от люцифера: и приз отца года достаётся Люциферу, который считал самым большим мудаком в мире своего отца, издевавшегося над ним всё детство. поразительно, правда?

• на самом деле мать Данталиана попросту не решилась сообщить Люци о своей беременности. она была влюблена в будущего властителя преисподней, и тем не менее в её голове даже не мелькнуло мысли о том, чтобы попытаться удержать его случайным ребёнком. их не связывало ничего, она была уверена, что Люцифер даже имени её не запомнил. одна ночь, один секс, и один мальчишка с кровавыми глазами отца, родившийся через девять месяцев. он рос и напоминал своей матери того, на чьи чувства она никогда не могла рассчитывать, но была слишком горда, чтобы оставаться рядом в качестве нежеланной игрушки. после той ночи она унесла в себе кое-что ценнее снисходительного отношения: сына с глазами и повадками самого дьявола.

• Данте узнал о том, кто его отец, после честного разговора с матерью. она не скрывала - просто ждала, когда он повзрослеет достаточно, чтобы спокойно принять правду. она молила его не раскрываться, боясь, что сына ранит отвержение Люцифера. да и её саму, если честно. страхи грызли её за двоих, но оставались лишь фантазиями - она не пережила бы плевка в лицо тому, кого искренне любила. но сын Сатаны не выглядел тем, кто способен принять вдруг свалившегося на голову ребёнка и, уже тем более, заботиться о нём. вспыльчивый, упрямый, держащийся особняком - он был на ножах даже с собственным отцом. казалось, его сердце просто не растопить.

• с появлением Чумы ситуация серьёзно изменилась. мать Данте стала одной из первых и, откровенно говоря, случайных жертв, позже ставшими чем-то вроде имён, о которых напоминают в назидание. Данталиан был в ярости, но ещё он был достаточно умным, чтобы опрометчиво не бросаться мстить - даже его незадачливый отец прогнулся под каблуком всадницы, куда уж ему противостоять ей. но с тех пор он даже внимательнее присматривался к дьяволу и всё больше ощущал себя оторванным от того, чему должен был принадлежать. на его глазах разворачивались отношения Люцифера с Мими - они сходились и расставались, но она точно была небезразлична демону. на его глазах из Небытия вернулся "дедушка", чьё отношение к Люци выдавало причины, по которым идеальной семьёй там и не пахло. в порыве то ли мазохизма, то ли желания не остаться одиноким во всём этом сумасшествии, где только связь с близкими - даже сложная и местами болезненная - помогала выныривать и находить места, к которым можно прибиться, Данте пришёл к Люциферу и объявил себя его сыном. злясь, он рассказывал про мать, про то, что годами наблюдал за его образом жизни, молчал и съедал оскорбления в сторону безотцовщины, будучи сыном владыки Ада. но Люци ему, конечно же, не поверил. они ведь совсем не похожи. полные противоположности. да и какой к чёрту сын?!

что ж. та из близких Люцифера, кто всё же верит юному демону - Мими.

от мими:
● трудно и практически невозможно запомнить всех учеников твоей школы, но тех, кто ведут себя настолько дерзко - вполне. Данте в последние годы попадался на глаза Мими всё чаще, задолго до того, как решил раскрыть себя перед Люцифером. ей всегда казалось, что юный демон слишком сильно напоминает ей кое-кого другого своей сумасшедшей энергией. но это ведь Ад - здесь всё и все так или иначе напоминают ей о Люцифере. да и разве за столько совместных лет он бы скрыл от неё, что у него есть дети?

● Мими ко вниманию других к своей персоне привыкла давно, и в периоды, когда они с Люцифером снова и снова были на ножах, не стеснялась флиртовать со многими. в том числе, с Данте, которому казалось, что находясь рядом с Мими, он словно может быть ближе к Люциферу. и можно только представить шок демоницы, когда она узнает правду. только вам решать, пытался ли он сблизиться с девушкой искренне, и она правда ему нравилась, или же только использовал её в своих целях. из-за второго варианта, Мими, разумеется, придёт в бешенство, потому что за долгие годы у неё развилась аллергия на тех, кто пытается использовать её, чтобы как-то повлиять на Люцифера;

● тем не менее, как человек (демон), выросший в самой здоровой семейной атмосфере в этой истории, как та, кто безусловно любит всю свою семью, Мими обязательно поможет им двоим найти общий язык. так аккуратно, как только сможет, если и Данте, и Люцифер, этого захотят, конечно с:

---

ну что, добрый вечер. приглашаем вас играть стекло) по отношениям с Люцифером, думаю, всё понятно, но мы непременно будем двигаться в сторону их развития. однажды, возможно, я действительно объявлю тебя своим наследником, но сколько кругов Ада придётся пройти для этого - ещё вопрос. что касается Мими, тут всё ещё сложнее, и тоже определится в процессе игры)
заявка родилась из внешности: нам с Мими жутко понравился этот парень, увидели в нём вайбы Люцифера-изи и тададам! так что будет мега круто, если всё же получится его оставить. но в целом если зацепила сама идея и есть желание играть - готовы обсудить и другие варианты

из пожеланий к потенциальному игроку только не пропадать, писать хотя бы пост в месяц (если будешь писать чаще - круто, мы подхватим!) и орать вместе с нами с обнов - а как без этого? хд приходи, мы уже считаем минуты и нервно кусаем ногти в ожидании!

пост Люцифера

Люцифер и сам не знал, что с ним происходит. Он будто с цепи сорвался — возненавидел себя, а заодно и весь мир. Только малышку Мими возненавидеть так и не смог, как бы ни хотелось. Он знал, отдавал себе полный отчёт в том, что это из-за неё. Своими словами она заставила Люцифера почувствовать, что он себе не принадлежит, что вся его жизнь была лишь попытками быть лучше для кого-то. Сначала для отца, который стараний сына не ценил — называл его жалким, слабым ублюдком, избивал и наслаждался этим, пока мальчишка, которым Люцифер тогда ещё был, очень пытался стать кем-то, кем-то, в глазах отца достойным. Потом появилась Мими. К тому моменту, когда они стали близки в уже более сознательном возрасте, Люцифер успел отца возненавидеть. Понял, что таким, как он, быть не хочет. И его доброту, воспринимаемую Сатаной как слабость, кто-то даже оценил. Мими она нравилась. Она полюбила его настоящего — не того заносчивого мудака, которым он был с другими, а демона со своими совсем не демоническими слабостями, проницательного, любящего чтение и одиночество на вершине снежной горы.

Люцифер возненавидел весь мир в очень юном возрасте. Отец научил его ненавидеть. Он воспитал в нём непримиримость, высокомерие, самодовольство, хотя сам с завидной регулярностью вытирал об него ноги. И сын учился быстро — запрятав далеко вглубь себя всё то, что, по мнению Сатаны, образу его наследника не соответствовало. Был ли Сатана доволен? Нет. Но ненависть спасала Люцифера. Свою боль он выплёскивал через агрессию, через причинение боли другим.

В нём было столько злобы, что хватило бы на то, чтобы весь этот мир под основание разрушить. Настолько сильно Люцифер его ненавидел.
А потом Мими всё изменила. И просто за то, что она была в его мире, Люцифер его простил.

Неудивительно, что стоило ей исчезнуть, время вдруг остановилось. Но, когда потекло заново, с такой скоростью, что и бурная река не умела снести так же, Люцифер будто вернулся на десятки лет назад. Он злился, ненавидел — гнев стал всем, что в нём сосредоточилось. Он выжег другие чувства, уничтожил, не оставив ничего, и внутри осталось лишь пустое поле, на котором на десятки километров не было ни единого признака жизни — только запах пепла стоял в воздухе. Люцифер дышал им и не мог насытиться, словно это было его освобождением. Хотя на самом деле это стало его тюрьмой.

Пройдут годы, и внутри него наступит вечная зима. Замёрзнет чёрная, горящая душа повелителя Ада, а затем и сам Ад. Время в нём потечёт медленнее, температура упадёт, но жить всем точно станет спокойнее. Отец однажды говорил, что Ад напрямую связан со своим владыкой — и не с тем, кто просто занял трон, а с тем, кто действительно его наследовал. Преисподняя чутко отзывалась на всё, что происходило с Люцифером, и сейчас даже уровень огненных рек в расщелинах заметно поднялся. Король знал, что, какой бы беспредел ни творил на своей чёрной земле, против него выступят только глупцы. Все демоны видят связь повелителя с Адом, все демоны видят его силу, пусть даже сейчас он её не контролирует.

И все наверняка знают: Люцифер никому не уступит Ад. Одну войну за своё законное место он уже выиграл — ту, что не успела даже начаться, потому что совет Цитадели испугался и пошёл на его условия. И если уж Цитадель оставила его вместе с троном в покое, то внутренний раскол лишь приведёт к тому, что демоны, решившие его свергнуть, будут убиты или отправлены на вечные пытки. По сверкающим в полутьме алым глазам Люцифера эта опасность, застывшая в воздухе, была слишком заметна. Не было другого выбора, кроме как потерпеть, пока он не успокоится. Тем более слухи, и правда, пошли быстрее, чем кто-то мог ожидать.

Принцесса Ада. Так называли Мими внизу.

И, к чести сказать, Люцифер ни разу это не прокомментировал. Не пытался напомнить никому, что она здесь никто, потому что она никто ему — законному владыке. Он имел полное право оборвать эти рассуждения в любой момент: в конце концов они с Мими давно разошлись по разным полюсам — она стояла во главе школы, он — во главе Ада. Они больше даже друзьями не были. Но он молчал. Чёрт возьми, он молчал.

После очередного собрания она остаётся — рано или поздно это должно было произойти. Стоя к ней спиной, Люцифер думает только о том, что не хочет причинять ей боль. Она ведь, и правда, не заслужила. Она призналась ему в чувствах, а он не просто отверг — он обвинил и унизил её. Он много думал об этом после и даже хотел извиниться, но в конце концов принял решение просто отойти в сторону. Мими нужно видеть горизонт целиком, чтобы разглядеть кого-то лучше, а он не против оставаться в её глазах чудовищем ради её же блага. Её чувства всегда теперь будут душить их обоих, потому что ответить на них он не может. А она не может не чувствовать. Всё правильно, только это так... до омерзения противно. Он хотел видеть рядом только её одну, но даже ей не мог сказать, что любит. По крайней мере, так, как она того хотела. Тогда Люцифер и сдался, снова начав ненавидеть. От бессилия, тоски и эмоций, разрывавших его изнутри.

Это работало. Скоро он снова перестал чувствовать хоть что-либо.

— Собираешься учить меня, как быть королём Ада, малышка Мими? — он повернулся к ней нарочито медленно, усмехнулся хищно. Ему даже не приходилось притворяться, что он полон иронии и раздражения — он победил в себе желание быть лучше для неё. Ей это было не нужно. Это больше никому не было нужно. — Практикуй свои навыки управления на школе, а в мои дела не суйся.

