Октябрь выдался на удивление тёплый.
Мистер Голд полюбил вечерние прогулки. Он выбирался бы чаще, ходил бы дольше, но колено к осени ноет как сволочь. Если повезёт, он вспомнит об этом только к середине ноября, когда в Сторибрук нагрянут первые холода. Лет до тридцати «метеозависимый» просто длинное слово. В пятьдесят — это образ жизни. Владелец ломбарда на Мейн-стрит не понаслышке знает, что такое больные суставы, сезонные мигрени и внезапные скачки давления. С возрастом учишься предсказывать такие вещи. Просчитывать риски. Хранить лекарства в таблетнице по дням недели и даже пить их вовремя — как хороший мальчик.
Сегодня вечером ничего не изменилось. Мистер Голд запил водой последнюю таблетку из отсека с надписью «СБ» и, постукивая тростью, направился прямиком к выходу из ломбарда. Перевернул табличку на входной двери. Выключил свет. Над головой привычно звякнул колокольчик. Обычно этот колокольчик предупреждал его о клиентах, а сейчас по-свойски прощался с хозяином аж до утра понедельника.
По воскресеньям Голд работал редко.
К тому времени, как он вышел на улицу, успело окончательно стемнеть.
Осенью граница между вечером и ночью становится зыбкой. Люди рано расходятся по домам. Голд, к несчастью, имеет дурную привычку засиживаться на рабочем месте допоздна. Он должен был закрыть смену ещё два часа назад, но был слишком занят ремонтом старинной английской конторки.
— А, Мистер Голд, — Арчи Хоппер возник из-за угла, пока ростовщик, тяжело опираясь на трость, возился с ключом от машины. — А я-то вас как раз и ищу.
Рядом с ним на поводке трусил крупный поджарый пёс породы далматин.
— Доктор Хоппер, — Голд кивнул в ответ. По выражению его лица можно было догадаться, что он совсем не расположен к диалогу, — чем обязан?
Он распахнул переднюю дверь и теперь опирался на неё больше, чем на трость.
— Я по поводу аренды, — Арчи быстрым жестом поправил очки и нырнул рукой в карман пальто, — не уверен, что застану вас завтра, так что, — он вытащил пачку скрученных тонкой резинкой банкнот, — вот, держите.
Мистер Голд ощутимо расслабился. Конечно же, Арчибальд Хоппер, один из самых ответственных его арендаторов, лучше выйдет искать его ночью с собаками, чем просрочит платёж хотя бы на день.
— Ах, это, — ростовщик принял оплату. Пересчитывать не стал. Арчи один из совестливых: не будет его дурить, — вдове Лукас есть чему у вас поучиться, — заметил он с кривой усмешкой.
— О, она наверняка просто замоталась с бухгалтерией, — заулыбался Арчи, покрепче перехватил зонтик и подтянул пса к себе ближе, чтобы тот не обнюхивал ботинки мистера Голда, — тише, Понго, это некультурно.
— И тем не менее, — Голд посмотрел на Понго равнодушно, но при этом беззлобно. Звери вызывают в нём куда меньше раздражения, чем люди, даже если ведут себя невоспитанно, — это всё?
— Да, — спохватился Хоппер, будто вспомнил наконец, что они не старые друзья и даже не приятели, чтобы лишний раз друг с другом любезничать, — да, конечно… Доброй ночи, мистер Голд.
Арчи развернулся и торопливо зашагал прочь, но что-то остановило его на пол пути и заставило заговорить вновь.
— Вы не поверите кого я встретил, — добавил он со странным воодушевлением, поглядывая на ростовщика через плечо. Пёс принюхался и активно закрутил хвостом, так словно настроения доктора Хоппера заразны и передаются по воздуху.
Голд приподнял брови. Ему хотелось поскорее сесть в машину.
— Мать Генри! Она здесь, в Сторибруке, — эту фразу он произнёс почти торжественно, что заставило мистера Голда несколько озадачиться. С каких это пор Арчибальд Хоппер с таким благоговением отзывается о Реджине? И тут Арчи продолжил, — его биологическая мать, я имею в виду. Представляете? Не знаю как, но мальчик нашёл её, и теперь она здесь.
— Неужели? — безразличный к большинству вещей мистер Голд на секунду оживился. Он даже и сам не понял почему. — И что дальше? Она планирует забрать ребёнка?
— Не думаю, — помотал головой доктор Хоппер, — она выглядела растерянной. Полагаю, она здесь просто для того, чтобы сопроводить Генри домой.
— Полагаю, что так, — чуть помедлив, согласился Голд. В его голосе прозвучало нечто похожее на… разочарование?
На этом с Арчи они распрощались.
* * *
Ещё на центральной площади ростовщик приметил жёлтый Фольксваген «Жук», который прежде в городе никогда не видел. Тормозить не стал. Чужачка — не его проблема. По крайней мере пока Реджина не обратится к нему за помощью и не обозначит её как проблему. Голд представил побелевшее от негодования лицо мэра, и злорадный смешок, больше похожий на кашель, сам вырвался наружу.
