:24:41)

+14

25

stephen strange; marvel


https://i.imgur.com/Q507pLf.gif https://i.imgur.com/daagVte.gif

.ιllιlι.ιl poets of fall — choice millionaire I need more power. I want to be able to move worlds and shake them to their foundations. I want enough power in my hands to tear planets from the heavens and place them in a new sky.  — Stephen Strange (Earth-616)

пестрая цыганка раскладывает перед собой карты (мои карты не врут), берет нахрапом и игрой на любопытстве: хочешь знать, что будет? хочешь знать, что тебя ждет в будущем? ее смуглое лицо с крапинками пигментных пятен темнеет: она ловко тасует всю старую потрепанную колоду, вытаскивает новую карту, которая меняет весь расклад. так встреча с любовью всей жизни становится казеным домом, а то, что было щедрым редким благополучием, теперь дальняя дорога. как пестрые картинки с хитроулыбающимися дамами и надменными валетами меняют все, так и наши судьбы. каждый поступок, минутное опоздание, взятая в спешке чашка кофе, скоростной лимит на неосторожном вертлявом серпантине, превышенный в два раза, меняет нашу судьбу — мы словно открываем новые и новые двери, продолжаемся теми решениями, которые мы приняли.

за одной ты все еще успешный хирург. за другой ты лежишь под тяжелой могильной плитой. за третьей у вас с кристиной рождается сын. за четвертой твой брат виктор превращается в жуткое омерзительное создание из-за магии, и ты сходишь с ума. где-то я до сих пор счастлива, а где-то я сгорела вместе со своими приемными родителями, яркими юбками и колодами карт. где-то мы вместе. где-то никогда не встречались. где-то ты приходишь ко мне в цветущий сад и просишь о помощи. где-то мы делим вселенную по справедливости, на две половины, и складываем ее, как конструктор, как нравится нам, и нет никого, кто мог бы нас остановить. где-то ты убиваешь меня, чтобы я не воскресила пьетро (и тем самым не нарушила неприкосновенный порядок жизни и смерти). где-то я не даю тебе произнести заклинание и распахнуть все те двери (ради помощи забавному мальчишке), за которыми прячется бесконечное количество наших копий. мертвых. воскрешенных. запутавшихся. озлобившихся.

погадать тебе, маг?


мир плохих концовок, дурных исходов, страшных предзнаменований, несчастливой судьбы и вселенных одна хуже другой. мне интересная МАГИЯ: заклинания и чары, проклятые книги, салемские ведьмы, магички в мирах вне земли, карманные вселенные, магические битвы, чистый хаос, ее архитектура, ее источники, ее последствия. ищу комиксного стрэнджа, желательно с максимальным отличием от типичного ролевого стрэнджа (иф ю ноу вот ай мин). пейринг не интересен. мсю не нужна. будет здорово увидеть от вас пример текста и обговорить минимальные пожелания по активности и стилю.

пример поста;

Тени, собирающиеся вокруг нее, становились все темнее, как будто резкий порыв северного ветра предателем короля, хладнокровным убийцей, пробрался в замок Дума сквозь глухую кирпичную вкладку и затушил огонь. Она знала эти тени, она всю жизнь прожила с ними, с этими тенями, шедшими за ней с самого изножья Вандагора; они топтались в маленьком разукрашенном вагончике, который яркими красками (со временем все потемнело в болотисто-зеленый и кроваво-черный) раскрасили для нее Джанго и Мария, стояли в изголовье кровати, были по правую руку на свадебной церемонии вместо родственников со стороны невесты. Тени заволновались, когда голодный темный взгляд пауком прополз от ее скулы к груди в простеньком — чужом, украденном, — платье, а оттуда — к уже разведенным коленям и белым бедрам; они были в бешенстве, когда аристократически тонкие пальцы уложили ее спиной, подняли вверх подол, стягивали, разрывая, рукава, спускали вниз чулки, тянули нити бус и браслетов — и рвали, рвали, рвали. Они были бессильны. Они тоже подчинились воле Виктора фон Дума.

Они, впрочем, отказывались покидать ее. У Виктора была своя стража, молчаливая элита латверийской армии, а у нее — своя. Они обретали форму, начинали выглядеть, как Джанго и Мария, исчезнувшие где-то в румынских лагерях, где содержался народ рома, как цыганский барон, который все хотел отходить ее певучей плетью за непослушание, как дети из ее табора, вечно начинавшие свои шумные игры; стояли за плечом, трогали за волосы, звали по имени, своим детям рома дают по три имени, два тайных, чтобы ребенок не попал во власть демона. Ванда поднималась на локте, смотрела на спящего рядом Виктора, снимала прикосновением к его высокому белому лбу дурной тяжелый сон, и думала, что у нее не было других двух имен.

В ту самую первую ночь, которая все еще с ней, хотя прошло много дней и было много других ночей, полных липкого, сладкого ощущения, что ты себя отдала, считая удары, чтобы не сбиться с темпа движений, постанывая – всхлипывая, — тень, смутно имеющая черты лица Марии, была на ее коже, как плотная вуаль. Взирала с молчаливым укором, беззвучно открывала рот. Словно хотела сказать: "Ты должна была выйти замуж за своего, за рома, мы бы одели тебя в красное, мы бы взяли за тебя пестрое золото выкупом, ты родила бы детей". Виктор берет ее, хотя у нее ничего нет, кроме одежды на ней, сам одевает ее в красное, сам дарит строгие украшения, кончает в нее и не дает встать. В день свадьбы она тиха и молчалива настолько, что даже Адриан не сдерживает боязливого вопроса. "Это традиция" отвечает она, стирая ладонью с алых губ улыбку, "Символ уважения к супругу". В первую брачную ночь она кричит — и хохочет.

Когда она стала королевой — девка без роду и племени, цыганская шлюха, Думштадт был в свадебных хлопотах, когда в Будапеште принимали очередной ограничивающий рома декрет, — тени исчезли. Они боялись тьмы. Странно, ведь, кажется, что они всегда должны быть лучшими друзьями – тени и тьма. Но на самом деле чернота их пожирает, перегрызает им шеи и поглощает, безжалостно втягивает в себя. За спиной Виктора вся мощь мрака, — тени перестали к ней приходить, Ванда больше не видит Марию в зеркалах, отражениях на стеклах, а во снах – она всегда обвиняющая, непреклонная. Она благодарит своего мужа, как жертвы благодарят смилостивившихся своих палачей – только глазами. Во всей Латверии не нашлось ни одного человека, который сказал бы, что их король женился на грязной безродной девице, вонючей цыганке, против племени которых снова объединилась Европа. Возможно, они были, кто шепотом, на кухне, на ухо, никто не услышит и не узнает, подопытные Виктора всегда очень молчаливы. Даже Адриан, который может говорить, стискивает челюсти так, что крошит зубы.

Они планируют официальный визит в Будапешт, Ванда впервые в роли королевы Латверии. Адриан робко обучает ее придворному этикету, вздрагивая всем телом, когда приходится прикоснуться к ее рукам. Виктор их занятия прерывает, ей велит надевать на людях перчатки. У Адриана такой вид, словно он готов упасть под ноги своему королю и вылизывать его сапоги.

