Белая башня завораживала, она поглощала всё внимание и вновь и вновь коридоры, пролёты, залы напоминали о прошлом. Её прошлом, когда она была молодой и юной и только лишь постигала науку магии. Риольта даже представить себе не могла, что с годами стала сентиментальной, и воспоминания лёгким флером ложились в образы мыслей, освещали и касались светлым сиянием прошедших дней.

Как многие годы назад, она вновь сидела в библиотеке и читала последние исследования в Сфере Плоти, вдумчиво, глубоко, не обращая внимания на происходящее кругом, а от того и не сразу увидела, даже почувствовала за спиной служку, который громко дышал. Он явно бежал, и теперь смотрел в спину эльфийки, скромно покашливая:

— Ваше Сиятельство, позвольте... Позвольте Вас отвлечь.

И ему удалось привлечь внимание Риольты, пусть и не сразу. Лишь дочитав отрывок, она подняла на эльфенка взгляд жемчужных глаз. И выглядела она сейчас как строгая преподавательница с докучавшим ей учеником. Мальчишка совсем разволновался и разве что выдавил: «там, Вас, там... В крыле исцеления, Вас очень ждут», стушевался окончательно и сочтя, что ничего более благоразумнее не сделает, убежал прочь от пристального взгляда Риольты.

Он заинтриговал Жемчужную, ей стало любопытно, что могло такого случиться в палатах исцеления, и Риольта, отложив трактаты и исследования, неспешно направилась туда. Сказал бы мальчишка чуть точнее, не было бы промедления, не было бы случайных встреч по пути, приветствий и кратких разговоров. Но чем ближе Риольта подходила к крылу, тем яснее становилось — случилось что-то из ряда вон выходящее, кругом сновали жрецы и лекари, слышались охи и ахи, служки и ученики шептались по углам, с любопытством смотря в сторону палат. Риольта ускорила шаг — и не зря.

... Мы сделали всё, что в наших силах. Теперь надежда лишь на Вас да на Демиургов, госпожа, — тихо прошелестел седобородый лекарь, который, видно, здесь занимал одну из наивысших должностей.

Перед Риольтой расступились, пропуская волшебницу вперёд. Не будь в ней столько самообладания, не будь у неё такого большого опыта в сфере Плоти — она бы вздохнула, ахнула и округлила глаза, как неопытная студентка. Но Риольта лишь в мыслях выразила сочувствие девушке, в которой она сейчас с трудом узнавала принцессу, и взялась за дело. Многое уже сделали за неё, и Риольта лишь оставалось продержать бедняжку на этом свете, не давая ступить даже одной ногой в Чертоги, облегчить боль и стабилизировать состояние.

Эльфийка опустилась рядом с постелью, и руки её почти касались обгоревшей кожи. Но помыслы Риольты были далеко уже от мира, она взывала к Златоустому, спрядала Нити, и вокруг повисла золотистая взвесь в воздухе, да к запаху обгорелой кожи и жира, снадобий и чистоты прибавился лёгкий цветочный флер, столь чуждый, столь не вписывающийся.

Виток, один, другой... Золотые пылинки следовали за тонкими руками, которые тянули Нити, вязали узлы и переплетали их в причудливые узоры. Риольте нравилось заниматься исцелением, она всегда отдавалась процессу полностью, порой забывая про часы и про собственные силы.

Сейчас были только она — маг Плоти, она и её пациентка — магистр Огня и принцесса. Как бы ни  жаль было огненных вихрей её волос, как бы не печально было видеть вместо жемчужной кожи страшные ожоги и местами — просвечивающие кости, Риольта должна была отринуть чувства, и она сделала это, решив для себя — остальное потом. Там, где не спасёт магия Плоти — помогут иллюзии, столь же тонкие и чарующие, что и сама их создательница. С мелочами они всегда успеют разобраться позже.

Сейчас же, милая, засыпай, боль уходит от тебя.

Риольта по ниточке, по крупице вытягивала боль из тела бедняжки, кропотливо, точно, будто бы ювелир трудилась над каждой раной, над каждым участком обнажившейся кожи, и воздух трепетал под её пальцами, и магия струилась. Риольте было всё равно, что кругом стояли целители, профессора и студенты. Их не существовало.

Силы иссякали. Эльфийка устало опустилась на пол лишь тогда, когда Ллевелла мерно и глубоко задышала, погрузившись в чёрный сон без снов, исцеляющий, успокаивающий, окутывающий бархатной пеленой — пришлось не только исцелять тело — исцелять и душу, мечущеюся в бреду. Сейчас они закончили — но многое было ещё впереди, не одним днём магистр отделается теперь, и лечебница станет ей вторым домом на долгие и долгие дни. Ей и Риольте, теперь волшебница не оставит принцессу в таком состоянии, станет ей верной подругой и той, что будет заботиться каждодневно. Мало кто мог сказать, что эксцентричная и свободная, что ветер, леди Риольта способна на жертвенность и глубокое сочувствие. Но они просто слишком плохо, поверхностно знали Жемчужину.

... Спустя несколько дней Ллевелла открыла глаза, и первая, кого она увидела рядом с собой, была Риольта — она даже спала на соседней койке, чтобы далеко не уходить. Жемчужные глаза загорелись радостью и облегчением.
— С возвращением, милая Ллевелла, — Риольта позволила себе вольность, и предупреждающе положила на грудь руку, — Не нужно вставать, твои раны обширны, но они заживут. Придётся запастись временем и терпением, а в остальном я тебе помогу.