Кадиллак плавно вырулил на лесную дорогу. По крыше начал накрапывать дождь. Мистер Голд не торопился. Он стабильно страдал бессонницей и понимал, что если повернёт домой сейчас, то ничего не изменится. Вместо этого ростовщик приоткрыл окно и закурил. Мало кто вообще знает об этом пагубном его пристрастии. Курил Голд мало и никогда — в ломбарде. Считал это неуважительным. Причём не столько по отношению к клиентам, сколько к дорогим экспонатам на витринах. На приличном удалении от города, он сбавил скорость и остановил свой седан в тени старого дуба: выключил фары, открыл окно полностью и впустил в салон больше воздуха.
На природе ему всегда легче думается.
Дождь усилился. Мистер Голд подкрутил ручку радио. Он хотел отодвинуть кресло так, чтобы вытянуть вперед больную ногу. В тот самый момент, когда он уже потянулся за спинку сидения, мимо него на всех парах промчался тот самый жёлтый «Жук». Ростовщик проводил его взглядом вверх по дороге, потушил сигарету и привычным жестом разогнал дым рукой. Хмыкнул. Похоже, что биологическая мать Генри вовсе не планировала налаживать родственные связи. В этом Голд не мог её винить. В конце концов, это было закрытое усыновление, и юридических прав на сына у неё не больше, чем у любого человека с улицы.
В следующие минуты улыбка медленно сползла с его лица.
Что-то случилось. «Жук» занесло? Ростовщик с выражением мрачного замешательства наблюдал, как небольшую точку на горизонте, ещё недавно бывшую жёлтым автомобилем, вдруг сильно повело влево; пронзительно заскрипели тормоза, запротестовали шины, а потом раздался глухой, но отчётливый звук удара. В тишине ночного леса даже на таком расстоянии распознать аварию было несложно.
— Какого чёрта, — Голд едва ли сообразил, когда успел выехать на дорогу сам, по следам несчастного фольксвагена, и уже совсем скоро поравнялся с ним, не доезжая до городской черты.
Автомобиль вписался аккурат в дорожный знак с весёленькой надписью «Добро Пожаловать в Сторибрук».
Мистер Голд быстро оценил ситуацию. Насколько он мог судить, «Жук» не сильно пострадал. Стёкла не выбиты, дворники работают, ничего не дымит, не горит, но передняя дверь со стороны пассажирского сидения распахнута настежь. За ней в ярком свете фар можно было разглядеть красное пятно.
При ближнем рассмотрении это оказалась куртка. Красная кожаная куртка на женщине, которая не двигалась.
— Вы в порядке? — вопрос скорее риторический.
Дождь мерзко капал за воротник. Женщина ему не ответила.
Голд пожалел, что не захватил с собой зонт, но расшаркиваться было поздно.
Ведомый адреналином, он почти забыл, как ему тяжело бывает просто ходить, не говоря уже о том, чтобы тащить кого-то до своей машины. Женщина по-прежнему оставалась без сознания, хотя ростовщик конечно попытался привести её в чувство: похлопать по щекам, растормошить за плечо. Она явно была жива, но похоже, что сильно ударилась головой. «Шериф. Надо набрать шерифу», — промелькнула первая мысль, но мистер Голд быстро вспомнил, что закон в этом городе работает только в одну сторону — карательную. Едва ли Реджина станет церемониться с женщиной, которая, пускай и косвенно, нарушила её планы.
Мистер Голд, не без труда, усадил незнакомку в кадиллак, чертыхнулся, и уже за рулём на обратном пути в Сторибрук набрал своему человеку.
— Да, это я. На выезде из города случился… инцидент. Никто не пострадал, но не знаю на ходу ли машина. Да, я хочу чтобы ты её отогнал. Без лишнего шума. Нет, не впутывай шерифа.
* * *
К тому моменту как пострадавшая пришла в себя, мистер Голд успел повесить пальто, заварить чай и устроиться в кресле напротив. Он не то чтобы много понимал в медицине, но оказать первую помощь был вполне способен. Помимо небольшой царапины на лбу никаких очевидных внешних повреждений он не обнаружил. Опять же, рассматривать незнакомку со всех сторон ростовщик не имел ни морального, ни профессионального права. На то есть врачи скорой. И если бы его вынужденная гостья не очнулась после простейших манипуляций с нашатырём, он непременно бы эту самую скорую вызвал.
Женщина на кушетке заёрзала. У неё длинные светлые волосы, упрямое лицо, даже когда она спит, и ямочка на подбородке.
— А, смотрю вы уже приходите в себя, — мистер Голд поднёс к губам чашку. Душа требовала кофе, но ночь и так была слишком долгой, — пожалуйста, не пытайтесь встать, у вас может быть сотрясение, — его голос звучал тихо и успокаивающе, чем-то похожий на звук перелистывания страниц.
— Я приглушил свет, надеюсь вы не против, — ростовщик вернул чашку на серебряный поднос; рядом с подносом на тумбе стояла раскрытая аптечка, — после аварии яркий свет может давить на глаза.
Голд не помнит, когда в последний раз принимал гостей здесь, у себя в мастерской, а не в торговом зале. Впрочем, назвать всё происходящее гостеприимством можно было разве что с большой натяжкой: технически это больше походило на похищение человека в беспомощном состоянии.
— Как вы себя чувствуете? — это прозвучало вполне искренне. Если не брать во внимание репутацию мистера Голда, он выглядит и звучит безопасно. Тихий пожилой мужчина в окружении антикварных ламп, вдобавок ко всему — хромой. Трость с золотым набалдашником отдыхала неподалёку, прислонившись к креслу, на случай если вдруг понадобится.