Когда-то Ванда уже была в Будапеште. Она рассматривает улицы из окна их машины. Он изменился, как стареют мужчины, был «суеверным», «цыганским», «грязным», «бродячим», обрядился в длинные вытянутые проспекты и новые уродливые здания, стал строгим и серым. Они проезжают по набережной Дуная, поддернутая ночной дымкой Буда моргает желтыми пятнами фонарей, их останавливают в первый раз, Адриан выходит из машины, а Виктор чуть сжимает пальцы на ее ладони в алой бархатной ткани. Руки Виктора не грубые; они – жестокие, знающие, как причинить боль, находящие на теле любовницы самые слабые точки и места. Он заставляет ее смотреть на него, но иногда она не может, так бывает, когда пытаешься сквозь дым от чадящего костра разглядеть чье-то лицо. Мудрые опытные цыганки бы вытащили наугад карты: все черное, черное, проклятое, даже не соврать, чтобы латверийский король — последний король Европы, — щедро позолотил ручку. Там, где только что были его пальцы, больно прикасаться.

По короткой дороге в посольство их останавливают еще дважды. Один раз молодой офицер дергает дверь с ее стороны, заставляя Ванду вздрогнуть. Она слышит, как на безупречном венгерском Адриан просит так больше не делать. Успокаивается, ложится на его колкое плечо, он касается ее губ пальцами, не боясь стереть контур алой помады, она пропускает дальше, на влажный мягкий язык.

Посольство Латверии — темное, черное здание в конце проспекта Сталина, им открывают двери, повсюду латверийские флаги, посол сгибается в низком поклоне, пока Виктор, кажется, больше увлечен тем, чтобы убрать прядь ее волос со лба. Адриан уводит его, взяв пальцами за локоть, какой-то молодой мальчик приглашает их наверх, в королевские покои, спрашивает, не нужно ли взять манто — Ванда передает мех (один из многочисленных подарков к свадьбе) ему на руки, он не сдерживается, чтобы не сделать глубокий вдох запаха ее тела и духов. Адриан материализуется мгновенно, забирает манто, отправляет его прочь одним взглядом, советник короля словно умел чувствовать, словно был посажен на невидимую цепь, которую Виктор тянул за собой. Ванда переводит на Кляйна взгляд: не человек вовсе.

— Тебе нужен материал, чтобы продолжать исследования, ты больше не можешь ждать, — она подходит к окну, занимающиеся сумерки были алыми с одного края, но чумная чернота медленно, дюйм за дюймом, пожирала этот цвет. Ванда бросает советнику, — Адриан, попроси, чтобы убрали зеркало.

Ванда задумчиво наклоняет голову, смотрит на город.

— Раньше в этом городе было много цыган, в Йожефвароше жили целые общины. — она останавливает себя, Виктор не любит, когда она говорит о прошлом, словно ничего не должно существовать до момента, как они встретились в Бухаресте. — Господин Ракоши не присоединится к нам за ужином? Или он не сядет за один стол с цыганкой?

[icon]https://i.imgur.com/zLaWjlw.png[/icon]

Отредактировано Wanda Maximoff (2023-10-15 21:26:17)

+14

26

дорогу королю воронов

richard gansey III; the raven cycle


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/278956.png

- Excelsior.
- What does that even mean?
- Onwards and upwards

Ганси - про поток, метаморфозу, момент, когда вероятность становится перспективой. Про дороги и выбор, и лицо - каждому человеку и каждой ситуации подходящее, как точно скроенный по плечу костюм.

Можно быть харизматичным, уверенным, всеамериканским, деловитым типом-с-мобильником, с рукой на пульсе, блестящее прошлое, дисциплинированное настоящее, несомненно многообещающее продуктивное будущее, такое яркое, что самость слепнет, выбирая ложные ориентиры, а забота превращается в давление.

Можно быть совсем другим - страстным, переменчивым, эксцентричным, немного капризным, непрошибаемым рутиной, вдохновленным, категорически зацикленным, трогательно неуверенным в знании себя самого, имеющим столько комбинаций фактов и эмоций, и порой совершенно не знающим им правильного применения (предложить оплатить время, потраченное на разговор с другом - угадайте, кто занимает первое место по самому гнусному первому впечатлению в рейтинге Блу Сарджент?), верящим в магию. Упрямо находящим ее в каждом дне, прожитом со второй попытки.

Разумеется, есть и третий стул, тот, который про страх, тягучий как патока, выбивающий воздух из легких, подселяющий в уши монотонное жужжание насекомых, который про злость, и ярость, и недоверчивость, и властную силу. Который про старину-Ганси, свободного от вежливых правил, вынужденной причесанности, скучной - по мнению Ронана - взрослости.

Измерить, зафиксировать, смешать, поиграть пропорциями. Второго чуть больше первого, третье использовать только в случаях крайней необходимости.

Ронан не помнит, как они становятся друзьями. Вот он помирает со скуки в стенах Агленби, а вот в его жизнь врывается оглушительно оранжевый  Камаро 1973 года, навязчивый запах мяты и спящие валлийские короли, которых нужно обязательно найти (потому что так говорит король-Ганси, а Ронан внезапно совсем не хочет сопротивляться все выебывающееся сопротивление он выкажет чуть позже) - словно неизвестная магия аккуратно изымает участок, что был посередине.

В этом кроется их основная проблема - Ганси хорошо помнит Ронана до смерти его отца, и в этом же есть надежда - Ганси хорошо помнит Ронана до смерти его отца, а значит может пытаться того починить.

Ведь он с детства обладает талантом находить вещи, а Ронан Линч, возможно, очень нуждается в том, чтобы его нашли.


glendover said it was very important information

https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/532019.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/993214.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/945196.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/682038.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/533272.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/128343.jpg
https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/239/491340.jpg

Let's make the raven club great again, когда-то оно было популярно, но мне (и Пэрришу) нужно сейчас. История про поиски мертвых королей, магию, оживающие легенды и сны, про дружбу, верность, взросление, вопросы и прочее бесоебство в декорациях хтонического города и очень даже существующего леса с говорящими на латыни деревьями. В знании канона по буквам не нуждаемся, сами отряхиваем пыль с памяти в прыжке, главное - ощущение основного направления и желание творить! эй, пробегающий гость, если ты читаешь это а хочешь Ноа, или Блу, или Генри, или, простигсподи, Деклана - брат, нам надо поговорить - или вообще любого другого персонажа так вот отсутствие заявки лишь в том что руки еще не дошли ноги не доползли но каждого спрячем в карман

Отдаю руку за неторопливость, инициативность и разговоры через рот, не готов водить за ручку и развлекать, но гарантирую поддержку и заинтересованность. Во избежании мешков и котов в них настаиваю на предварительном обмене примером поста (а вдруг не раскурим, а потом неловкость). Средний (низкий) (пишу как велят гороскопы но горение стабильно, об обратном предупреждаю) темп игры, искренняя любовь к персонажам, ненавязчивость, понимание любого форсмажора, непринятие молчаливых сливов - предупредите и я готов ждать буквально сто лет - и тп и тд. Топлю за небольшие, но живые посты, могу в большие и маленькие буквы, желательно без птицы-тройки и заигрываний со шрифтами.