Люцифер прошёл мимо, направился к широким дверям тронного зала и толкнул их, застав у выхода двух охранников с удивлёнными лицами. Они не ожидали, что увидят его так скоро. Он равнодушно осмотрел их и спросил:
— Две минуты назад я приказал никого не впускать. Кто-то из вас захотел увидеть, что будет, если меня ослушаться? — глаза Сатаны блеснули языками пламени, став скорее насыщенно-оранжевыми, чем алыми. — Это первый и последний раз, когда вы можете видеть, — он взмахнул рукой, и один из демонов упал на пол, корчась от боли, которую Люцифер ему внушил.

— А ты проводи директрису — кажется, она забыла, где выход, — обратился он ко второму — тому, кто чудом избежал своего наказания.

Игнорируя доносящиеся с пола хрипы и стоны — благо, охранник не молил, зная, что от этого будет только хуже, — Люцифер направился в свои покои. Он не удостоил Мими и прощального взгляда. Всё значит всё.

пост Мими

мими всегда подозревала, что продержалась рядом с люцифером так долго в основном на своём природном упрямстве, замешанном в коктейль из других разнообразных чувств к нему. на упрямстве и на вере в то, что когда-нибудь он всё-таки осознает, насколько мимолётны и бессмысленны были все его прошлые увлечения и бесконечные связи. что в них не было ничего важного, ничего настоящего. но время шло, а всё в его поведении становилось только хуже. люцифер пропадал из виду, часто возвращался в ад с ужасающими травмами, явно нанесёнными рукой отца, закрывался в себе всё глубже, и иногда даже её не подпускал на расстояние вытянутой руки. даже её. мими горько усмехается, глядя в пол, на носки своих туфель. ей стоит прекратить считать себя кем-то особенным для него, пока это всё происходит только в её воображении. ей стоит прекратить вести с ним диалоги мысленные, оправдывать и пытаться найти сокровища на глубине этой тёмной воды, что покрывает его душу.

ей нужно смотреть на его дела. а сейчас он действует ужасающе жестоко и несправедливо.

— ад и мой дом тоже. он не принадлежит только тебе.
мими парирует упрямо, чувствует, что начинает злиться; чувствует, что вот-вот готова сорваться в соблазнительную и привычную спираль споров с ним, которые всегда заканчивались перемириями. вот только не в этот раз. лучше энергии люцифера на этой планете она чувствовала только энергию своего отца. и сейчас ей даже не нужно было смотреть на демона перед собой. она и так понимала, что он совсем не шутит. понимала, что не пытается играть в показную обиду или раздражение. он и правда всё это чувствовал по отношению к ней, и скрывать совсем не пытался.

её глаза опасно сверкают алой вспышкой, едва он открывает рот, но мими хватает ума на то, чтобы промолчать в ответ на его очередной выпад. если их отношения с сегодняшнего момента перешли в официальную плоскость, то да. она не имеет никакого права даже находиться здесь, потому что он её не звал. и как бы ей не хотелось видеть в нём свою прежнюю самую большую и важную любовь в жизни... ей пора было открыть глаза. пора было вдохнуть глубоко и по-настоящему. взглянуть в лицо правде, в которой с сегодняшнего дня она для люцифера лишь подданная. одна из многих и многих других, но не более того.

она вздрогнула, когда он с грохотом открыл высокие двери, и едва удержала вскрик после того, как один из охранников упал на пол, корчась от боли. второй из них когда-то служил её отцу, и мими знала его слишком хорошо. тот самый страх, который обычно испытывали рядом с люцифером все остальные, сейчас ледяной змеей расползался и по её телу тоже. мими дёрнулась, как будто от удара, от его резких и грубых слов в свой адрес. она развернулась в ту сторону, в которую он ушёл, и крикнула вслед звуку его удаляющихся шагов:
— ты такой самодовольный идиот, люцифер! только когда начнёшь скучать по мне через пару лет, вспомни, что ты сам сейчас от меня отвернулся!

блядство. насколько же моментально и быстро ему удалось вывести её из себя! мими резко выдохнула раскалённый воздух из лёгких, дождавшись, пока люцифер наверняка отсюда исчезнет, и тут же бросилась к лежащему на полу демону. бывший слуга её отца отпрянул от неё, будто испугался, что мими продолжит начатое люцифером.
— госпожа... вам больше нельзя здесь быть.
— я знаю, всё в порядке. я сейчас уйду.

мими опустилась на колени, и коснулась лба лежащего на полу демона, заставляя его забыть о причинённой боли. она держала свою ладонь на его раскалённой коже до тех пор, пока его крики не стихли, а дыхание не выровнялось. девушка протянула ему вторую руку, помогая подняться на ноги, и посмотрела на них обоих бесконечно печальным и понимающим взглядом.
— простите, что он отыгрался на вас из-за меня. и простите, что не могу обещать, что этого больше не повторится.

вот так. больше никакой успокаивающей лжи о том, что всё точно будет в порядке. ни для других, ни для себя. мими кожей чувствовала, что ад ожидают ужасающие времена, и закрывать на это глаза было попросту глупо. она ещё раз обернулась назад, как будто ожидала, что люцифер вот-вот вернётся, извинится перед ней за то, что обесценил её чувства, и только что настолько унизил при своих собственных слугах. за то, что упрямо продолжал её отталкивать даже тогда, когда так сильно в ней нуждался. но ответом ей была лишь тишина. пустая, бессмысленная тишина.

этого больше не повторится.
больше не для них. не между ними.

бонус : D

Когда мы учились в школе, то я приходила на каждый твой матч, поддерживая нашу команду по квиддичу. Я не могу быть точно уверенной - пытался ли ты с высоты найти меня на трибунах, но буду надеяться, что это так.  Меня сильно расстроило, когда перед Святочным балом я подошла к тебе, чтобы пригласить, а в ответ услышала "Прости, но я пойду с другой". Моему гневу не было предела, когда я узнала, что эта "другая" - была одна из чемпионок, Флёр де Лакур. Учитывая, что мне итак тяжело даётся контакт с людьми - для меня это было сродни предательству. Ведь я так старалась - помогала тебе иногда с учёбой, так как из-за тренировок тебе было некогда. После этого я вообще никуда не пошла и провела весь вечер в библиотеке.
Какого же было моё удивление, когда ты пригласил меня в кафе мадам Паддифут - мне было известно, что традиционно туда ходят влюблённые парочки. Возможно, всё началось именно тогда. Хотя откуда мне знать, девочке, которая разговаривает с совой? 
После учёбы ты решил продолжать заниматься квиддичем, а я, подзаработав денег в семейной аптеке, даже подарила тебе метлу.
У тебя достаточно много поклонниц, но я же знаю, что сердце твоё занято мной.

---

Хотелось бы отношений на грани сложно, стекла, возможно собственничества и собственного эгоизма. Приходи, я подробно разложу по полочкам какие отношения я вижу между ними.

Пример моего поста

паудер шесть.
она с благоговением смотрит на старшую сестру - та уже взрослая, красивая и очень сильная. когда-нибудь и паудер будет такой же. взрослой, красивой и очень сильной. когда-нибудь, ей позволят так же выбираться на вылазки в верхний город, и та сможет приносить пользу зауну. вайолетт и вандер смогут гордиться ей.
у вайолет есть друзья, - клаггор и майло. они снисходительно смотрят на паудер, она им абсолютно не интересна. майло называет её шмакодявкой, и что ей не стоит лезть в дела взрослых. паудер же мысленно обзывает его обезьяной, когда тот начинает рисоваться, чтобы понравиться сестре. мы важные шишки, и скоро станем очень богатыми.
сестре же тоже нет особого дела, у неё интересы другие, куда маленьким совать нос не положено.
паудер ошивается вокруг приёмного отца, помогает по мере своих маленьких сил и возможностей. в свободное время из подручных средств мастерит что-то у себя в каморке. вандер поощряет увлечение дочери, но не интересуется результатами. ему тоже некогда, - надо следить за порядком в баре.
паудер прячется за широкую спину вандера, когда тот впервые приходит в ломбард. но вандер прямолинеен, и он не хочет, чтобы дочь услышала то, чего знать не положено.
- иди, поиграй с экко.

паудер скоро восемь.
вайолетт позволяет вступить в "круг избранных", куда входят помимо неё майло и клаггор. майло такой же важный. с возрастом становится ещё больше похожим на обезьяну, клаггор же носит модные очки и растёт вширь. хоть пау-пау и допустили до тайных встреч в местном "казино", где стоят различные автоматы, но запрет на посещение города остаётся запретом.
но паудер уже не так скучно, на улицах зловонного зауна у неё есть друг. вайолетт не ценит изобретения паудер, которые никогда не срабатывают. да, молодец, старайся дальше.
но пау нужно не это.
"старайся, у тебя всё получится, я в тебя верю"
именно это она хочет услышать от старшей сестры, а не безликое "молодец".
единственному, кому действительно интересно, что такого пытается смастерить паудер, это экко.
обезьянки не получаются от слова совсем, а вот дымовые шашки, собранные из говна и палок, вполне себе сносно работают.

паудер восемь.
соплями и слезами ей удаётся уговорить вайолетт взять с собой. майло и клаггор недовольны, они всегда недовольны, когда паудер пытается проводить с ними время. гуляй с такими же шмакодявками, ты нам не нужна! - злится обезьяна, а клаггор посмеивается в кулак. вайолетт не заступается, считает, наверно, что её друзья правы.
вайолетт злится, за то, что пау опять подвела. но пау не подводила, она искренне хотела помочь, это всё паршивая обезьянка! плохая обезьянка! она за день до этого проверяла её с экко и всё сработало даже лучше, чем ожидалось.
вайолетт спешит по улицам зауна спасать вандера, но пау-пау тоже не может сидеть на месте. это и её папа тоже!
лучше бы не ходила.

паудер скоро десять.
она замкнута и ведёт себя отчуждённо. силко добр к ней, приносит красивые дорогие игрушки - интересно, откуда он их берёт? - и треплет по синим волосам.
с интересом наблюдает, как паудер мастерит обезьянок. теперь игрушки не из мусора, и с каждым разом становятся всё убойнее.
- я найду тебе достойное применение, моя дорогая. со мной ты добьёшься много. сестра тебя кинула и предала.
про предательство силко повторяет достаточно часто. паудер губка - и она впитывает, взращивает внутри себя семя ненависти к сестре.
на складе нет детей, и она очень скучает по экко. силко не пускает её на улицы, и паудер злится. у неё есть только майло и клаггор. они незримо присутствуют рядом с ней, насмехаются и говорят неприятные вещи. пау закрывает уши руками и надеется, что они заткнутся.
нет.

паудер завтра пятнадцать.
севика учит заплетать длинные волосы в косы и постоянно присматривает за ней. пау она не нравится, и это взаимно. севика не нанималась в няньки, она лучший телохранитель силко и истребитель неугодных.
силко же ограждает джинкс, - она уже джинкс, не паудер, - от внешнего мира. настоящее имя стирает время, хоронит где-то в глубинах сердца.
лицо экко размыто, и паудер уже давно про него не думает.
врёт.

клаггор и майло зато усиливают своё влияние, любое событие, неверно сказаное слово, вызывает триггер. джинкс слишком вспыльчивая. джинкс секретное оружие папочки. он учит её убивать.
"старайся, у тебя всё получится, я в тебя верю" - каждый раз слышит она от силко и действительно старается.