Приходите, здесь хорошо  smalimg

пример поста;

Алая точка подожженной сигареты по дуге, в свободной руке — зажигалка. Откинуть крышку, щелкнуть колесиком. Раз. С первой попытки никогда не срабатывает.

Настроение размякшее, ленивое, ностальгирующее. Почти философское, совершенно не подходящее тому, что еще не происходит, но произойдет уже скоро. Ремус знает, что вязкое оцепенение отпустит, стоит увидеть постную рожу Блэка.

— Что, опять идешь с тем чистокровным педиком?

В моменте кажется очень важным вбить некое подобие манер (в том усредненном виде, в котором они могли существовать в стае, например — не пизди лишнего, если хочешь выжить) в чужой маслянистый рот, чтобы вместо лающего смеха остались приятные булькающие звуки скапливающейся крови в гортани, бить в голову-живот-ноги, пока кто-то не оттащит в сторону, разом прекратив все веселье.

Щелкнуть колесиком. Два. Убить огонь, лишив кислорода.

Не то чтобы дело было только в Блэке. Апеллировать к злости всегда было просто.

На скамейке, которую занимает Ремус, кто-то забывает журнал. Психологическая хуета в двадцати страницах, кричащие буквы на глянцевой обложке, ложь, разбавленная разноцветными вставками. Поверь в себя, полюби себя, будь собой. Ни в маггловском, ни в магическом мире не произносят вслух: пока остаешься удобным. Вписывающимся в общественные ожидания. Упорядоченным. Поддающимся контролю.

Систематизированным.

Пока одни маги бросают камни в таких, каких Люпин, сжигают их дома, не пускают в школы, создавая искусственную изоляцию, другим очень важно вести учет. Реестр.

Не можешь контролировать? Осуждай. Бойся. Уничтожай.

Разумеется, с лучшими намерениями. Во благо, никак иначе. Лайелл Люпин очень любил это слово — «б-л-а-г-о». Оно, вроде как, автоматически оправдывало изуродованное скальпелем, и иглами, и ремнями тощее воробьиное тельце сына, который так нуждался в лечении. Объясняло голодовку, запертый подвал, синяки на ребрах, возносило на пьедестал родительской авторитарной заботы.

Как же он был удивлен, когда его старания не оценили по достоинству.

Ремус старательно тушит сигарету об край скамейки, оставляя ровный черный кружок на выкрашенной древесине. Да, удивление. Когда когти Сивого пришпиливают Лайелла к полу, губы отца складываются в очень удивленное «о». Когда Ремус поддевает его обмякшую руку носком кроссовка, в Люпине-старшем не остается ни капли убежденности в своей правоте. Впрочем, жизни не остается тоже.

Так, со смертью старого бога Ремус обретает бога нового, и болезнь отчасти перестает быть болезнью. По крайней мере, в глазах Люпина — он больше не один. Но потом у бога появляется хозяин — Рем до сих пор не мог разобраться, что чувствует по этому поводу, каждая мысль казалась опасной, скользкой, почти безутешной — и с каждым днем все только усугублялось.

Злости, исправно лелеемой обстоятельствами, находят применение, это да. Только почему обещанная свобода все больше начинает походить на горящий за их спинами лес?

— Да блядь, — Ремус откидывается назад, запрокидывая голову к небу. Протягивает руку к месяцу-зародышу, словно пытается поймать, поддавшись порыву легкой тоски, которая всегда догоняет после полнолуния. Нездоровая обстановка. Эти волшебники, бесящиеся с жиру, говорят-говорят-говорят, бесконечно говорят о крови, о власти, о высшем благе. И опять, и снова — Ремусу оставалось надеяться, что ему не придется отгрызать себе ногу, чтобы выбраться из этого капкана.   

Впрочем, пока удается утолить голод — так ли важно остальное?

Ремус выбивает из пачки вторую сигарету. С каждой вязкой минутой желание организовать щенку похороны только усиливается. На них он, без сомнений, тоже опоздает.

Отредактировано Ronan Lynch (2023-11-05 17:26:49)

+9

27

caelus; honkai: star rail


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/281/882475.jpg

Я думал, что останусь беглецом и буду скрываться среди звёзд до самого своего перерождения. Что я никогда не позволю себе испытывать какие-либо чувства к кому-то другому, все это должно было оставаться под запретом, пока не появился ты.

Ты сначала раздражал меня, но я не показывал этого внешне. Держался холодно и в стороне.
Впервые я начал задумываться о тебе больше, чем о пассажире на экспрессе, когда мы отправились с тобой и Март на Ярило. Ты отвественный, наглый, любопытный, ты как большой ребенок, за которым иногда стоит присматривать.

А еще ты шаришься по помойкам и это ужасно, но даже там ты видишь гораздо больше, чем обычный человек.

Кто ты такой? Точно ли ты человек? Ты обладаешь пугающей силой, способной нанести колоссальный вред, но ты радуешься не своему могуществу, а тому, что смог выиграть в любимой мобильной игре. Твоя наивность, радость, твоё светлое сердце начали вызывать во мне что-то, что дало трещину в моей ледяной маске...
Ты ничего обо мне не знаешь и любые попытки узнать меня поближе мной же пресекались.
И когда настал момент истины, ты увидел меня в истинной форме и очень...расстроился? Огорчился? Почувствовал себя преданным?
Я впервые забеспокоился о тебе, в моём сердце поселилось что-то тёплое...
Мне было жаль, что я обманывал тебя, но я сам ничего толком не помню о своём прошлом.
Что я могу сделать для тебя, чтобы загладить свою вину перед тобой?


Заявка в пару. Никак иначе.
Темп в постах - как захочешь, но я буду писать медленно. Сам никогда никого не тороплю.
Размер поста - не важно. Сам я пишу в среднем 2-3к, иногда могу больше. На оформление в постах все равно, хоть гирлянду вешай, но я сам пишу по классике и без картинок.
Играю что угодно, люблю в тг общаться, хэдить и делиться музыкой, артами.

Все решается словами через рот: если надоело - говоришь и уходишь/роль меняешь. Если не нравятся идеи - говоришь, но добавляешь или предлагаешь свои. Все решаемо, все обсуждаемо.
Не люблю думать за двоих и играть за двоих.

пример поста;

Ответное прикосновение Блэйда заставило Дань Хэна вздрогнуть и отдернуть руку, словно его сейчас ошпарили кипятком. Он никому не позволял себя касаться, хотя сам иногда проявлял подобные действия, но чисто ради поддержки, без каких-либо намеков и крайне-крайне редко. Инсин сильно нервничал и это было заметно, поэтому Дань Хэн решился на столь широкий жест со своей стороны, но никак не задумывался в тот момент о том, что за этим что-то последует.
Поежившись, он неловко улыбнулся, поправляя очки на переносице.