паудер сегодня пятнадцать.
и она знает достаточно способов, как обставить и обмануть севику. дымовые шашки работают слишком хорошо, а ещё она может подсыпать сонный порошок в бутылку дерьмового алкоголя, которым заливается севика вечерами, после особо трудных дел.
силко дарит ей шоковый пистолет, - джинкс назовёт его чпокером, - и он обязательно пригодится против тех, кто рискнет пожелать её зла.
жаль он не сработает против голосов в голове.

джинкс устала от тотального присмотра, и она знает способ как сбежать со склада незамеченной. ей хочется на свободу, ей хочется посмотреть, как изменился заун и пилтовер за последние несколько лет.
спойлер: заун ни разу не изменился, разве что преступности на улицах стало больше.
джинкс ускоряется перед лифтом, и протискивается внутрь прям перед тем, как решётка закроется.
- можно было и подождать, ты же видел, что я спешила. - грубо бурчит она, поправляет растрёпанные косы, и поднимает вгляд на того, кто решил вдруг закрыть двери перед самым её носом.
он кажется ей слишком знакомым, но имя растворилось в задворках памяти.

«еще в юности химеко, исследовательница и искательница приключений, обнаружила звездный экспресс, потерпевший крушение в ее родном мире.
спустя годы она наконец починила экспресс, пустилась в путешествие к звездам и поняла: это только начало. на этом пути освоения ей предстояло обзавестись множеством попутчиков...
хотя каждый член экипажа задал себе свой пункт назначения, все они глядят в одно и то же звездное небо».
та, без кого звездный экспресс не существовал бы в том виде, в котором мы знаем его сейчас. девушка, мечтавшая о звездах и исполнившая благодаря своему усердию собственное желание. девушка, которая оставила позади родной мир, семью и друзей.
сложно представить звездный экспресс без запаха кофе, сваренного химеко, и ее заботливого голоса, когда кому-то плохо. мы вместе спасли март 7, и я сам видел, как ты заботливо сшила для нее наряды и помогала адаптироваться на первых этапах. разве это не доказательство твоей заботливости?
ты не задаешь лишних вопросов, и меня это устраивает. с тобой комфортно. порою мне кажется, что ты видишь людей насквозь, но до тех пор, пока ты не произносишь этого вслух, это не доставляет мне неудобств. твое общество привычно: ты стала членом семьи. кем-то родным, с кем можно двигаться дальше и на кого положиться.
порою я прокручиваю в голове тот самый диалог во время нашей первой встречи. знакомство с тобой изменило мою судьбу, поделило жизнь на до и после. ты дала мне не просто работу или цель — ты подарила мне возможность быть полезным, быть кому-то нужным. кто же мог знать, что я буду так же сильно нуждаться в вас всех.
правда, иногда я не могу не задаваться вопросом... знала ли ты, кого на самом деле однажды позвала на борт?

---

заявка не в пару, однако в близкое взаимодействие на уровне дружбы или братско-сестринских отношений.
думается мне, что химеко могла стать одной из первых, кому дань хэн в принципе начал хоть как-то доверять. она же была первой, кого он в принципе узнал из экипажа. с удовольствием отыграл бы какие-то из тех первых дней дань хэна на экспрессе, либо приключения на какой-нибудь планете или на космической станции. мы могли бы даже вместе отправиться на поиски стелларона, пока господин янг присматривал бы за экспрессом, а март еще не появилась в нашей компании. и это лишь малая часть имеющихся у меня мыслей для игры — приходите, договоримся.
посты пишу примерно раз в две недели, от 3к символов и как пойдет. по скорости буду ждать хотя бы пост в месяц, а в остальном — легко подстроюсь под вас.
приходите, оживите эту прекрасную даму. буду очень ждать в гостевой или сразу в лс)

Пример моего поста

Все переменилось слишком быстро; Дань Хэн даже не успел толком собраться с мыслями, как на него свалились новые хлопоты и переживания. То, чего он все это время так отчаянно стремился избежать, прячась под другой внешностью. Все сложилось куда лучше, чем он ожидал, однако это все равно не приносило облегчения. Хотелось улететь, покинуть эту планету, и так же сильно хотелось остаться. Когда-то это место было родным домом, и что-то в груди неприятно ныло от мелькающих в голове воспоминаний. Обрывочных, совсем размытых. Сейчас его домом стал Звездный экспресс, и после того, как он вынужденно проявил свою истинную сущность, ничего не поменялось.

В любом случае, улетать пока было рано. Стелларон еще не запечатан, а значит, их миссия еще не закончена. После битвы с Фантилией наступило небольшое затишье. Это дало возможность собраться с силами и привести в порядок некоторые дела, успокоить тревожный разум.

Лишь несколько проблем действительно волновали его сейчас. Например, неизвестная анонимная записка, которую принесла робоптаха.

Первой мыслью было, что кто-то ошибся. Затем он начал думать, кто мог быть адресантом. Цзин Юань? Вряд ли он стал бы строить такую загадочность и не подписываться. Более того, он наверняка позвал бы Дань Хэна к себе, а не в порт Навалия. Кто-то из его друзей тоже предпочел бы подойти к нему и поговорить лично. Сложно было представить ту же Март 7, которая воспользовалась бы местной системой и написала ему письмо вместо того, чтобы внезапно выпрыгнуть из ниоткуда, ошарашив его своим звонким голосом.

По правде говоря, Дань Хэн сразу же понял, кто позвал его. Просто в глубине души надеялся, что ошибался. Никто больше не стал бы пытаться сохранить такую анонимность. Страх преследовал его слишком долгое время, и разум невольно думал в первую очередь о худшем исходе событий.

Но все же, существовала вероятность того, что он действительно был не прав. Оттого в назначенное время направился в назначенное место. Уединенное от лишних глаз — с каждым шагом уверенность в собственной догадке возрастала. А когда он увидел вдали на мосту чужую фигуру, то остановился. На секунду возникло желание просто развернуться и уйти прочь. Снова сбежать, как делал многие годы до этого. Его позвали явно не для разговоров — этот человек упорно отказывался слушать все, что он говорил. В груди неприятно кольнуло — воспоминание о том, как чужой меч проткнул его насквозь, было еще свежо. Удар был смертельным, и ему действительно повезло, что он выжил и не пострадал благодаря своей силе.

Тихо вздохнув, Дань Хэн пошел дальше, не отрывая взгляда от того, кто преследовал его в ночных кошмарах долгое время. Если он хотел начать жить с чистого листа и даже сумел решить вопрос со своим изгнанием, то необходимо было каким-либо образом решить и этот момент. Он уже убивал Блэйда раньше, вот только это не принесло особой пользы. По правде говоря, у него и вовсе не было желания убивать или вредить кому-либо. Он не хотел пользоваться той силой, что была ему подвластна.

Но разве ему когда-нибудь давали выбор?

— Ты снова хочешь драться? — вопрос был риторический, ведь не для разговоров же тот его позвал. В голосе была слышна усталость: ему действительно надоело раз за разом просыпаться в холодном поту и сбегать куда подальше при малейшем намеке на присутствие Блэйда. — Мое изгнание закончено. Жители Лофу официально признали, что я не он. Нет смысла враждовать.
Глупо было надеяться на то, что Блэйд последует их примеру. Однако в глубине души Дань Хэн действительно верил в лучшее, пускай и был готов к тому, что тот атакует в любой момент. Он готов был повторить миллион раз, что он не Дань Фэн, если бы это помогло решить их разногласия — как между ними двумя, так и внутри самого Дань Хэна.

Пример моего поста

это время бесконечное и вечное,
это время так быстро заканчивается и стирается,
словно память собственная превращается в ничтожную карту памяти,
которую так хотят очистить недавно влюбленные, что потерпели предательство с двух сторон.
ты — причина своих дыр в ничтожном и скупом сердце,
что бьется где-то под ломанными_переломанными ребрами.
сегодня ты даже не пытался начать свой день свято,
не пытался читать отче наш — так полагается по смешному слуху о твоей фамилии.
тебе же уже давно не смешно,
потому что отче наш ты будешь читать лишь с сарказмом и крестясь в обратном порядке
левой рукой.
сам себе рагнарек и антихрист,
что стали причиной революции в сердце, которое ты так слезно умоляешь заткнуться.
пить и не плакать — гимн каждого отчаянного вечера,
в котором ты так старательно тонул и продолжаешь тонуть,
посылаешь себя пить и нахуй.
— да ну нахуй, —
выглядишь, словно покойник:
в левой руке — бутылка чего-то там сорокаградусного,
в правой — косяк с дрянью, которую ты куришь чуть ли не каждые пять минут.
на встречу — девочка, что в последствии станет слаще шоколада после укура,
девочка, что в последствии станет лучшим антидепрессантом даже перед амитриптилином —
и равных ей больше не будет.
об этом ты тоже пожалеешь.
первый взгляд и сразу — глаза в глаза. красивая. неземная и даже вне_земная.
капаешь на разорванную душу теплым дождем, что заставляет губы дрожать от чувств.
стоит перед тобой такая потрепанная, изнеженная, но ранимая.
одновременно хочется и прижать к себе, и холодно посмотреть льдом своих глаз на утонченную кукольную фигурку.
ты пьян и под чем-то опять — возможно, такая яркая палитра эмоций от вещества и веществ,
но ты не хочешь разбираться, в чем же дело. поэтому:
— приве-е-ет, — как-то сконфуженно и удивленно, чтоб не банально.
смотришь на бусинки рубина на ее руках — даже это красиво и с упадом в искусство, что заставляет сердце биться.
что-то шепчешь, словно пытаешься заворожить своим голосом,
но ты уже давно под чарами запрещенных веществ — обидно, тебе, кир, наверное?
смотришь на того незнакомца,
смотришь — да так, чтоб у того страхом кости испепелило и сердце прожгло отчаянием.
собой не гордишься, но он постепенно уходит, оставляя тебя в компании девочки-ненастья.
— ушел уже, — киваешь в сторону удаляющегося силуэта. уходит куда-то в темень, как и ты, но есть разница:
он — в темноту деревьев, ты — в темноту собственной растрепанной_перетрепанной души.
твоих волос злато колышется под натугами ветра,
видишь, как развивается на порыве холодном подол платья девочки-загадки.
— кир, — бля. — кирилл, — не весь город знает тебя по сокращенному имени, уж извини, дорогой.
выглядишь напуганным ребенком во время майской грозы.
и красота твоя — такая чистая и святая,
что бесы внутри так и просят — замарай, очерни, испорти — ты же это умеешь.
с тобой явно что-то не так.
— приятно, — ..познакомиться. никогда не договариваешь фразу до конца. — все нормально, не помешала.
— ты как? все в порядке?
ни ты, ни она не знаете, что с этой минуты и начнется тот ад, из котого будет практически не выбраться.
тебе бы заранее стоило сказать стасе, что захарканный бетон красивее твоего никчемного сердца.

Мы не знакомы


Он предлагает ближайшим ученикам разделить с ним хлеб и вино [плоть его и кровь], рассуждает о бессмертии человеческой души, говорит о смирении и любви, больше всего — о любви, и эту любовь я вижу в твоих глазах, когда ты смотришь на него.