- А, твой выбор, конечно, я буду его уважать. Хотя, твое имя мне действительно нравится гораздо больше. Имя - это след на душе. Твое прозвище - маска, чтобы закрыться от внешнего мира. Но, не думай об этом, это лишь философские размышления... И не смей откладывать репетицию ради ужина! Я потерплю, тем более я не слишком сильно проголодался. Пожалуйста, твоя репетиция важнее! 

Будет думать о нем? В каком смысле? Что это такое было сейчас?
Юноша слегка тряхнул темными волосами, отгоняя подозрительные мысли как можно дальше от себя, хотя от слов Инсина сердце почему-то забилось быстрее и на щеках выступил предательский румянец.
Он не такой, не такой, не такой! Нельзя о таких вещах думать! Не до этого!

- Ах..кхм! - Хорошо, что его тихий кашель никто уже не услышал за мелодичным рычанием электрических гитар и синтетическим звучанием клавишных. Ребята играли настолько прекрасно, что Дань Хэн мигом позабыл о своем смущении и мыслях, которые только что терзали его несчастную голову.
Блэйд пел прекрасно, так чувственно; в этот момент он казался совершенно другим - открытым, честным, смелым, словно это не он несколько минут назад нервно теребил свою сумку перед Дань Хэном.

- Как прекрасно слышать вас вживую, ребята... - прошептал себе под нос, вставая с кресла и аплодируя идеальному выступлению. Казалось, ребята сейчас выложились на полную, чтобы наконец-то разойтись по своим делам и немного отдохнуть перед приближающимся концертом.
Сев обратно в кресло, Дань Хэн заглянул в сумку и достал телефон, среагировав на вибрацию. Его Келус потерял: Дань Хэн совсем забыл предупредить о том, что будет дополнительно заниматься с Инсином! Хотя, нужно ли ему что-то такое знать? Наверное, да, друг все же.
Написав СМС о том, что находится на репетиции "Охотников", он получил гневный ответ что зря решил "затусить с этим странным типом". Дань Хэн на это ничего не ответил, только послал недовольный смайлик, чтобы Келус не думал про игнор со стороны друга.

Вздрогнув от нависшей тени над собой, Дань Хэн поднял взгляд на Инсина и улыбнулся, быстро пряча телефон в сумку.
Инсин_слишком_блико_к_нему. С л и ш к о м.
Дань Хэн даже слегка наклонился в противоположную сторону, несильно, но вполне заметно.

- Ах, да, можем! Репетиция прекрасная! Думаю, на самом концерте вы сведете всех с ума своей энергией! - радостно вскочив с места, Дань Хэн повесил сумку на плечо. - В субботу? Посмотрим. Может, я не успею к самому началу, но обязательно приду вас послушать! Даже заплачу денег за билет и, кстати, я могу тебя сам угостить, если хочешь. Ты славно сегодня потрудился. Очень продуктивно.

Кафе действительно находилось недалеко. Дань Хэн даже пару раз заходил в него, чтобы быстро перекусить. Тут подавали очень хороший кофе, вкусные пирожные да и горячие блюда были очень-очень даже неплохими. В животе предательски заурчало, когда в нос ударил букет самых различных вкусных запахов напитков и еды, а уютная атмосфера кафе позволяла немного расслабиться, из-за чего Дань Хэн опустил плечи и сумку взял за ремень, чтобы та не упала на пол.

- Я немного устал, если честно. Что будем заказывать? - Заняв свободный столик с мягкими креслами, юноша прижался спиной к обивке. - Ладно, раз мы наедине и никто нам мешать не будет, то можно обсудить дни и время, когда нам удобно встречаться для дополнительных занятий.

+5

28

rat; the gray house


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/273/832277.png

— Я не хочу с ней играть, — говорит пока-ещё-совсем-не-крыса выщербленному полу, никак не воспитательнице, сложившей розовые руки на пухлом животе, — она дура.
— А с тобой кто-нибудь хочет играть, Анечка? — сладко спрашивает воспитательница, пока-ёще-Анечка не отвечает, смотрит на трещину в полу, пока та не начинает расплываться. С Анечкой никто не хочет играть, она думает, что это из-за Габи. Воспитательница знает, что это потому, что Анечка очень злой ребёнок.

Габи-уже-вполне-себе-Габи таскается за Крысой-не-совсем-ещё-Крысой, как привязанная, она лезет за ней на дерево, падает с него и ревет, садится рядом в столовой, слетает со стула от тычка под рёбра и ревёт, но снова и снова возникает рядом. Её бесполезно бить. Габи действительно тупая, она не учится на ошибках. Крыса-уже-почти-совсем-Крыса злится всё сильнее и сильнее, но избавиться от Габриэллы невозможно. Она находит её на чердаке, она находит её в бассейне, она постоянно возникает рядом, она лезёт в её кровать, когда слышит гром и не уходит даже получив затрещину, до утра сидит у кровати. Крыса не спит, но не знает, что делать, поэтому не шевелится. Утром переступает спящую на полу Габи и уходит, едва сдерживая желание её пнуть. Если её пнуть — проснётся, если проснётся — покоя не жди. Крыса упряма, Габи тоже.

+++

Крыса прячется в подвале, потому что Габи боится темноты даже больше чем грома. В темноте могут зажать рот, в темноте ладони лезут в трусы. В темноте страшно. К подвалу Габриэлла не подходит. Он напоминает ей другой подвал, тот, в котором негде было спрятаться и никогда не случалось ничего хорошего.
День Габи не знает где её искать, потом догадывается.

Крыса долго слушает, как Габриэлла зовёт ее с последней ступеньки лестницы и улыбается. Тут она чувствует себя могущественной. Тут её не достанет даже самая прилипучая идиотка девчачьей половины. Габи уходит и приходит снова, пытается манить Крысу булочкой, как бездомную псину. Крыса сидит на трубе в влажной темноте и прищурившись разглядывает долговязую. Смотрит как та делает первый, нерешительный шаг в неизвестность, слышит цокот каблуков мешающийся  с отчаянным: «Крыса, ну выходи-и-и-и!». Потом Долговязая исчезает из поля зрения, зато раздается вой.  Чтобы ходить по подвалу без травм его надо уметь уважать, Габи не знает, что такое «уважение», жизнь её не научила. И вывихнутая в подвале лодыжка тоже не научит. Даже Крыса не сможет вбить в пустую голову этот концепт.

Потом Габи пишет Крысе письма из Могильника. Крупные кривые буквы на помятых листочках: «Как дила? Я тут скучаю, ходить нельзя!». Крыса наслаждается одиночеством, расчётливо прикидывает, что сломать Длинной, когда ту выпустят. Письма остаются без ответа. В глазах приносящей их шмакодявки читается укор. Крысе плевать, она снова одна в своей кровати. Никто не предлагает ей накраситься, поиграть, сделать прическу. Крыса молчит даже когда на письмах появляются расплывчатые пятна. Габи часто плачет, ничего нового. Потом письма перестают приходить, а через неделю — ещё одно. На бумажке написано «Последнее письмо».

«Считай што я для тибя УМЕРЛА!!!» — красные буквы выдавлены на бумаге с такой силой, что отпечатались на оборотной стороне. Габриэлла тоже умеет обижаться. Габриэлла сладко улыбается санитару, но просит не выключать свет. При свете всё куда проще, почти даже интереснее. Санитар приносит ей пастилу. А раньше после такого ей ничего не давали. Болит нога, болит между ногами, но сильнее всего саднит в груди.

— Прочла? — спрашивает Габи шмакодявку.
— Прочла, — отвечает та.
— И?
— И улыбнулась, — тихо шепчет шмакодявка, ей десять, но она умеет сочувствовать.
Габи поджимает дрожащие губы, ну и не надо, ну и пожалуйста, не нужна ей такая подруга, Длинная часто плачет, сёстры к этому привыкли, но в этот раз она рыдает так долго и так горько, что ей колят успокоительное, чтобы не тревожила остальных.

+++

Габи встаёт на каблуки, делает шаг и охает. Лодыжка исправна, но ходить больно. Она стискивает зубы и делает ещё шаг, еще один и еще один. Нога будто чужая, но если сконцентрироваться, то можно заставить её вести себя пристойно. Крысы нет и Габи не спрашивает где она, снова учится ходить на каблуках, делится с девчонками впечатлениями от могильника, хихикая рассказывает, что ей там кое за что давали пастилу. Болит нога и болит где-то внутри, но терпеть Габриэлла умеет. Она не задаёт вопросов, ей всё равно рассказывают. Крыса ушла Туда. Крыса Там.
Габи плевать где Крыса. Пусть её там собьет машина. Пусть она там упадёт в канаву и её никто не найдет. Пусть сгинет в своем подвале в темноте. Ей рот все равно никто не зажмёт, кому она нужна, чтобы лезть ей в трусы.
Не то что Габи.
Нога скоро перестаёт болеть.

Крыса возвращается позже. Габи сидит на кровати и листает журнал, узнаёт походку, но не поднимает головы. Она сказала, что умерла для Крысы, значит умерла. Это железное решение. Габи тоже умеет быть жестокой. Она не поднимает головы, когда на кровать плюхается коробка, на которой нежные буквы складываются в манкое слово «Зефир». Не поднимает головы, когда тень Крысы падает на журнал.

— Долго будешь выпендриваться, — спрашивает Крыса, — нога болит?
И Габриэлла сдаётся.
— Нет, — говорит она и смотрит на Крысу — Сколько?
— Просто так, — отвечает Крыса таким тоном, будто на самом деле сказала «Дура!».
Габи смотрит на коробку и буквы двоятся, а потом на гладкий картон падает слеза, Габи стирает ее ладонью, чтобы не осталось некрасивого пятна и шмыгает носом. Просто так ничего не бывает.
— Долго нога болела?
Просто так что-то бывает только если тебя любят.

Нет, не долго.
Нет, не обижена.
Да, я тебя люблю.


Я не настаиваю на лавстори шалавы с социопаткой, если вам её не хочется, но переодически охоланивать Габи Крысе все равно придется. Формирование этой идиотской дружбы/лавхейта/подставьте своё/ мне бы рассмотреть хотелось подробнее. У меня есть хэдики, пишу я легко и по отзывам неплохо, обожанием обеспечу, аватарочками тоже, фандом люблю, ну соблюдать его во всех частностях не требую.
Во многом для меня это история о том, как очень разные характеры притираются друг к другу. Крыса действительно неприятная девушка, Габи действительно шлюховатая дура, но это ведь не значит, что они не могут найти общий язык и быть друг к другу привязаны.
За подробностями в лс, прицельно очаровывать мне легче, чем работать на широкого зрителя.

пример поста;

— Луис, — жарко дышит в трубку Мелани, — Луис, ты же придёшь? Луис?
В его одеяльном коконе Мелани с её острыми ключицами, выпирающими рёбрами, маленькой, всегда усыпанной глиттером грудью желанный гость, но вся, целиком, а не только её смазанный алкоголем голос.
— Луис?
Луис спит в коконе из одеял, платков и пледов, на его кровати текстильный Монблан и он обитает в его основании, там где нечем дышать и от тепла на коже выступает испарина. Его тело тоскует по Мадриду по сорокоградусной жаре, по беспощадно голубому небу.
— Луис!
— Я приду.
— М...не один?
— К прекрасной подружке с прекрасными подружками.

Он жмёт отбой и еще несколько минут лежит в горячей темноте, вспоминая кто он и кто Мелани. К её образу цепляются новые и новые кусочки бытия, клуб, концерт, компания белых сорвиголов понятия не имеющих о том, что такое настоящий разгул, но зато с деньгами. Вчерашние школьники поменявшие сигарету за школой на марочку в сортире и очень гордящиеся своей смелостью.
Луис их не осуждает, по-своему они ему даже симпатичны, но их мир — иллюзорная картинка в кинотеатре, мешанина из сериалов и рекламных проспектов. Его мир состоит из плоти и крови, в нем соль, ранние роды, корица, взрывная испанская речь, перебор гитары, гвоздика блестящие лезвия ножей, ночные  пропажи и утренние сюрпризы, аккуратно отвешенные граммы, Габанна, купленная с рук пахнет терпкой кожей с примесью кардамона.

Он — Венера из пены — являет миру себя и мир внемлет. Плакаты на стенах, трюмо, ворох тряпок, марочных и безымянных, его кальян, его ноутбук, его пол, его пепельница, его шляпы, перчатки, каблуки, его ножи, его краски, его баллончики с перцем, его коробки, его холщовые куклы, его обереги, его пентаграммы, его статуэтка Марии, его книги, его сумки, рюкзаки, покрывала, его маски, его перья, его верёвки, его крюки, его развешанные под потолком пучки трав, его тальк, его йодистая соль, его кольца, серьги и цепи, его смазка, его презервативы, его маленькие игрушки и его большие секреты, каждая трещина на деревянном полу — всё его и всё замирает, когда он выныривает из текстильного моря.
Так он чувствует.

Поместье Кармона равно этой комнате, но он носит его с собой так же легко, как Мелани клатч, палёную Баленсиагу, с той же небрежностью. Он долго просыпается сегодня, потому что вчера убежал от снов с помощью двух зелёных таблеток. Раз в неделю он не видит снов, химически принуждает мозг ограничиться стенками черепа и не рисовать иллюзорные миры. Дверь распахнута, символически вход  в комнату преграждают плотные ряды бус, мерно постукивающие друг о друга, когда их касается сквозняк, рябиновая ветка прибитая к косяку, дорожка соли под плинтусом. От живых его поместье охраняет его же воля, от мёртвых всё вышеперечисленное.

— Querido, — кричит с кухни Франческа, — ты будешь завтракать?