Некоторые из апостолов поначалу перешёптывались за спиной, тревожились, что появление в числе последователей женщины принесёт разлад и смуту. Ты и мыслей о подобных сомнениях допустить не могла. Внимательно слушала проповеди, помогала остальным в них разобраться, проявляла бесконечное милосердие ко всему сущему, стала примером для других, а для учителя — поддержкой и опорой.
Девчонка из Магдалы, укачивающая себя в объятиях собственных рук и напевающая какую-то совершенно дурацкую надоедливую пастушью песенку про потерянных овечек [умоляю, прекрати, это просто ужасно].
Ты действительно полюбила его не так, как прочие, но это тихое трепетное чувство, теплящееся в груди, никому не причинило вреда.

Не пожалела ли ты о том, что так и не сказала ему? — я задался этим вопросом, глядя на тебя, и вдруг встретил твой взгляд, светлый и спокойный, лишённый страха перед незваным гостем, случайно обнаружившим своё присутствие. Нет, не пожалела.
Он, конечно же, всё знал.
И что последним, услышанным им от тебя, станет скорбный женский вой, прорвавшийся сквозь рёв беснующейся толпы в момент, когда Пилат умыл руки, — он тоже знал. Но едва ли был к этому готов.
Я вот, давно позабывший о существовании подобных чувств, готов точно не был. Однако не посмел шелохнуться, стоя по правую руку от того, кто мог позволить себе наблюдать эту сцену с ироничной улыбкой на губах.     

Уже позднее, когда всё закончится, я приду, чтобы помочь снять его тело с креста и проститься. Не дёрнусь и не скину твою ладонь, в сострадательном молчании опущенную на моё плечо.
Совсем скоро ты так же протянешь руку к нему, избравшему тебя первой свидетельницей своего возвращения, и ты услышишь ставшее впоследствии знаменитым — noli me tangere

Нам этого тогда знать, конечно же, было не дано.


Мы знакомы одну жизнь


1763 год. Лондон процветает. Каждая пятая женщина зарабатывает, продавая себя.
Мы с тобой — подтверждение статистики. Названые сёстры, дочери madame одного из наиболее известных борделей в Сохо. Странно было бы стать исключением при таких вводных.

Матушка вечно с тобой носилась, как курица с яйцом, словно чувствовала необходимость хоть как-то спасти твою невинную душу. Кудахтала до шестнадцати лет, а потом поняла, наконец, что дочь шлюхи — это клеймо, которое не свести. То препятствовала нашему общению, а теперь сама тебя привела ко мне с просьбой подготовить.

Я на тебя смотрю — как в ответ разглядываешь заинтересованно, как губу нижнюю кусаешь, как складки подола измятые в пальцах теребишь, — и мне совершенно не хочется душу твою спасать.

Но меня просят не об этом.

У матушки на тебя планы большие — невинность на торги выставить, да лорду какому-нибудь знатному на содержание отдать под проценты. А чтобы лорд не заскучал, старшая сестра, куртизанка с опытом, младшую должна, дескать, премудростям обучить.   

Больно ей тебя из-под своего крыла отпускать, тебе же — боязно перед всем, что впереди ждёт, и ты меня вопросами засыпаешь о том, каково это — в первый раз. Я тебе руку на плечо по-свойски закидываю, к уху наклоняюсь и говорю вкрадчиво, что настоящий первый раз должен быть с тем, кто действительно нравится, а на прочих потом будет уже плевать. До чего умилительна ты в своём искреннем удивлении, Мэри.
Не бойся ничего, зайка, особенно меня, — я ведь сказала, что научу тебя всему.
Будет весело, вот увидишь. А матушке нюансы знать вовсе не обязательно.


Мы знакомы две жизни


— Мар…ти, — жмурюсь от хлопка бутылки с шампанским и вздрагиваю, когда часть его летит холодными брызгами на обнажённую кожу. Ты доволен собой, ты хохочешь заливисто, ты не торопишься снимать новую форму СС, которую тебе выдали только вчера. Ты безмерно горд быть зачисленным в самое элитное подразделение, доказав всем своё право и чистоту крови. Но ты совершенно не беспокоишься о том, что запачкаешь драгоценный китель, когда наклоняешься к моей груди и животу, дабы попробовать шампанское вот так. Ещё сильнее ты гордишься быть обладателем особого расположения валькирии Люфтваффе, чей супруг выступил твоим поручителем для прохождения отбора.

Бесстрашный такой, молодой, пылкий, разложил меня прямо на кровати бригадефюрера, лежишь теперь сверху дыхание переводишь, а я на мундштуке насечки зубами в задумчивости оставляю и по волосам тебя расслабленно треплю, как щенка любимого.
— Нашёл бы себе такую, чтоб Kinder, Küche, Kirche, может, и счастливым бы стал. На кой чёрт тебе вообще эта «мёртвая голова»?
Это ведь те эскадроны смерти в концентрационных лагерях, устраивающие не что иное, как геноцид.
Ты, мой милый, ещё ни одной жизни забрать не успел, но если грех такой на себя возьмёшь, это уже будет совсем не то же, что проституция, некогда оставившая твою душу незапятнанной.
Я смотрю на тебя [любуюсь откровенно], и думаю о том, какая же это садистская издёвка свыше — ты в рядах СС.
Я смотрю в глаза твои — светлые, спокойные, лишённые страха, — такие же тёплые, как много сотен лет назад.

Смотрю и понимаю, что хочу тебя спасти.

— Знаешь, Марти, мне придётся сделать тебе очень, очень больно.
Хмуришься, из-под ладони выныриваешь, за запястье меня перехватываешь и кольцо обручальное на пальце в разные стороны крутишь, осторожно интересуясь, не собираюсь ли я тебя покинуть. Получив заветное «нет», улыбаешься, снимая кольцо напрочь.

Нет, милый, ведь чем дольше ты со мной, тем больше проявляется воспоминаний о твоих прошлых жизнях. Именно это осознание в какой-то момент и причинит тебе такую боль, что выть захочется.
В тот момент я буду рядом, обнимать и утешать, гладить по спине и говорить, что ты просто запутался.
В тот момент я резко перехвачу тебя за челюсть, как щенка, который по дурости схватил что-то не то — выплюнь немедленно и не смей так больше делать — когда допустишь мысль о том, чтобы закончить всё одним выстрелом.

Не смей, ты понял меня? Иначе тебе уже никто никогда не сможет помочь.

И ты держишь слово, даже когда видишь, как горящей звездой падают с неба обломки моего самолёта.
Загадывай желание, Марти.
И выводи невинные души из ада, именуемого Бухенвальд.


Мы знакомы три жизни


— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…
Ты зажимаешь мне рот ладонью и, беспардонно заваливаясь сверху, выдёргиваешь из руки книгу. 
Ты говоришь, что на сей раз нам нужна другая история. Ты уже вспомнила все предыдущие, и мы договорились быть предельно честными друг с другом. Договорились отбросить все библейские заморочки, забыть моё имя, о которое язык порезать можно, забыть твои слёзы, которые ему посвящались.
Выходит, договорились попробовать быть счастливыми в этот раз? Наверное, так.

Я перехватываю твои запястья и тянусь к тебе чтобы поцеловать. Старенький зелёный поезд трогается с характерным глухим лязгом, и ты охаешь, цепляясь за меня крепче в борьбе с инерцией. Необъятная бабулька, которой мы отказались уступать нашу нижнюю полку, закрывает внуку лицо газетой и цокает языком, принимаясь ворчать о том, что молодёжь совсем стыд потеряла.

Мы с ней ещё повоюем и за право ехать с открытой форточкой, и за натянутую с верхней полки наволочку, и за место на столике. И она, конечно же, пожалуется проводнице, когда ты, дожёвывая купленный на полустанке пирожок, будешь на ломаном русском повторять за ней «срамота-то какая», «сталина на вас нет» и «не по-христиански это, ой не по-христиански».


Мы знакомы четыре жизни


Ты стоишь на пороге моего дома, и у тебя губы дрожат, глаза пелена подступающих слёз размывает. Не можешь ничего сказать — падаешь в мои руки и воешь от боли, отчаяния, бессилья. От этого ощущения дежавю коленки подкашиваются, и я медленно оседаю вместе с тобой на пол.

Конечно, ты узнала, что мы собираемся сделать, кому решились бросить вызов.
Ты понимаешь, что можешь потерять его снова, и теперь уже не будет ни чудес, ни амнистий.

В моих словах о том, что я его собой закрою, утешения не нашлось бы ни грамма, и я проглатываю их, продолжая прижимать тебя к груди и мерно гладить по содрогающейся спине. Ты ведь и так всё понимаешь, и понимание это конвульсивными рыданиями из грудной клетки рвётся.

Я закрываю глаза, мягко укладывая подбородок на твою голову, и качаю тебя так нежно, как укачивала когда-то мать, пока тебе было больно или страшно. Поверх судорожных всхлипов слышен мотив пастушьей песенки про потерянных овечек, совершенно дурацкой и надоедливой. 

Под моё тихое пение стихает и твой плач.


Мы знакомы

итак, прорабатываем страхи:

● библию знать не обязательно (я не шарю, пользуюсь интернетами, смекал_очкой и прекрасно себя чувствую)

● понимаю, что с громким никнеймом вроде Maria Magdalena может быть дискомфортно, поэтому предлагаю разобрать за запчасти: Magdalena/Magda/Maria/твой вариант, а в списке ролей пропишем как по паспорту чтоб никто (2 человека из фд) не запутался

● по поводу внешек можем договориться (и твоих, и моих), но ты посмотри как хороши эти девочки и вон тот парень с одним исходником.... пол, кстати, поменять тоже можно в каких-то историях, если твоему сердцу ближе гет/слэш/фем нужное подчеркнуть. я за разнообразие

● истории представляют собой реинкарнации в разные периоды времени, где этих двоих сталкивала жизнь. Мария, хоть и святая, но всё-таки человек, поэтому не живёт вечно — это душа её проходит через цикл смертей и перерождений. однако за счёт того, что святая, есть бонус — когда обстоятельства сталкивают её с какой-нибудь настоящей хтонью, она потихонечку начинает вспоминать все свои прошлые воплощения и суть того, кто она такая. Азазель, в свою очередь, природы не человеческой, и помнит всё (есть нюанс, но об этом позже)

● заявка не в пару (они_пытались.jpg), но любить Марию Ази всё равно будет безумно. это любовь, но другого рода, что ли? потому что Мария всей душой однажды полюбила Спасителя, а Ази — архангела Рафаэля (но не помнит этого, таков нюанс). возвращаясь к их природе, Азазель — падший ангел, и там чувства как константа. Мария — человек, и здесь спектр возможностей гораздо шире, то бишь, если захочешь, не обязательно вечность вздыхать по Спасителю (на форуме кстати есть игрок, который играет его со мной маской, и он супер, с ним тоже можете попробовать договориться на что-нибудь интересное), можно радоваться жизни и вкрашиться в кого-нибудь ещё, в неограниченных количествах