Чёрт ее знает, как она понимает, что он проснулся, чёрт её знает, откуда у неё все сплетни города, о, чёрт её несомненно знает, смуглую, востроносую, гладкую как полированное дерево, с телом твёрдым как камень, закалённым тяжелой работой и быстрым, злым языком. Луис высовывает голову за порог, кричит в ответ, что нет, не будет, может только чашку кофе.

Крик — естественный вид общения, в этой извилистой бетонной кишке, которую приезжие испанцы, цыгане, африканцы и румыны сделали своим домом. Здесь все решается криком, криком чувствуется любовь, криком встречают смерть. Луис собирается неспеша, ерошит кудри, подводит глаза, перебирает одежду, рассчитывает сколько и чего он возьмёт с собой.

— У нас было…— он смотрит в ящик трюмо и катает на языке бессмертное вступление к «Страху и ненависти», — у нас было два пакетика травы, семьдесят пять ампул мескалина, 5 пакетиков диэтиламида лизергиновой кислоты или ЛСД, солонка, наполовину…
Он берёт с собой немного грибов, немного марок, немного травы и пару таблеток из тех, что Мелани он не даст, но возможно засунет под язык, если станет скучно.

Пиджак, полосатые брюки, чокер, черное над и под глазами, голая грудь, белые кроссовки, ремешок сумки на запястье, сигарета в зубах — таким его в это утро видит Франческа, таким же, только с чашкой кофе, он выходит на улицу, поздоровавшись с десяток раз пока идёт по коридору. Он курит на крыльце, оставляет чашку на периле веранды, утром она снова будет на кухне — магия дружного общежития. Его чашка окажется сухая и в мойке, а ребёнок Франчески перестанет видеть кошмары по ночам.

Луис знает, что у всего есть своя цена: не гнушается просить, не гнушается требовать оплату.

В клубе полутемно, влажно: плохая вентиляция, взбудораженные люди часто дышат, бас-гитары поднимают содержание воды в воздухе на пару процентов, потому что девчонки текут от басистов. Мелани он находит в углу, на диванчике, но её обрамление его разочаровывает: зубодробительно скучные качки — 2 штуки, серая мышка подружка — 1 штука. Нет ни диковатой хакерши, ни сумасшедшего любителя Верлена, ни с перебором юного и такого же злобного хасида, которого Луис почему-то любит. Он цепляет марку на язык, целует Мелани, передавая пропитанный лизергином бумажный прямоугольник и без церемоний отваливается от тусовки. Рядом колонка, слишком громко чтобы говорить.
— Дай мне лонг, Джеки Коллинз, — он знает бармена с пару лет и ему не надоедает играть в одну и ту же игру.

— Две текилы, Вирджиния Вульф!
— Мартини, Джейн Остин!

У Бармена голубые водянистые глаза и Луису они напоминают портреты викторианской эпохи, на лице у него то же предчувствие чахоточной смерти. Хотя в этом веке больше умирают от спида.
Бармен отшучивается в тон:
— Ба! Да это же сам Чак Паланик. Вас никогда не спрашивали…
— Знаю ли я Тайлера Дёрдена?
— Есть ли тебе 21.
За баром почти никого нет, все толпятся у сцены, там клубится живое отблескивающее металлом море, которым управляет жилистый блондин с микрофоном. Поднимает руку — прилив, опускает — отлив. Жаркое, душное, терпкое единение душ под властью музыки. Обычно Луис не против растворить индивидуальность в общем коктейле, но сегодня его не тянет в коллективные переживания.

Мужчина слева оборачивается к своему стакану и Луис чувствует смутный толчок узнавания, недостаточно ясного, но несомненного.
Копается в памяти с минуту. Наклоняется:
— Я помню твоё лицо. Ты знаменитость или типа того? 

Отредактировано Gaby (2023-10-27 13:55:58)

+10

29

uzumaki naruto; naruto


https://forumupload.ru/uploads/0017/5e/b1/2/316741.png

Когда жабий пердун говорит ему, что малыш Саске (ну, по-хорошему; в представлении Джирайи тот скорее малолетний пидарас) того не стоит, он думает сперва: "О".

Дальше этого дело не уходит. Малыш Саске проткнул ему грудную клетку насквозь, демонстративно кинул, наказал отъебаться - так друзья не поступают, тут не поспоришь; Наруто однако думает: "О. Некрасиво вышло. Но ничего, я его исправлю".

С годами все эти обидные расклады становятся всё масштабнее, всё обиднее, всё заметнее. Юного террориста всерьёз хотят хлопнуть, справедливо, должно быть, за дело, однако Наруто сие не то, чтобы волнует. Наруто тогда в слезах бросается Райкаге в ноги, убеждая, какой же Саске это хороший и понимающий чел (and just a silly little guy who never did anything wrong), на Райкаге взор поднимает, приценивается - не верит. Вообще-то, хороший и понимающий чел между ними двумя это, скорее, Наруто. Справедливых ребят он обычно уважает, но вслух Райкаге говорит: "Если объявите его в розыск, я объявлю на вас войну".

Сакура разглядывает его внимательно, кусает губы. Она никогда не считала Наруто самым умным парнем в их деревне, и пыталась сейчас понять, где же именно всё пошло не так. Потому что потом Сакура слушает, как тот говорит Саске, что умереть не против - если в следующей жизни обстоятельства сложатся для них по-другому, и,
как бы сказать,
силится это расслышать.

Когда дело касалось Саске, Наруто никогда не сомневался. Или делал вид, или не замечал, как сомневался, - не суть важно. Так и отвечает он Саске. А тот глаза прикрывает, улыбается, и говорит: "Я знаю твоё сердце. А ты знаешь моё. Мой самый лучший, мой единственный друг".

О. Тогда всё действительно стало неважно.

Такой, как Саске, словами просто так не разбрасывается. Наруто ему верит. Им свидетельство - слившаяся воедино кровь, скреплённая рассветным признанием: "Я проиграл".


and they were best friends  smalimg
я люблю как арты, так и ирл прототипы, от вас на коленях прошу того же и указываю на zelzel (я его величайший симп это во-первых) (наруткин ёжик в последнем фильме это объективно его лучший лук - во-вторых).
играть хочу всё! буду особенно рада, если удастся погонять за малышей, ещё больше, если захотите поугарать по лору (в первой части были полит тёрки, военный патриотизм и наркобароны - вот это бы всколупнуть бы и хотелось). на и ау разумеется тоже уважаю.

пример поста;

Находясь на распутье важно для нахождения правильного пути заглянуть в себя, дескать только пропустив проблему через призму внутреннего конфликта является возможным заново уверовать в судьбу и смело шагнуть навстречу единственно возможному в данном конкретном пласте реальности исходу. Генос внутри может разглядеть лишь серийный номер и нечищенный core i5, соответственно шагнуть он может только нахуй.

Молиться наставнику на решение - и проблем своих, и себя, как ячейки в социуме, наляпистой, как паровозик из лего от пятилетки, - можно не только мысленно, но и вслух. Генос говорит ему: "Простите меня, учитель", будто сидят они на исповеди, а не в гостиной, ожидая сантехника. Дело в том, что Генос обычно столь тривиальными вещами занимался сам; ему повязки с инструментами на поясе не нужны - ключи все встроены в запястье вместо перочинного ножа. Ну, обычно встроены. Сейчас Геноса собрали по частям: разбросанным и закопченным, спизженным и одолженным, найденным - в кучах мусора, оставшихся от базы профессора Бофоя.

От доктора Кусено, потому что, не осталось уже ничего. В ассоциации передали, что вещи уцелевшие лежат на сохранении, подойдите, мол, заберите.

Генос забирать ничего не торопится.

За эту неделю в их доме не было грязной посуды, по полу не валялось ни одного носка, а гарнитур в кухне сиял ярче солнца (ибо что такое солнце перед его наставником). Генос много чем занимался - в хозяйстве всегда так. Генос, ну, правда много чего делал, только не того, что нужно.

Что делать нужно Генос не знал.

Можно отомстить, неясно только, кому. В теории можно всем. В теории, - опять же, - воздастся за всё должно каждому. Генос думает, собирая собачьи какашки по лужайке, что абсолютно похую, кто именно и когда воздаяние принесёт, а тем более - кому. Генос однако герой, в обучении находится - у героя, соответственно, данную цепочку необходимо немного скорректировать.

Например, можно мстить всем монстрам. Злодеям там ещё, безумным учёным, пришельцам. Первопричины выяснять - оно долго и нудно, казалось бы, а нужно, так учитель говорил (вроде бы). Его учитель - это не какое-то ссыкло ебливое, а уважаемый и вдумчивый человек, который может и ебёт порой наугад, но делает это вдумчиво. Геносу останется лишь помогать ему, в бою и в быту.

Ну, звучит как вариант.

— Я вернулся, - устраивая свою обувь к самому краю, Генос не заметил в прихожей ни одной отсутствующей пары, — учитель, Вы определились с тем, что хотите на ужин?

Не надо калибровать сенсоры, чтобы достоверно понимать, что от псины воняет, а отпечатки её лап в коридоре необходимо отмыть как можно скорее. Генос смотрит на грязное животное взглядом тяжёлым, но ничего не говорит.

Генос всю неделю так молчалив, что немного, наверное, страшно.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0017/5e/b1/2/520011.png[/icon]

+12

30

corpse; the gray house


https://forumupload.ru/uploads/001b/ed/6b/296/957712.png

мертвец надеется, что однажды перестанет чувствовать себя живым трупом. мертвец надеется, что на новом круге будет лучше. мертвец хочет быть живым всамделишным мальчиком. мертвец остается мертвецом. для рыжего мертвец живее всех живых. когда рыжий приснится мертвецу, тот бросит курить - так они договорились. не сказать, что это что-то изменит, но. мертвец делает затяжку. рыжий ему не снится.

рыжий смеется - мерзотно и мразотно. мертвец надеется, что больше никого так, как рыжего, не узнает. рыжего мертвец знает лучше, чем самого себя. рыжий смеется - рыжий живет свою последнюю жизнь. он только ради этого и пришел. ходок, который решил больше не ходить. решил умереть. рыжий смеется - мертвец понимает. понимает, что рыжий очень бы хотел - и очень не сможет. совсем не потому что слепому нужно помочь переводить других, нет. совсем не потому что остальные ходоки или ищут одну конкретную, или не хотят на изнанку и ненавидят ее. нет. все дело в том, что рыжий пойдет за стервятником. да и за мертвецом должен кто-то присматривать. рыжий смеется. мертвец улыбается ему в ответ.

они вместе не любят синие пакеты, мертвец - мастер охоты на них. рыжий это ценит. они вместе сидят в кофейнике - если крысы плачут в рыжего, то рыжий жалуется в мертвеца, протягивая ему фляжку с какой-то дикой бурдой. мертвец знает рыжего - видит его страдальческое лицо даже с очками на носу. для мертвеца нет разницы, в сущности, в очках он или без. мертвец слишком хорошо помнит смерть в могильнике. у смерти ресницы длинные, будто у девчонки, веснушки на плечах. мертвец слишком хорошо помнит смерть, чтобы его вырождение в рыжего что-то изменило.

крысята спрашивают "а почему зеленые очки, рыж?" - рыжий улыбается широко, на шакала на груди тычет. говорит что-то про осириса, отца анубиса, про то, что зеленый - цвет жизни после смерти. крысята слушают - москит особенно впечатлен. не впечатляются только соломон, дон и фитиль. мертвец потом фыркнет "мог бы просто сказать, что цвет твой любимый, зачем выпендриваться?". рыжий улыбается и смеется. мертвец знает, что не мог бы. мертвец наблюдает за тремя крысами - но ничего не делает. во всяком случае, не открыто. рыжий понимает. тут вопрос выживания не стоит - тут стоит вопрос авторитета. после самой долгой рыжему радуются. это показательно. когда ждут обратно и радуются, это значит, что все ты сделал верно. мертвеца бы тоже ждали. мертвеца любят. он не мать всей второй, ни разу, рыжий - отец-одиночка. а мертвец - важная часть жизни рыжего. смерть определяется по наличию мертвых. поэтому рыжий и мертвец рядом. недопокойнички.

мертвец единственный не просит рыжего снимать очки - они играют в карты и избегают попадания в трахальный спальник (не потому что поебутся, они слишком для такого близки, а потому что от того, что там есть, можно сдохнуть). мертвец отлавливает пакеты - рыжий ему улыбается. им комфортно. хорошо. мертвец ухмыляется. рыжий единственный, рядом с кем можно не держаться за заточку, в конце концов. каждый раз, когда рыжий под маской своей меняется в лице, мертвец готов убивать.


это очень близкий и тактильный броманс. хотя мы живем в доме, в котором все геи. кроме лорда и рыжей. мы братаны. самый лучшие.
увидимся на той стороне. я отведу там от тебя проблемы. ты будешь здоровым балбесом. ты заслужил. будет у тебя прозвище "крепыш" или "здоровец", ахаха. хах. да, тупо, согласен, потерпи.
пишу от 4к, лапслок и тройка опциональны — все по запросу.