● по персонажу: ты можешь взять для Марии любую предысторию. по одной версии она была раскаявшейся блудницей, по другой — Спаситель изгнал из неё бесов, и она присоединилась к его ученикам. а можем и вообще над другими вариантами подумать. единственное что — совсем не вижу её сукой_стервой_истеричкой_вечной дамой в беде_наивной фиалкой_эзотерик бимбо. в общем, хочу самобытного живого человека. там ниже будут короткие вайбовые видосы, вот прям оно

● теперь надо что-то про требования, да? пишу с заглавными и выделением прямой речи потому что мне так привычно, ты — пиши как тебе удобно. объёмы любые. лицо у меня по большей части 1-е. если тебе понравится в заявке вообще всё, кроме этого, могу попробовать вспомнить письменность от 3-го, но не гарантирую, что выйдет круто.
нц люблю и умею по-всякому (вроде даже без кринжа 🤡), надеюсь сойдёмся во вкусах.
фидбэк на посты мастхэв, без него руки опускаются и ничего не хочется.
общению помимо написания постов — да! мне всегда будет по кайфу обсудить с тобой планы на сюжет, хэдканоны, игры, заявки, идеи, покидать картинки и что угодно мемы их есть у меня, поэтому ur welcome. я этой темой и персонажем горю, теперь вот хочу гореть вместе с тобой!
не ревную и ни в чём тебя не ограничиваю — играй что хочешь с кем хочешь ебись@веселись, но в нашей с тобой сюжетке я хочу видеть пост в две недели, не надо задвигать в дальний ящик, пожалуйста. тебе я тоже буду отписывать в приоритетном порядке
пример поста — это важно, регистрируйся и залетай в лс сразу с ним, чтоб понять поймаем мэтч или же нет, а там дальше обсудим планы на сюжет и всё остальное
ааа страшна страшна нипанятна требований дохуя, но я верю в то что каждой твари по паре и однажды ты найдёшься 😘

могу страдать ветхозаветно (часть поста от азика, где есть про марию)

Моя беда в том, что я всё помню.

«Каково это — носить ненависть в сердце уже так долго? Скажи, разве тебе со временем становится легче? Она вгрызается в тебя всё сильнее с каждым годом, десятилетием, с каждой сотней и тысячей лет. Она бы давно поглотила тебя без остатка, но этого всё ещё не произошло, ибо в тебе есть свет. И ты сможешь простить».

В первую нашу с ним встречу я предложил ему спрыгнуть с крыши храма иерусалимского.

— Что такой, как ты, можешь знать о таком, как я?

Это было второе из трёх христовых искушений. Испытание гордыней, которое прошёл он, и на котором споткнулся я сам. Споткнулся на своём пути, прервал долгий бег и поднял голову, впервые за долгое время оглядевшись по сторонам.

В нашу с ним вторую встречу я остался незримым отстранённым наблюдателем, чьё присутствие не укрылось лишь от чуткой Марии. Мария, моя милая Мария, лучше бы почувствовала надвигающуюся бурю и то, что назревало за спиной. Гнев внутри достиг апогея, когда я вынужден был смотреть, как предатель улыбается ему в глаза, как держит в своих руках его сухие тёплые ладони, как целует его и как смеет говорить ему о любви. В тот момент я впервые разглядел в нём себя, и мне стало невыносимо больно за нас обоих.
И я со злым ликованием смотрел, как Иуда готовит петлю, как лишает себя жизни за содеянное.
«Стало ли тебе от этого легче?»   

В нашу третью встречу я плакал над его телом, не помня, когда делал это в последний раз. От боли, от обиды, от жестокой несправедливости. Вопреки моей гордыне, мы оказались слишком похожи в своей любви к людям, в намерении помочь им, вывести к свету, в желании спасти и понесённых за это страданиях, причинённых по одной Его воле. Больно мне было и за богоматерь, ибо я понимал, каково это — беспомощно наблюдать за тем, как умирает когда-то подаренное тебе дитя. Как меня вынудили смотреть на гибель взращённых нами с братом цивилизаций, оказавшихся неугодными Ему.
Тогда ненависть в сердце стали вытеснять другие эмоции, а я начал задумываться о том, что, коль наши с ним жизненные пути так отражаются друг в друге, может, и мой предатель многим ранее всё знал? Может, и не было ко мне никакой любви вовсе? Может, ответное чувство я придумал себе сам, только лишь потому что мне хотелось, чтоб так было? Эти размышления делали мне только больнее.       
«Всё, что причиняет тебе боль, Азазель, ты делаешь с собой сам».

В нашу с ним n-встречу я нервно смеялся, повторяя, какие мы всё-таки разные. Он простил Иуду, конечно же, он давно его простил.
— Просто потому что ты — лучшее, что могло случиться с этим миром.
А я совсем не такой. И пусть ненависти в моём сердце больше не было, там всё ещё гнездились обида и боль. Скорбь по навсегда утраченному брату и такому же безвозвратному [нашему] времени.
«В нас гораздо больше сходства, нежели кажется. И тебе под силу простить».

Шёл семнадцатый век, и я всё ещё силился что-то доказать, поэтому когда наши с Марией пути пересеклись, мне совсем не хотелось выводить её за руку к праведному свету. Мы прожили жизнь, будучи английскими куртизанками. Это была быстрая, яркая и, по тем временам, довольно счастливая жизнь. А когда она трагически закончилась по вине одного зарвавшегося лорда, когда пришёл мой черёд класть по шиллингу на её потемневшие веки и целовать остывший лоб, на меня сошло неожиданное откровение, что душа Марии всё равно осталась чиста. Она сделала эту скорбь светлой, и я, наконец, закончил попытки сопротивляться, поплыв по течению.

 
И вот теперь это течение выбросило меня на острые скалы.

Я всё ещё помню, что испытывал к тебе. Помню время, казавшееся мне самым счастливым просто потому что оно было разделено с тобой. Помню тоску разлуки и радость встречи. Помню наши последние дни вместе, помню близость, ставшую наконец не только духовной, но и физической. Помню, как одно дыхание не двоих делили. И предательство твоё тоже помню.     
— Прежде ложь твоя была гораздо убедительнее. Я в неё верил, а сейчас, — медленно качаю головой и перехожу с арамейского обратно на понятный всем русский, — поработай над этим, а то так и останешься актрисой без Оскара, — возвращаясь к моим пламенным речам, которые все тебе одной посвящались. Мне снова больно об этом думать, ещё больнее — озвучивать, и не просто кому-то, а непосредственно тебе. Историю спасителя и Иуды знают все. Нашу с тобой историю не знает практически никто, ведь мне спасителем стать было не суждено.

могу не страдать

Нет, ну вы его видели? Взъерошенные, пускай и с остатками лака, волосы, улыбка клыкастая, щёки розовые [не наблюдал бы достаточно долго, решил бы, что от смущения, но это мы ещё проверим] и глазищи вот эти вот огромные, карие, блестящие. Говорю же — вылитый Бэмби. Рога только пока не заслужил.
Так, что там насчёт смущения? Не-ет, будь ты робкой фиалкой, стоял бы сейчас весь красный, как помидор, и либо всё же залепил мне оплеуху, либо застыл как истукан. Хотя, знаешь, готов поспорить, тебя вообще не было бы в этой гримёрке. Но ты здесь, всё ещё держишь ладони на моих бёдрах, отвечаешь на поцелуи и даже обрываешь на полуслове, затыкая рот. Где это видано?
— Какой топор, Форе? — не скрывая попытку отдышаться, затылком в зеркало упираюсь; языком по верхнему ряду зубов провожу и усмехаюсь в ответ, — гляди, у меня лапки, — жалость-то какая, приходится отпустить тёплый бок, чтоб перед носом твоим ладони выставить да пальцы несколько раз сжать. Ждёшь подвоха от меня? Скрытые мотивы ищешь? Обижаешь, я ведь едва ли не единственный, кто всегда тебе в лицо всё прямо говорил. Да, жестоко, да, обидно, да, на эмоциях и где-то несправедливо, но зато как на духу. И никаких диверсий за спиной. Некоторые из них я даже предотвращал, и ты, может, так и не узнаешь, что Рауль, Паскаль и Модест, например, взъелись на тебя куда сильнее. [И это хорошо, что тебя не было на некоторых совместных мероприятиях]. Правда, теперь я очень хочу, чтоб был на следующем.
— Mio principe, да я самая честная крыса в твоей жизни, — поэтому не ищи двойных смыслов, когда мои ноги за твоей поясницей скрещиваются. Мне просто нужно ближе. А ещё нужна такая же открытость от тебя, ведь это было бы справедливо по отношению ко мне. Что скажешь?

— Что за вечер удивительных открытий, надо будет выпить за это, — до нового года всего-ничего, а я до неприличия трезв. Держу пари, ты из-за выступления тоже ничего не ел, и развезёт нас катастрофически быстро. Не нужно быть гением дедукции, чтобы понять — никто тебя сегодня к праздничному столу не ждёт, раз ты всё ещё здесь со мной. Личную жизнь участников труппы сложно назвать личной. В основном отношения складываются с коллегами или теми, кто так или иначе вращается в этих кругах, но даже если появляется кто-то далёкий, то без внимания это не оставляют. И едва ли ты успел выцепить кого-то в тиндере на вечер, раз так охотно поддаёшься, позволяя подтянуть себя за подбородок близко-близко и подушечкой большого пальца контур губ очертить. На смену пальцу приходит язык медленно, развязно, снизу-вверх, чтоб потом на короткой заминке перед полноценным поцелуем выдать ещё одно приятное и не озвученное ранее открытие: «sei dolce».

А ещё наивный, если считаешь, что этого [мне-тебе] будет достаточно. Обеими руками под мундир забираться приятнее, обеими руками все внутренние застёжки-петельки ловчее поддевать. Там уже гляди и подтяжку с плеча сцапать, и трико до грани тазовой косточки приспустить, и пальцами под тугую резинку белья пробраться по-свойски так, по-хозяйски. Отстраниться не даю, ногами по-прежнему обнимая. В волосы вцепляюсь теперь уже жёстко, вынуждая голову вбок наклонить, чтобы по открытой шее от ключицы до самого угла нижней челюсти языком провести. Чтоб ни одна реакция твоего тела от внимания не ускользнула, когда ладонь обхватывает член. Меня сейчас заводит всё: то, как выдыхаешь тяжело; как пресс твой сокращается, когда с нажимом первые движения вверх-вниз на пробу, ловя нужный темп; как немного сгибаешься, когда подушечкой пальца влажную головку обвожу; как сам впиваешься в мои бока и бёдра так, что утром я точно увижу на них синяки. Ужасно жарко, тесно, пространства мало, мои шмотки из такого положения не снять вообще никак; я раздосадовано рычу, кусая твою шею, пожалуй, чуть сильнее, чем следовало. Поспешно зацеловываю укус, отпускаю волосы и руку из твоих штанов достаю, но лишь для того, чтоб край ткани ниже дёрнуть до слабого треска, ладонь свою прямо перед твоим лицом облизать и обратно вернуть.   
— Так лучше, мой принц? — улыбка чеширская красуется недолго — нет нужды ждать ответа на риторический вопрос, когда есть возможность в очередной раз твои губы поцелуем поймать. Пальцами свободной руки от уголка рта по щеке слюну размазать, ахнуть тихо от того, как резко дёргаешь, практически лишая какой-либо опоры на краю стола. Но моя задача сейчас с ритма не сбиваться, когда и так уже на грани. И я справляюсь, несмотря на то, как буквально наваливаешься сверху, позволяя дышать лишь урывками. Мыслей об опоре нет, как и других лишних. Я же знаю, что ты не дашь мне упасть.

Дыхание сбивчивое, дыхание загнанное; тебе нескольких быстрых движений хватает, чтоб потом пару раз толкнуться в мою руку самому и кончить. Меньше всего сейчас волнует, что мой костюм пачкаешь. Я вообще ни о чём думать не могу, кроме того, как брови к переносице сводишь, жмурясь, как ресницы твои пушистые дрожат, как губу покрасневшую кусаешь, как дышишь хрипло, как ком в пересохшем горле сглатываешь, как ослабевает хватка подрагивающих пальцев. Как от собственного возбуждения хочется, сука, выть. Но ты открываешь глаза, смотришь на меня так мутно-влажно, что я только зубы стиснуть и скулёж едва ли сдержать могу.
По громкой связи объявляют, что через двадцать минут театр будет закрыт, все должны успеть покинуть здание. Это прилетает так внезапно, что я и правда чуть не съезжаю на пол. Всё-таки ловишь.

— Ну что, какие планы на вечер? Есть ключи от крыши, предлагаю в половину двенадцатого там, — вытираю руки обо что придётся, уже не жалко, — с меня пара бутылок и чего-нибудь… чего-нибудь. А ты найди бокалы нормальные, и чтоб никакого пластика, не расстраивай малышку Грету, иначе она тебе баллов от Швеции не докинет.
Встаю лицом к зеркалу, упираясь ладонями в стол, выжидающе смотрю тебе в глаза через отражение. Сам додумаешься, нет?
— Не поможешь? — там от шеи до уровня средних рёбер где-то под налепленной шерстью застёжка мудрёная запрятана из молнии и крючков. Тебе тоже должно быть знакомо. В одиночку я на это час убью, но скорее просто психану и порву.
Пока расправляешься со всеми петлями и заклёпками, гляжу на тебя, не скрывая довольную улыбку. Ниже ключиц и уровня плеч так просто кофту не опустишь, но дальше уж я сам, в безлюдной общей гримёрке. Ещё надо успеть принять душ, переодеться, заначку свою найти. Твои прикосновения и поцелуи в шею имеют свойство напрочь сбивать с мыслей. Ещё одно приятное открытие этого вечера? К сожалению, времени действительно остаётся мало, и я завожу руку назад, ероша и без того взлохмаченные светлые волосы. Думаешь о том же, о чём и я, ловя в зеркале мою улыбку? 
— Как же мы охуенно смотримся вместе, — а мне скрывать по-прежнему нечего, о чём думал, то и сказал. Цепляю твою нижнюю челюсть пальцами, крепко удерживая и поворачивая голову к себе, чтобы лениво, но жарко поцеловать.
— Всё, я побежал. Буду думать о тебе в душе. Времени осталось минут десять, так что быстро по-спартански, — хохотнув,  салютую тебе рукой и отпираю дверь, чтобы затем выйти в опустевший тёмный коридор и проследовать до своей гримёрки. Неизменно по-королевски.

вайбовые видосы

и ещё кое-что

раз

прости меня.
я не могу помочь - я разрушитель больше, чем помощник.
еще один год жизни выбит прочь, но боль цветет со свойственной ей мощью.
я стал тебе единственной тропой к пространству отдалившегося неба;
дымящейся стремянкой, сразу в бой ведущей устрашенного эфеба.
я стал тебе надеждой,
стал теплом,
цеплявшим сердце
заостренной финкой.
какой в том смысл?
все мы барахло размером с неприметную песчинку.
нас всех забудут - мы не будем тлеть, в веках и беззавете догорая;
никто из нас не сможет ни на треть
увидеть мир
с разбитых лестниц рая.
ты знаешь,
что,
конечно,
я не тот,
кто мог подать спасительную руку.
проходит опостылевший нам год, но мы не станем ближе друг для друга.
мы оставляем счастье и любовь, и, наконец, нас отпускает полночь,
но, всё же, я могу разрушить боль
в обмен
на утопическую
помощь.
©

два

боль невозможно вытравить тихим словом.
нет никакого смысла пытаться снова - ты не найдёшь во взгляде ни капли веры, я же в твоем и грамм не найду любви.
всё, что есть мы - пропавшие в мире дети, мы бы спасли столпы его, только где те? всё, что есть мир - вертящая небо сфера, он не опасен, но неостановим.
если бы бог нас видел - вот так, без фальши - он бы сбежал отсюда куда подальше - мир бы отдал нам, и подписал бы вексель, запер бы дверь на ключик и на засов.
если всё так, зачем разрываться в клочья? только взглянуть - и станет гораздо проще:
мы - это просто чёртов комок рефлексий,
мир - это просто чёртово колесо.
даже сквозь сон я вижу твой взгляд, как прежде - в нём пустота, и нет никакой надежды -
тока разряд, идущий по светлой коже - только попробуй, только попробуй, тронь!
но без надежды - толку-то мне стараться? - слово проходит мимо в беззвучном танце.

...боль отступает,
если без слов я, всё же,
в пальцах своих
сжимаю
твою ладонь.
©

клянусь, играю я лучше, чем пишу заявки 
поезд хайпа слова пацана ушёл, а я остался на перроне. если ты такой же — приходи, будем шманать чушпанов, устраивать «с добрым утром» другим группировкам и потом дискачить вместе под «богатырскую силу»! сюжет хотелось бы обсуждать уже после того, как ты откликнешься, потому что у меня есть некоторые мысли и даже полностью сложенная история (шип). вдруг не придумается что-нибудь новое. но если у тебя присутствуют свои задумки, хэды, гештальты не закрытые — тем лучше, потому что хочется взглянуть на наши с тобой похождения по-новому. здорово, когда игра вписывается в каноничные события и, возможно, немного их объясняет (например, натянувшиеся отношения между нами ближе к последним сериям). стекло, комфорт и эмоциональные качели приветствуются! мы можем продумать всю историю заранее, но я вполне принимаю импровизацию. и что-то среднее тоже.
хотелось бы отыгрывать всё же каноничный криминальный татарстан 80-90-ых, но мы сможем сгонять и в альт. сыграем что-то из современности, побудем нормальными людьми без уголовных наверное наклонностей или сходим в другой фандом своими персонажами.
главное, чтобы в пейринге (если решимся отыгрывать именно его) не было не каноничного сюси-пуси: трепет, поддержка (и битьё морд другу другу), описание влюблённых взглядов и прочего — нормально, но уменьшительно-ласкательные прозвища и милашное тисканье в фанфиках вызывают у меня зубной скрежет своей неправдоподобностью. особенно учитывая, что для турбо «пацанское» явно очень важно, судя по его упёртости в истории с айгуль.
помимо игры приглашаю общаться и подпитывать вдохновение друг друга! музыка, арты, фотошоп, совместный поиск дополнительного контента и обсуждение ранее незамеченных деталей в каноне. конечно, не 24/7, достаточно просто поддерживать общение и видеть взаимный интерес.
играть хотел бы активно: от пары постов в неделю до раза в месяц, когда не пишется или наваливается реал. совсем попрошу не пропадать, иначе запал пропадёт следом.
связаться со мной можно в личке или в гостевой, а потом и в соц.сети переползти.

---

помимо турбо жду всех остальных, кто захочет поиграть с зимой и пополнить пацанский каст на онлайне!

Пример моего поста

пример поста можно будет попросить в личке или в гостевой. пишу лапслоком (сильно предпочтительно, но опционально), предпочитаю средние и большие посты (5-12к), третье лицо, настоящее время, но вполне гибкий в плане стилистики и смогу подстроиться. правда, водолей не по знаку зодиака, а по призванию. птица-тройка тоже обсуждаема. излишним постовым украшательством не страдаю, достаточно текста, хотя и кусать за желание сделать покрасивее не буду. в общем, ты приходи, всё обговариваемо на берегу!

— ты что, еще не ( растаял ) ( сторчался ) там? ну надо же.

ты был звездой, звездочкой — ты из снега белого смог такую историю слепить, стал хитом. но кому из нас в этой зиме удавалось пробыть на высоте долго. и высота исчезла, оставив после себя послевкусие горьких сигарет ( а не курил, никто бы не представил тебя с сигаретой ), дешманской наркоты и что еще оставляет после себя карьера рок-звезды? тебе виднее. по тебе выход в явь ебанул ударил сильнее, чем по многим. ты забрался высоко, красиво, и слетел вниз так же стремительно, как сосулька с карниза. { а кто нет }

моя свобода — это радиоприёмник
только когда плывёшь против течения
понимаешь, чего стоит свободное мнение

где тот романтичный мальчик, в рот заглядывающий, то мне, то деду? ты скажи.
от раздолбая-дурачка еще что осталось, остального я не вижу. что-то, видимо, все же растаяло. ты. ( я ) ты ведь тоже больше не видишь ту девочку, что была, когда мы знакомились? столько времени прошло. ты мой самый давний друг. когда я еще верила в дружбу. ты тот, кто знает ту подноготную, которую я надеялась никто не найдет по весне и просто никогда не поднимет.

а ты не вспоминаешь прошлого — ни моего, ни своего. но почему-то заваливаешься теперь к нам с гитарой, остаешься, порой, на полу рядом с нашим разъебанным диваном, порой, выходишь через окно в сугроб, а я говорю, что ( шею сломаешь — ) не возвращайся уже. говорю, чтобы проваливал, но яра русалка, дура, тащит тебя за руку в квартиру, говорит, спой еще. и вы горланите свой блядский шансон. и никто тебе не напоминает про твои проебы. кроме тех, что случились уже на наших глазах.

снегурка ледяную теперь строит, и получается у нее отлично. а ты ее видел и счастливой, влюбленной наивно, и, видел, зацепил мимолетно, как она начала в куклу превращаться фарфоровую, из-за мороза. может, говорил чего; может, своим был занят. и вернувшись, нечаянно друг на друга набрели, тебя теперь за порог не выгонишь, пока ты сам не захочешь. а ты, даже если хочешь, протестуешь из желания спорить, заваливаешься еще избитый, говоришь, на, это теперь ваша проблема, а я отключусь; говоришь, дайте в вашей ванной вены порежу, заебался я; а иногда молчишь, облокотившись на стену. в этой однушке дышать скоро негде будет.

озорной московский гуляка. по всему { питеру } в переулках каждая собака знает мою легкую походку. каждая задрипанная лошадь. #а нам тебя оттаскивать, когда ты пьяный рвешься начистить всем лицо.