пример поста;

савада почти не запинается, когда встречается взглядом с хибари - прохладным и режущим. савада не может жить с закрытыми гештальтами - хибари предпочитает их не открывать вообще. у него из незакрытого лишь одно - именно поэтому хибари все еще слушает, а не идет по своим делам. савада хочет помириться с занзасом. хибари хочет с ним драться. савада считает, что помочь варии - это верный шаг на пути к примирению. хибари лениво смаргивает - его слабо интересует мир. с любым созданием на свете - хибари не создан для мирных времен, в его системе координат мир - только на своей территории. в противном случае придет хибари - и мир наступит. так или иначе. хибари слабо понимает, как вмешательство в чужую работу на чужой территории принесет ему хотя бы сколько-то одобрения - хибари бы такого не одобрил. если что-то хибари и знал, так это то, что хищники свято берегут территорию собственную. он знал это по себе. и что лишних свидетелей не оставляют. это было первым уроком для хибари - конь мог представляться окружающим трижды святым, но он учил исключительно грешным вещам, если верить его религии. и иногда казалось, что он об этом почти не жалеет. с хибари ему почти не стыдно. хибари не был ребенком - и человеческое в себе старательно отрицал. его дрессировали именно для этого с детства. хибари утомленно почти слушает - саваде шестнадцать. савада - еще школьник, а потому говорить слово "убийство" ему почти так же сложно, как перестать краснеть при сасагаве или перестать нарушать правила. хибари восемнадцать - перешагнув в последний раз порог школы, хибари понимает, что ему это все воспринимать просто. хибари закапывает первого человека гораздо раньше, чем савада. и все же - вмешательство в дела других хорошо не кончится. особенно - если прислать кого-то вроде хибари. хибари умеет только надзирать. а независимые убийцы не очень любят надзор. савада говорит "интуиция". хибари лениво смаргивает. его инстинкты заточены на охоту, а не попытки приручить то, что в приручении не нуждается (и не поддастся так запросто).

хибари считает затею сомнительной, но если он поможет закончить раньше, значит, будет иметь право на сражение - так говорит реборн. хибари соглашается, потому что у него лишь один незакрытый гештальт. кроме "впечатать мукуро лицом в стену", но это скорее хобби. занзас - гештальт.

колумбия хибари не нравится с первых секунд. слишком жарко, местные слишком быстро говорят и слишком шумно ругаются. хибари в колумбии - чужеродный элемент. слишком бледный. слишком отрешенный. слишком пахнет кровью - ведет носом по воздуху, от чего верный тетсуя напрягается. хибари не берет след - он осматривает территорию. примеряется к ней. тетсуя садится за руль - хибари не любит водить все, что не мотоциклы. хибари по манере поведения - император поднебесной, не меньше. тетсуя - его верный камергер. тетсуя знает, что делать, чтобы хибари не раздражался и не испытывал дискомфорт - никакого шипения от радио, наличие прохладной воды под рукой, не выключать кондиционер, направить все воздуховоды хибари в лицо, не будить, не трогать, не позволять это делать другим. хибари летит с одной зачистки на вторую - из тихой провинции в китае в шумную и вибрирующую теплом колумбию. хибари спит достаточно, чтобы не раздражаться. тетсуя отлично знает свою работу. хибари жаре этой не подходит - как и итальянской. в италии с каждым годом все более крепчающее и взрослеющее десятое поколение не подходит. хибари для итальянцев - узкоглазый черт (с каждой каплей пролитой крови они все больше уверяются в мысли, что хибари куда страшнее и куда инфернальнее, чем просто черт, но звать дьявола по имени для истовых католиков сицилии - грех, а признать его пришествие - анафема). одетая в яркие тряпки цыганка огибает хибари - не нужно видеть линий на его ладони, чтобы заметить слишком знаковое кольцо. хибари примечательный. зато может не расшаркиваться - хибари еще не узнают в лицо, но уже что-то слышат. хибари срывает на врагах семьи непонятное и нелогичное желание разорваться.

тетсуя остается в машине. хибари не здоровается - только лениво и немного сонно смаргивает. хибари только проснулся. как всякое хтоническое чудовище, пробуждение его - к горю и смертям. хибари молчит, пока слушает - и ни на кого не смотрит. он смотрит только на занзаса - и взгляд хибари скорее изучающий. хибари изучает его всякий раз, когда видит. ищет слабости. и не особо это скрывает. перья бестолковые, но забавные.

хибари не особо слушает. у хибари есть задача. остальное - вторично. хибари может знать итальянский, но делает вид, что понимает через слово. потому что ввязываться в диалог не хочет.

подпольное казино - недалеко от центра кали. хибари не нравится. хотя звукоизоляция хорошая. на входе валяется полубессознательное тело - хибари лениво смаргивает. он идет следом молча - и лишь краем глаза оглядывает территорию. занзас разговаривает с каким-то пузатым смуглым человеком - на взгляд около сорока лет, если учесть состояние рук. залысины на затылке. вооруженная охрана. вооруженные гости. хибари молча смаргивает. хибари делает вид, что понимает через слово. хибари демонстрирует, что понимает с микродвижения. тонфа приятно холодят руки. хибари нужно отвести душу. сорвать злобу чужеродную. агрессию внутреннюю. у этого наверняка есть причины или название - хибари все равно. дино говорит "гармонизация". хибари не говорит. хибари бьет. на этом языке он говорит лучше. хибари умеет убивать - его не трогает моральная сторона вопроса (в отличии от такеши. поэтому здесь не такеши, очевидно). хибари бьет до влажного хруста в черепе. перехватывает топор (для пожарной безопасности? пользоваться им в качестве оружия для самообороны - нарушение порядка вещей и дисциплины, бестолочь), чтобы показать, почему этот топор должен был оставаться за стеклом. отрубленная голова катится по осколкам. хибари вдыхает полной грудью - как лунатик на крыше. хибари - это десятки лет подготовки к всему этому. это пара лет тренировок с дино, чтобы стать еще лучше.  это еще пара лет тренировок с дедом. хибари выбивает дух с чувством, с толком, с расстановкой, насаживая кого-то глазом на кий, чтобы сломать его - и загнать обломок в артерию кому-то следующему. в этом причина отсутствия моральной дилеммы - хибари плевать, кого он только что убил. есть ли у них семьи. ждут ли их дома. выживает сильнейший. кровь за кровь. к хибари не липнет чужой страх - только кровь. хибари достаточно опытен, чтобы помочь людям стрелять по своим же.

но. в какой-то момент он ошибается. ошибка его цветет под лопаткой - четыре выстрела звучат оглушающе. хибари знает, что его нервы сигнализируют о боли - это ранение. хибари использует это знание только для одного - чтобы знать, откуда стреляли. чтобы добить того, кто имел глупость не умереть сразу. после - хибари продолжает убивать окружающих. он вспоминает о лопатке только тогда, когда осознает, что в живых осталось двое. один из них - хибари. второй - занзас. хибари поводит лопаткой - слегка в сторону скашивает взгляд, потому что чувствует четыре упрямо застрявшие в кости пули. хибари смаргивает - хибари недостаточно. пламя собственное яростно долбит об вены и клубится у ног тяжелой тучей. хибари упирается взглядом в перья. забавные. бестолковые. близко к шее. шеи нужно рвать. хибари приехал сразиться. окружающая взвесь крови, пороха и каменной крошки - это так. повод. попытка отвлечься. попытка насытиться. хибари работал не один. поэтому - мало. сводит клыки и жилы от того, как много нужно. хибари хочет больше.

- сразись со мной, - хибари не просит, но и не требует. потому что хибари никогда не просит. потому что не видит смысла сейчас что-то требовать.

хибари заявляет о намерениях.

+9

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»



Вы здесь » KICKS & GIGGLES crossover » акции » нужные персонажи