я бы тебе, наверное, могла выговориться.
    [indent]  [indent] что бы я о тебе не думала ( а то ты не знаешь, что ) 

хочешь, хами мне. хочешь, хами пьяный, извиняйся трезвый ( и наоборот )
хочешь, относись как к сестре.
хочешь, давай переспали из жалости к тому, в каком мы разъебе.
хочешь, глаза закатывай.
[indent] ( хочешь, давай не выбирать )

— мы зовём его подснежник. — почему? потому что, позанимав у всех бабла, появляется только весной? — нет ( не только ), он буквально очухивается в сугробе в стельку би лайк всегда. (с) русалка

#мы хэдим, что снеговик на агату насмотрелся с суицидальными вайбами гуляет, с крыш сигает, самоубиться будто бы желает ( но чтобы не в самом деле ). но это необязательно.
#взлетевшая рокъ-звезда. разъебавшаяся о быт повседневности, любым комфортным тебе способом.
#теперь ты ебашишь шансон, вот это не обсуждается.
#нет, мне ( нам ) за внешность и остальное — нихуя не стыдно.

---

на самом деле, мы просто хотим, чтобы нам песни шнура пели, а мы кто по что.
у нас нечаянные лайбы питерской коммуналки в разъебанной однушке, которую снегурка с русалкой делит. снегурке мало деда, к которому несчастная абьюзивная влюбленность, ну и, должно же в ее прошлом что-то хорошее быть? так что, ты уж будь, а она будет играть царицу снежную, царевну несмеяну, с жизнью счеты, порой свести пытается для разнообразия. с русалкой попроще тут. она и наркотиками поделиться, чай — снегурка пиздюлей тогда обоим давать будет.

по игре: на размеры-оформления мне-нам плевать абсолютнейше. лапслок, правда, пожалуйста ( но если очень красивый, можешь показаться, на самом деле, в стилистике бы сойтись ). у меня оформление выебистое тоже выключается, пунктуация может стоять более классически, и, в целом, все легко очень обсуждается. еще мы все слоупоки — сейчас неожиданно вспомнили, что можем писать не в полгода, а практически спидпостить, но это все напускное и необязательно правда.

//
надо, конечно, деда дождаться, но мы можем мутить красивый недо-тройничок, стекольный, где карьеру твою мороз порушил, сам построил, дал на нее денег, благословение, а разъебались, не поделили что ( почувствовал себя смелым и самостоятельным, а? ) — и вот, где. или срикошетило то, что я с ним разъебалась и ушла в один момент.

с русалкой песни пить, дорожки дуть, коль захочешь. емеля наш — на него легко закатывать глаза, поворчать, что молодежь ( вы вряд ли сильно по возрасту расходитесь, так-то ), но молодой да наивный. черт у нас еще есть — невнятно есть, то ли есть, то ли нет.

в общем, ну, слушай. в игру заберем. хоть много, хоть помаленьку, как понравится. одного не оставим, только люби стекло бить, под вены вгонять ( можно не буквально, на таком не настаивает никто ) всем табором ждем, а я — особенно сильно.

//
ps. заявка на деда: она лежит в моей голове и пытается себя сложить.
а я дальше лежу.

Пример моего поста

( мы под огнём )
а жизнь { легче } длиннее не становится
и чё нам делать - застрелиться?

дышать, она не может дышать.

это потом — она вскинет веревку, перекинет ее, удерживая натяжение, приноровится, устроит. потом — обернет другой край вокруг собственной шеи. закрепит.

это все потом, а сейчас: она не может дышать от того, что дыхание спотыкается, не находит выхода, входа, легкие не получается заставить, как дóлжно. агате на долгое мгновение кажется, что можно вновь растаять, как раньше. { и необязательно это будет чем-то плохим }

от того, что она, конечно, лезет в его инстаграм, разумеется, не может забыть-выдохнуть и спокойно поставить на этом точку, не думать об этом неизменно вновь и вновь. от того, что она лезет все глубже в то, что неизменно доставит боль (даже больше, чем {она может выдержать} она представляла)

потому что если плохо, то зачем останавливаться. они ругаются с русалкой не в первый, не в последний { ли, ха? } раз — просто в этот раз как-то цепляет. не скатывается снежинками, исчезающими при прикосновении, не сыпятся росой, о которой спустя мгновение забываешь. но та хлопает дверью, а агата, что?

[indent] стремительно саморазрушается { когда бы было иначе }

агата давит улыбку, кривую, изогнутую неубедительно, не поверили бы даже дети — не поверила бы ни яра, ни матвей, ни. агата думает { что имен становится поразительно, незаслуженно больше } и еще — что вот так будет проще не разрыдаться. она почти права, разве что не удается скорее, потому что она холодная сука, да, яр?

агата думает, сквозь истеричный смех, что они все в ней разочаруются.

рано ли, поздно ли — зачем ставить рамки времени, когда уже.
она думает, что не заслуживает это, и только удерживая себя в дрожащих руках, не знает не заслуживает ли того, чтобы в нее хоть как-то верили { я р а } или не заслуживает того, чтобы о нее вытирали ноги с таким грубым безразличием { м — }

она думает простое: я больше не вытяну.

она не думает, она знает, яра, глупая { дура } безалаберная { бестолочь } умеет дурная разбираться в людях. { и если она говорит, что ей все это надоело (то агате и подавно) — то она просто посмеется, и нарисует себе лучший выход из ситуации, ей уже тоже надоело }

надоело пытаться оправдать чужие ожидания. надоело рисовать образ, который ждут. надоело строить из себя фарфоровую куклу, это красиво, но в этом нет души. { в яре есть — в ней столько жизни }

в ней столько жизни, что ей даже жаль.
столько жизни, что ей хочется чисто напоказ заставить ее пожалеть о том, что она неправа, во всем, без какой-то конкретики { в том, что она решила называть ей подругой — пожалеть самой, прежде, чем она в конец разочаруется (или уже) }. жаль, что она не увидит это потом. но, смешная цена.

{ ей хочется, чтобы плохо было не только ей // ей хочется, чтобы матвей об этом тоже узнал и ему было
[indent] так же      [indent]  [indent] плохо {{

у нее ледяные пальцы рук (не выходит согреться)
и она не может сделать вздох — потому что ей слишком душно.

дура дура дура — ты такая дура. { яра ли. она сама ли }

решиться легко (просто хочется идеального времени)
она тянет до последнего не потому что сомневается, а потому что ей все-таки хочется напоследок увидеть глаза яры, или скорее просто силуэт, или она не знает что — но умирать одной страшновато. так что она просто не в одиночестве.

не взяла меня к себе топиться — да кто тебя спросит вовсе.

агата пьет давным давно остывший чай, больше не пьет, сколько качает в руке чашку, рисует по заблоченному экрану мобильного — разворачивать не хочет, не вздумает, там то, что давным давно следовало удалить { но она справится хотя бы с тем, чтобы самой удалиться }

мыслей красиво — забавно — смешно — и не осталось почти, желание тоже смазанное, одним воспоминанием. так хорошо, так, даже спокойно. но она привыкла (нет?) заканчивать то, что уже решила { может быть ей просто нравится чужое небезразличие в глазах — неважно }, и она тянется к веревке, встает во весь рост на стул, покачиваясь на мысках, и когда стул летит куда-то в сторону, она слышит, как хлопает дверь. хлопает хлопками ее сердце в сжавшихся ребрах (наверное — аплодисменты)

чашка катится по ковру, это, почему-то, самое яркое впечатление. а еще больно — могло бы быть и не так сильно больно. (ей казалось, что душевную боль уже и не переплюнуть сегодня)

Мы встретились, хотя вернее сказать я увидела тебя, когда ты переживал тяжелое расставание. Помню, ты сидел на ступеньках у клуба, в котором я играла свой диджей сет, ты выглядел совсем разбитым, не лицо, а маска. У меня тогда были сигареты, но я решила стрельнуть у тебя, чтобы завести разговор и возможно помочь. Ты же знаешь, мне лишь бы помочь кому-то, хоть это иногда тебя и выбешивает. Ты жил тогда в каком-то дешёвом хостеле, был завсегдатый баров на лиговке и обычным работягой, которому постоянно не хватало денег. Слово за слово, мы обменялись инстой и начали общаться. Очень спонтанно и неожиданно. Обычно такие знакомства ни к чему не приводят, просто висите мертвым грузом друг у друга в подписках, но не в этот раз.

Мне было приятно поговорить с тобой обсудить музыку и книги. Оказалось, что ты один из самых начитанных людей, которых я встречала. У тебя на все было свое мнение, ты жил принципами, которые соорудил у себя в голове. Ты решил для себя, что у тебя нет сердца. Что ты навечно останешься одинок, потому что только так не навредишь себе и другим.

Мне кажется ты знал про все локальные ивенты, знал те улицы Питера, о которых я даже не догадывалась. Мы попадали в какие-то глупые приключения, иногда удивляясь как остались в живых. Наверное ни с кем в жизни я не ходила так долго как с тобой, вечное передвижение, вечные поиска чего-то.

Мы постоянно курили сигареты, так много, что если вспомнить об этом начнает тошнить. В твоей руке часто бывало пиво и томик книги, которую ты обязательно читал мне, когда мы присаживались отдохнуть на набережной или в парке.

Я ведь и не собиралась влюбляться в тебя, мне самой не хотелось вступать в отношения. Просто собирала твое разбитое сердце, как пазл. Мне правда нравилось просто дружить. И я не знаю как так вышло, что в одну из белых ночей, мы сидели у меня на балконе, как всегда курили, заиграла песня “love will tear us apart” мы начали петь, смеяться, а потом неожиданно поцеловались.

да, дединсайд. и что?

Ну что сказать, вот такой вот гений мысли, такой вот андеграундный романтик, родился в моей голове. Если близко, то приходи! Закидаю тебя музыкой, зацелую, и вообще буду рада.
Как ты понял заявку в пару. Будем учиться жить вместе, потом заведем собаку, построим дом, родим детей и никогда не будем онлайн. Ладно будем, нам же тут это играть. Ахахха.
У нас тут фандом, в котором все сказки вместе. Так что соигроков найти не проблема.
Предупреждаю, что у меня есть лучший друг тире лучший бывший, но не бойся, нашим отношениям это никак не мешает. Вы подружитесь! Или нет. Тут уже сами решайте. Ахахах.
По постам пишу примерно от 3 до 5 тысяч символов, от любого лица. Ты можешь писать хоть больше, хоть меньше, с линейкой я не бегаю.
А так, все обсуждаемо, готова к любым предложениям и идеям. НО! Прошу, давай без оксигнойного в этой истории. В альтернативе можешь делать, что хочешь. Кстати, если что, и меня можешь туда утащить, я вообще легка на подъем.

Пример моего поста

я не люблю вспоминать свою человеческую жизнь. ненавижу осознавать, каким ничтожеством я была когда-то.

я встретила артюра и сразу в него влюбилась, молодой, глупый, безрассудный. казалось, наша страсть способна уничтожить мир. он всегда связывался с "плохой" компанией, много пил, буянил, совершал преступления. я же всегда ждала его домой, послушно ожидая новых побоев. о, странно в это поверить, но мне казалось, что это и есть любовь. эти удары я принимала как поцелуи.

однажды артюр пришел домой с каким-то странным человеком, его звали бернард. он сразу мне не понравился. теперь же я понимаю, что не зря его боялась. оказалось, что мой дорогой и любимый муж проиграл меня в карты этому мужчине. сейчас я вспоминаю это со смехом, тогда же я пришла в ужас. как можно было догадаться, бернард был вампиром, ему нужна была прислуга, которую он также мог использовать для своих плотских утех. я идеально подходила ему - покорная, красивая, кроткая. потом я узнала, что он выбрал меня давно, что специально пошел играть с артюром в карты.

так я стала любимой игрушкой для своего любимого вампира. конечно, поначалу я его ненавидела, скучала по своему мужу, мечтая вернуться в свой старый дом. но вкусив силу, которую подарил бернард, я поняла, что была рождена для такой жизни.

он научил меня многому, мы побывали в разных краях света. я была благодарна ему за то, что он сделал меня вампиром. у нас никогда не было любовных отношений. секс и ласки, конечно, были, но мы не были парой. я всегда считала его своим мастером. в какой-то степени даже отцом, ведь именно он даровал мне новую жизнь.

конечно, не всё было гладко. иногда я сбегала от бернарда, даже вступала в отношения с другими вампирами, но всегда возвращалась к нему. он меня принимал, прощал, хоть и говорил, что мой внутренний яд страшнее вампирского. и он был прав, все, к чему я прикасалась, становилось отравленным. все мое существование пропитано насилием и болью, и черт возьми, мне нравилось это. у нас была связь, которую мы взращивали долгие годы. и я была к нему привязана, настолько крепко, насколько возможно. я любила его.

поэтому сейчас, когда его уже давно мертвое тело вдруг падает на асфальт к моим ногам, из моей груди вырывается животный крик. крик отчаяния и злобы. я не успела спасти его. к моему несчастью, я была слишком расслаблена, даже не подозревала, что рядом скрывается опасность. мы были заняты своей добычей. я даже все еще ощущаю запах страха этого жалкого человечка, но он уже смешался с моим, и это уже не нравится.

я падаю на колени перед своим бернардом. ласково касаюсь его мраморного лица. даже в своем последнем мгновении он дьявольски красив. мир потерял лучшего мужчину, и мир заплатит за это. я сотру в порошок все, что попадется мне на глаза. и вот не задача на мои глаза попадаешься ты. какой совпадение. правда?

я втягиваю ноздрями воздух. как ты так искусно прячешь свою поганую вонь? от таких, как ты, обычно на километр несет. неужто твоя свора тебя кинула? оно и к лучшему, значит, никто не придет мстить за тебя

громкий, истеричный и надрывный смех вылетает из моей глотки, подобный грому, бьет в уши. твоя самонадеянность так раззадоривает. - это мы ещё посмотрим, кто умрёт, щенок, — я отталкиваюсь ногами от асфальта и резко делаю выпад, впечатывая тебя в стену. - жаль, что ты вступил в бой со спины, как ничтожный трус. я бы хотела видеть, как бернард разрывает твою собачью пасть, — и мой кулак уже целится в твоё лицо, но ты уворачиваешься.

хочешь поиграть? ну что ж, давай, песик.

при взгляде со стороны кажется, что для кин-тяна не существует никаких преград, а весь мир в его глазах, словно одна сплошная игра, подкрепляемая чувством безграничного азарта. уверенный в своих словах, действиях и решениях, убедительно движущийся к намеченной цели. он будто мяч для боулинга, несущийся по одной единственно верной ( по его личному мнению ) траектории. только вперёд, поскольку пути для отступления давно отрезаны, вернее, он сам оборвал связи с магическим колледжем и начал жить, не взирая на обстоятельства. да ему вообще плевать на то, как устроен мир шаманов! главное, каким он станет в незримом будущем? рядом с ним любимая девушка, которая на за что не скупится на прикосновения и объятия, бойцовский клуб — на нижнем этаже. и ставки по-прежнему растут, ведь с каждым днём бизнес становится всё более прибыльным, особенно среди новоиспечённых бойцов. свободная от обязательств жизнь обрастает новыми эмоциями и такой головокружительной, но искренней любовью.

хакари не привык размениваться по мелочам, да и доверяет исключительно кираре, ибо она уже доказала свою преданность и веру в его идеалы. к восемнадцати годам у него есть абсолютно всё, о чём мечтают молодые парни аналогичного возраста. в общем, никаких проблем, однако совершенство штука капризная — есть куда расти и к чему стремиться. кин-тян слепо верит, что однажды его подпольная деятельность вырвется в массы, став чем-то большим, нежели простым развлечением для отчаявшихся доходяг. каждый день он грезит, как срывает заветный куш, воодушевлённо отрываясь от вопиющей реальности. чувствуя в самый переломный момент, как кто-то нежно поглаживает его ключицы и утыкается носом в щёку, сладко шепча.

ты, должно быть, опять замечтался, кин-тян.

---

во-первых, здравствуйте. во-вторых, будет замечательно, если вы читали мангу и уже знакомы с характером хакари. ищу, разумеется в пару, поэтому не разбивайте сердечко и не заставляйте страдать в одиночестве. обещаю быть хорошей девочкой и не пинать по пустякам! я пишу от трёх до шести (?) тысяч символов, причём как лапслоком, так и с заглавными буквами, но без птицы-тройки, впрочем, если настоите — пойду на поводу. раздаю долги в течении двух-трёх недель. могу быстрее, могу медленнее... всё зависит от загруженности в реале, вдохновения и т.д.
мы же с вами взрослые люди, неужели не договоримся? ♥
главное, не пропадайте без предупреждения и будьте заинтересованы в персонаже. кин-тян сильный и классный! очень вас жду 🌸

Пример моего поста

Катакомбы подземной столицы тянулись бесконечно. Разветвлённая сеть многочисленных ходов самого разного предназначения уводила вампиров на поверхность разрушенного города: всё выше и выше — в зону обветшалых зданий и пыльных руин. Именно здесь была назначена встреча, подробности которой хоть и были оговорены заранее, но держались в строжайшем секрете. Вероятно, её бы нарекли предательницей, узнай об этом кто-нибудь ещё. Однако Крул Цепеш не скрывала своей заинтересованности в грядущем столкновении, подсознательно понимая, что идёт на риск, полагаясь на столь шаткое сотрудничество.
Ведь людям нельзя доверять.
Однажды их старания привели к катастрофе, превратив и без того прогнивший мир в территорию кровавой бойни. Отныне человечество обречено влачить жалкое существование в тени господствующей расы. И этого не изменить.
Словно ощущая опасность, прародительница недовольно хмыкнула, стукнув каблучком сапога о землю. Величественным тоном она обратилась к троим протеже, немедля вытянувшимся по струнке: — Мы на месте. - холодный голос эхом пронёсся по безлюдной улице. Кажется, когда-то давно здесь был жилой район, ибо вокруг раскинулся каменный хоровод высоких строений. Здесь всё окрашено в бесцветно-серый, пропитано безмолвием и тягучей тоской. Отныне Киото одна из ран на теле планеты. Тут больше не брезжит свет, а воздух наполнен удушающей пылью. Оставаться здесь невыносимо, но королева лишь хмурится, явно оставаясь чем-то недовольной.
Опаздывает. Человек, ради которого она проделала весь этот путь наружу, заставляет её злиться, гневно сводя изящные брови на переносице. Он обещал предоставить информацию, утверждал, что знает, где находится её пропавший брат. Когда дело касается Ашуры, сердце Крул болезненно сжимается, заставляя отринуть честь и неприступность. В такие моменты она выглядела особенно уязвимой, впрочем, ничего не могла с собой поделать. Ведь не только плохие воспоминания заставляли грустить, но и самые лучшие, которые больше не повторятся. К чёрту! Ашура жив. Владыка чувствовала это всем своим существом.
Близился назначенный час. Цепеш прекрасно понимала, что просто обязана избавиться от тех троих истуканов, увязавшихся следом за ней — вряд ли бы у неё получилось ускользнуть незамеченной. Королевская персона всегда пользовалась огромным вниманием, особенно среди подчинённых. Этот проклятый Батори вечно сновал поблизости, так и норовя испортить план. Даже сейчас её не покидала уверенность, что бесстрашный мерзавец подло прячется за спиной.
— Рассредоточьтесь! - скомандовала Крул, а затем добавила: — Мерзкая шайка скотов, посягнувшая на мои владения, должна быть поблизости. Найдите их! - вампиры тотчас растворились в неизвестности, послушно следуя приказу командира. Кому, как не им, знать, что грозит за неповиновение вышестоящему прародителю?
Ветер со свистом пронёсся по мгновенно опустевшей дороге, поднимая в воздух придорожную пыль. Смахнув с плеч спутанные густые пряди нежно-розовых волос, она медленно направилась вперёд, подсознательно подозревая, что это единственный правильный путь.
Её тихие шаги — твёрдые и уверенные. Мать всех вампиров брела мимо опустевших построек, попутно осматривая их. До ближайшей парковки рукой подать; неужели и впрямь ждёт её там? Внутренний голос подсказывал о западне, но даже в этом случае у леди не возникало мыслей об отступлении. Тот, кто посмеет преградить ей путь, обязательно умрёт; будь то случайный прохожий или заплутавший союзник — лишние свидетели недопустимы.
Волевой, холодный как сталь разум, гнал прочь всякие стенания, утверждая твёрдо и основательно, что всё было сделано правильно. Уговор есть уговор и нарушать оный не имело смысла.
Теперь, когда пути к отступлению отрезаны, оставалось только следовать навстречу уготованной судьбе. Она всё больше думала о своём брате, мысленно представляя их скорейшее воссоединение. Впрочем, за это предстояло заплатить соответствующую цену; всего лишь обмен полезными данными, не более. Королева по-прежнему удерживала позицию лидера и не собиралась раскрывать карты врагам. У неё просто не оставалось иного выбора.
— Мерзавка! - язвительно шепчет Цепеш, лицезрея с крыши заброшенного дома на блуждающую снизу девчонку. Их разделяло сто метров — недопустимо маленькое расстояние для вампира, способного покрыть его за десяток секунд. Гораздо важнее другое. Нет, прародительнице давно предстояло догадаться об этом. Должно быть, демоническая армия окончательно спятила, раз научилась доверять подобные миссии детям.
Крул вновь одолела злоба. Её раздражала халатность информатора. Прямо сейчас она спустится на землю и разорвёт милого ребёнка в клочья; всё же, недостаточно для того, чтобы унять внутреннюю агонию.
Леди накрывает мощным порывом ветра. Ещё бы, ведь она стремглав мчится вниз по стене, всячески игнорируя законы гравитации! Резкий прыжок в сторону и вот, наконец, правительница оказалась в нескольких шагах от своей добычи. Впиваясь в неё надменным взглядом: — Отвечай, кто ты? - хищно усмехнувшись, леди делает резкий взмах рукой, со свистом рассекая воздух и пространство между ними. — Твой ответ должен мне понравится, иначе я вырву твою глотку!~ - сладко щебечет, озвучивая мысли и почему-то совершенно не скрывая переполняющего её восторга. Глаза заблестели, а дыхание участилось. Наступила долгоиграющая пауза, ознаменовавшая окончание разговора. Ибо всякому терпению приходит конец. Никто не посмеет играть с её чувствами и ставить под удар безупречную репутацию среди вампирской знати. Всех виновников ждёт ужасная смерть и приговор вот-вот будет исполнен.